– Да так и говори – прислугу ищет. Это ты хотела сказать?
– Ну, вот… Я ж говорила – обидишься… Но на самом деле это вовсе не так, Лизка! Соседка – очень хорошая тетка, правда! Она недавно лодыжку вывихнула, ей трудно даже по дому передвигаться… И я вспомнила, как она просила узнать, поспрашивать среди знакомых.
– Юкка, не извиняйся! Я вовсе не обиделась, честное слово! Говорю же, я согласна на любую работу, все равно выбора нет! Прислугой так прислугой, какая разница?
Конечно, внутри у нее пробежала холодная змейка отчаяния, мазнула хвостом по горлу, свернулась клубком в солнечном сплетении. Еще и память услужливо подсунула скомканное испугом Люсино лицо… Вот уже и голосок Люсин звенит в ушах слезным надрывом – «…много чужого пренебрежения во мне накопилось… Иногда так тяжело, что в саму себя плюнуть хочется… Никому не пожелаю ничего подобного…»
Видимо, Юкка тоже почувствовала ее смятение, заговорила торопливо:
– Лизка, это же просто как вариант! Тем более – временный… А потом все равно что-нибудь придумаем.
– Я согласна, Юкка. Правда, спасибо тебе.
– Ой, ну и хорошо… А жить будешь у нас на даче, ладно? И за Сонечкой мы с мамой приглядим, она спокойная девочка. Чего твою маму обременять? Нет, ребенку там лучше будет, на свежем воздухе! Тебе сейчас главное – хоть как-то за жизнь зацепиться. А потом все наладится, Лизка, вот увидишь! Денег подзаработаешь, может, курсы какие-нибудь закончишь, работу постоянную найдешь… Сонечку в садик устроишь… Нельзя унывать, Лизка!
– Я не унываю. Я пока вообще ничего не чувствую, живу, как под наркозом. Наверное, чуть позже уныние на меня накатит, а пока…
– А может, пронесет? Никогда не надо загадывать на плохое, даже вслух произносить нельзя! И вообще… Давай лучше обедом займемся! Чем у тебя ребенок обедает?
День прошел незаметно, в приятной суете и бесконечных разговорах. К вечеру пришел Олег, симпатичный крепыш, чем-то похожий на Юкку. Такой же улыбчивый, рыжий, зеленоглазый.
– Олег, это моя подруга, Лизка! Помнишь, я тебе о ней рассказывала? А это ее дочка Сонечка… Они поедут с нами на дачу, будут жить в комнате для гостей!
– Что ж, милости прошу… Только сейчас поедем, ладно? Теща там одна заскучала, наверное.
– Ага, мы быстро! Лизка, иди, собирайся! – скомандовала Юкка, сверкая зеленью глаз. – А я пока любимого мужа накормлю.
– Да, я быстро! Только возьму что-нибудь для Сони!
– Давай… Да Соню оставь, не съедим мы ее!
– Спасибо, ребята… Да, я быстро…
* * *
Дача у ребят и впрямь выглядела сказочно. Высокий крепенький домик прятался за деревьями, приветствовал гостя петушком-флюгером на островерхой крыше и резным балкончиком, увитым змейками плюща. Большая открытая терраса тоже распахивала свои объятия – заходи, отдыхай…
От ворот к дому вела мощенная цветным камнем дорожка, ступив на которую, Лиза невольно вздохнула, ощутив что-то вроде ностальгии. Неприятное чувство, даже унизительное какое-то. Нет, к черту ностальгию, к черту! Ее отшвырнули с прежней дорожки, как щенка, а она ностальгировать будет? Нет уж… Тем более по дорожке навстречу мама Юкки идет, Ольга Викторовна, гостеприимно раскинув руки:
– Лизонька! Надо же! Какой сюрприз! Ну, здравствуй, дорогая… Изумительно выглядишь! Повзрослела, похорошела… А это с тобой что за чудо чудесное?
– Это моя дочка, Ольга Викторовна. Сонечка.
– Что ж, очень рада знакомству, Сонечка! Надеюсь, тебе у нас в гостях понравится. У нас на участке живут настоящие белочки, представляешь?
Соня, застеснявшись, спряталась за Лизу, и Ольга Викторовна с досадой всплеснула руками, виновато улыбнувшись.
– Мам, дай ей привыкнуть… – проговорила Юкка, целуя Ольгу Викторовну в щеку. – Оглядится и сама с белочками разберется. А я сегодня приготовила шарлотку, мам!
– Да неужели?
– Да, да… – хвастливо подтвердила Юкка. – Получилось не хуже, чем у тебя!
– Ну, осталось научиться борщ варить, и по домоводству пятерку получишь!
– Да умею я борщ… Чего ты меня перед мужем позоришь? И перед Лизкой…
– Ольга Викторовна, она умеет! Зуб даю! – выходя из машины, весело крикнул Олег. – Просто в нашем семейном обиходе борщом принято яичницу называть, уж так сложилось.
Юкка с нарочитой обидой надула губы, Ольга Викторовна и Лиза дружно расхохотались. Отсмеявшись, Ольга Викторовна повела плечами, кутаясь в теплый платок:
– Ладно, ладно… Идемте в дом, на улице прохладно становится! Скоро будем ужинать…
– Я до ужина полежу, можно? – снова капризно надула губы Юкка. – Что-то спина болит… Сонечка, хочешь со мной? Мультики врубим… Я тоже про Машу и медведя люблю!
– Хочу… – доверчиво кивнула головой де-вочка.
– Идите, идите, отдыхайте! И ты, Олежек, отдохни… А мы пока с Лизой поболтаем. Поможешь мне с ужином, Лиза?
– Да, конечно, Ольга Викторовна. С удовольствием.
Когда остались вдвоем, Ольга Викторовна вздохнула, огладила ее по плечу, проговорила тихо:
– Не бойся, девочка, не буду с неприятными вопросами приставать. Юля успела мне рассказать твою историю, когда днем созванивались. Знаешь, я чувствую себя ужасно виноватой в том, что с тобой произошло.
– Вы? Виноватой? Да почему, Ольга Викторовна?
– Как это – почему? Я же знала, в какой среде ты росла… И про маму твою все знала, и про сестру. Знаешь, однажды я остановила твою маму на лестничной площадке, чтобы поговорить, помощь свою предложить, а она так на меня посмотрела… О господи, Лиза, я до сих помню этот взгляд! Тоска и холод… Конечно, ребенку очень трудно расти в такой атмосфере. Да ладно бы – расти… Потом и по жизни как-то идти надо. И в этой ситуации бывает необходима любая толика тепла, пусть самая маленькая! Пусть это будет просто внимание, или добрый совет, не важно. Это… Это как инъекция глюкозы при физическом истощении… Да, я виновата, Лизонька, виновата! Ведь я могла отговорить тебя от этого странного замужества!
– Да нет, Ольга Викторовна, что вы… Самое смешное, что я не имею никаких претензий к своему замужеству как таковому. Меня все устраивало, жила и жила. Просто так получилось…
– Значит, плохо жила, если так получилось!
– Нет, не плохо…
– А это, Лизонька, смотря, что понимать под этими «плохо» и «не плохо». Наверное, ты что-то не понимаешь до конца… Но даже не в этом дело, если вернуться в те обстоятельства, которые сложились четыре года назад! Ведь этот мужчина, который тебя увез, мог оказаться кем угодно! Вон, сейчас по телевизору какие страсти рассказывают, как обманывают доверчивых девушек… А ты собралась в один день и уехала в неизвестность.
– Да, Ольга Викторовна, уехала. Пятки горели. Не могла больше.