люди, гхм. — И посмотрев на коллег: — Правильно я говорю, товарищи?
— Правильно, то оно правильно, но я предлагаю такую инициативу, от кого бы, она не исходила — запретить, — вновь высказался Дмитрий Фёдорович Устинов. — Сами подумайте, мало ли какие вопросы мы обсуждаем? Мало ли, о чём мы тут или у себя дома говорим? Так нужно ли нам, чтобы была пусть малая, но всё равно — вероятность, что секретная информация попадёт не в те руки. Зачем нам себя подвергать риску? Зачем следить друг за другом? Кому это выгодно? Уж не нам — это точно. А вот враги этим могут воспользоваться, если вдруг информация уйдёт на сторону. Я надеюсь, никто не считает, что среди нас есть шпионы, за которыми нужно следить? — и видя всеобщие натяжные улыбки. — Вот и я говорю: тут нет таких. А раз нет, то я считаю любую прослушку Членов Политбюро необходимо немедленно прекратить! Это, товарищи, в наших интересах, потому что напрямую влияет на безопасность страны.
Все сидящие за столом задумались над словами Министра обороны. А спустя минуту вновь возникшей тишины, Леонид Ильич предложил поставить на голосование вопрос: «О снятии и недопущении в дальнейшем прослушивания личных жилищ и рабочих кабинетов членов ЦК Политбюро СССР».
Как и ожидалось голосование прошло успешно — все присутствующие проголосовали категорически «ЗА». В их числе был и Андропов, которому, вероятно, было очень жаль, что отныне он не сможет читать еженедельные отчеты, составленные по результату прослушивания находившихся сейчас в кабинете товарищей.
Глава 14
После подведения итогов голосования, по предварительно заготовленному Андроповым сценарию, слово взял товарищ Секретарь ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов.
— Товарищи…
Как и ожидалось, речь пошла о провалах КГБ. Юрий Владимирович прекрасно понимал, что так или иначе эта тема непременно будет затронута. А раз неудобной дискуссии избежать было невозможно, её нужно было направить и всё время держать в выгодном русле. Вот Михаил Андреевич и задал тон следующему, стоящему на повестке дня, вопросу. Он произнёс свою речь так, что часть обвинений ложилась на плечи предыдущего руководства КГБ.
Однако всё списать на Шелепена было не возможно, ибо часть сотрудников проверяли-перепроверяли уже при вступлении в должность Андропова. Поэтому Михаил Андреевич решил размыть неудачу, переложив часть ответственности на товарища Пельше, который руководил Комитетом партийного контроля. Так или иначе, Арвид Янович тоже должен был понести ответственность за провалы КГБ, ведь именно его ведомство курировало работу главной службы безопасности страны. Так что он стойко принял критику, тем более что об этой предстоящей критике он был предупреждён заранее и даже помогал Суслову составлять план по уменьшению ответственности и смягчению удара.
Всё шло по плану. Пельше и Андропов согласились с выдвинутыми обвинениями и дали обещание не только всё исправить в кратчайший срок, найдя виновных, но и повысить бдительность до самых высоких пределов.
После таких грозных слов, и не менее грозных обещаний, даже самый несведущий в делах мог бы понять, что КГБ ждёт большая чистка рядов.
Такая постановка вопроса всех устроила. Члены Политбюро единодушно выразили поддержку предстоящим переменам и надежду, что больше такого не повторится.
— И я ещё хочу добавить, гхм, раз мы разобрались, гхм, по Цвигуну, — решил закончить тему Брежнев. — Семён Кузьмич ответственный работник и преданный член партии, гхм. Так что пусть даст показания, гхм, и ты Юра сделай ему строгий выговор, гхм. Чтобы в дальнейшем, гхм, он такие ошибки не допускал. Мало ли, что за приказы давали прошлые руководители нашей страны. Он на своём посту не новичок и должен был сразу же понять обстановку. После чего доложить, гхм. А он не доложил, гхм. Так что в следующий раз, гхм, пусть головой думает, гхм. Или следующего раза для него вовсе не будет. Больше, гхм, мы таких ошибок простить не сможем.
— Вас понял, Леонид Ильич, — кивнул Андропов демонстративно сделав запись в своём ежедневнике.
— Кроме того, гхм, я хотел бы вот ещё что сказать...
Через пять минут, получив по строгому выговору, Юрий Владимирович и Арвид Янович, в душе радуясь, что всё обошлось малой кровью, присели на свои места, а слово взял Министр Иностранных Дел товарищ Громыко.
— Товарищи, — откашлявшись, произнёс он, — я предлагаю обсудить ещё один вопрос. Я понимаю, для Политбюро проблема слишком мелкая, но, тем не менее, обсудить её надо. Дело в том, что меня заваливают вопросами товарищи из Министерства тяжёлой промышленности.
— Тебя? — удивился Брежнев. — А ты-то тут причём?
— Они считают, что причём. И считают так не напрасно. Дело в том, что наша страна подписала с немцами контракты. И в Минтяжпром считают, что контракты эти сейчас могут быть под угрозой. Вот и завалили в последние два дня наше министерство вопросами по самую голову — переживают.
— А что случилось, Андрей Андреевич, гхм? Почему договоры могут быть не исполнены?
— Да из-за певца всё этого — Васина, — пояснил Министр Иностранных дел СССР и, обведя собравшихся взглядом, сказал: — Многие из вас, товарищи, наверное, уже в курсе последних событий. А кто нет, или забыл, напомню: певец Александр Васин, будучи на гастролях в Западной Германии, познакомился с дочерью секретаря немецкого канцлера. У них случилась связь. И теперь та девица беременна.
— Это возмутительный факт! — тут же отреагировал Суслов. — Наши певцы ведут себя за границей как дикари! Происходит систематическое опозоривание нашей страны перед мировой общественностью!
— Ну, вы за всех-то не говорите, — заметил Косыгин. — Зачем всех под одну гребёнку расчёсывать?
— Извиняюсь. Пусть не все, — поправился Секретарь ЦК. — Большинство.
— Не большинство, а меньшинство, — продолжить спор Председатель Правительства.
— Пусть меньшинство, но их много, — решительно не перестал гнуть свою линию Суслов.
— Не больше, чем творческих людей из других стран, которые также постоянно попадают в скандалы, — не собирался сдаваться Косыгин.
— Но и не меньше! — поймал кураж Михаил Андреевич.
— Товарищи, давайте вы закончите этот не нужный сейчас спор, и мы вернёмся к тому, о чём я говорил ранее, — попросил всех успокоиться Громыко и напомнил: — А говорил я о том, что немцы нервничают и могут разорвать контракты по трубопрокату. А трубы, товарищи, как вы понимаете, для строительства нефтепроводов и газопроводов нам очень нужны. Минтяжпром рвёт и мечет, боясь, что контракт сорвётся. А