До 1991 года мы действительно помогали всем, чем могли. Но в связи с не большим поворотом не туда и катастрофическим падением в пропасть в 91-м всё изменилось.
СССР не стало, а вставшая на капиталистические рельсы Россия, помогать не кому способна не была. Да и желания ни у кого раздавать налево и направо, якобы, «безвозмездную помощь», ни у кого больше не возникало. Эта самая «безвозмездная помощь» была признана атавизмом и вымерла, как мамонты почти мгновенно, как только стали процветать демократические ценности и иже с ними.
А ведь на самом деле, помощь была не совсем безвозмездной. Куба нам поставляла сахар-сырец.
Но это было абсолютно не главным. Главным было совсем другое. Кроме вещественных благ были и другие, не менее существенные преференции от такого взаимовыгодного сотрудничества.
Во-первых, на Генассамблее ООН Кубинские представители практически всегда голосовали за те решения, которые предлагал СССР. А во-вторых, и это бесспорно самое главное — кубинское правительство разрешило Советскому Союзу построить на своей территории военные базы. А это значило что не только у флота — кораблей и подводных лодок будет место базирования, где экипажи могут отдохнуть, произвести бункеровку топлива и пополнить пищевые припасы, но и напрямую угрожать главному вероятному противнику, ведь от Кубы до территории США в самом узком месте Флоридского пролива всего 140 километров.
Если же учесть что наши ракеты в то время уже умели преодолевать такие расстояние за 5 минут, то, даже не имея ядерных боеголовок, они несли серьёзнейшую потенциальную угрозу американцам. Теперь те не могли считать себя в безопасности надеясь отсидеться за «большой лужей» (Атлантическом океане) в условиях глобальной мировой войны.
И нужно ли говорить, что при падении СССР, первое, что потребовали американские благодетели, было, кроме всего прочего, закрытие баз на Кубе и во Вьетнаме.
Что тогдашнее руководство с удовольствием и сделало, «разрядив» международную обстановку, а на самом деле ускорив приближение НАТО к новым границам нашей страны.
«Надеюсь, что тут у меня получится изменить мировую историю, направив её в нужное русло, и обе наши страны станут не только процветающими, но и счастливыми», — думал я, глядя за окно на безоблачное небо, бескрайний океанский простор и яркое тёплое Солнце.
Глава 16
В полдень мы прибыли на место, где должны были поселиться. Небольшой городок, раскинувшийся вдоль моря, был вполне себе заштатным городком. Никаких многоэтажек, никакой толчеи, никакой передовой инфраструктуры и урбанизации. Обычные, двух-четырёхэтажные домишки, стоящие довольно близко друг другу.
Собственно именно такой, малонаселённый пункт и был нужен нам для спокойного отдыха после съёмок.
Наша кавалькада остановилась напротив двухэтажного длинного здания. Как оказалось — это была гостиница, на втором этаже которой мы должны были поселиться.
Вышли из автобуса и прошли в вестибюль. Несмотря на то, что было только начало весны, термометр, висевший рядом с дверью при входе в здание, показывал, что на улице температура равна 29-ти градусам по Цельсию. Не совсем, конечно жара, но, тем не менее, на солнце припекает достаточно сильно. В вестибюле гостиницы же работали вентиляторы, поэтому, войдя внутрь, мы ощутили приятную прохладу.
Наш куратор — товарищ Рюмин, быстро куда-то убежал и через короткое время появился в компании с пожилым мужчиной.
Это оказался дон Педро — хозяин данного постоялого двора, который с доброжелательной улыбкой поздоровался со всеми и в знак уважения индивидуально пожал руку каждому, называя наших граждан сеньорами и синьоринами.
После такой хлебосольности наш куратор стал называть две фамилии кого-то из нашей съёмочной банды, и когда эти люди к нему подходили, дон Педро вновь жал им руки и выдавал один ключ на двоих.
— А почему так? — не понял я, глядя на это действо, обращаясь к Лебедеву. — Неужели нельзя было сделать по формуле: один человек — один номер? Вроде бы я так говорил сделать, — и предъявил: — Замучили уже экономить на всём.
— А что тебя не устраивает? — не понял мидовец.— Вдвоём в одной комнате это не в автобусе в час пик.
— Не устраивает, что я договаривался об одном, а они, то есть вы, сделали по-другому!
— Это стечение обстоятельств. Нет мест.
— А мне всё равно! Нужно было заранее бронировать, а не философствовать.
— Что ты нервничаешь? Нормально же всё.
— Не нормально! Я хочу, чтобы мои актёры и операторская группа после трудового дня, проведённого на улице под палящим солнцем, могли нормально отдохнуть. Отдохнуть от суеты и всех звуков мира. Я хотел бы, чтобы у них всегда было место, где они могут побыть в одиночестве и расслабиться. А вы всё опять сделали не так! И ваша копеечная экономия сослужит нам медвежью услугу. Неужели это не понятно? Ну, так я объясню! Поймите же Вы — люди все разные. Кто-то любит смотреть телевизор допоздна, кто-то любит под этот самый телевизор засыпать, а кто-то вообще не может заснуть со светом или, наоборот, без оного. Так что не будет ничего удивительного в том, что очень часто актёры будут приходить на съёмки разбитыми и неготовыми к трудовому подвигу. И причина у них будет не выдуманная, а самая реальная. Актёр просто не смог выспаться, потому, что его сосед по номеру всю ночь храпел как тираннозавр!
— Логично, — согласился Лебедев и попросил подойти Рюмина.
Тот передал свои полномочия — выдачу ключей одному из посольских и приблизился к нам на совещание.
— Повтори, — попросил мидовец, и я в двух словах описал ситуацию куратору.
— Я тебя понимаю, и согласен с приведёнными тобой доводами, но дело в том, что это самая большая гостиница, — хмыкнул тот. — Остальные меньше. В этой же мы сняли все свободные номера. Других тут больше нет, и пока не предвидится. Поэтому и вариантов нет — придётся потесниться.
— Фигня какая-то, — недовольно констатировал я, на пару секунд задумался и спросил: — А другие гостиницы? Ведь есть же в этом городке и другие отели?
— Есть. Но та, что тоже большая, уже занята нашими тружениками, что прибыли с вами сюда на отдых в отпуск. Другие же подобные заведения — они значительно меньших размеров и уместить всех мы там не сможем.
— Тогда может быть, расселим там не всех, а часть? Кто-то тут, кто-то там? У них свободные места есть?
— Есть то, оно есть, — покачал головой Рюмин. — Но сделать мы так не можем. У меня