Читать интересную книгу Вне игры - Алексей Зубов

— А иначе катастрофа… Да, да, вы не улыбайтесь… Бывает, что ночью я просыпаюсь от страшного сна. Я вижу толпы изможденных людей, судорожно вдыхающих воздух, начисто лишенный кислорода… Я вижу толпы людей, пытающихся утолить жажду грязной водой. Это страшно!

Михеев слушает, наблюдает и с радостью отмечает неистребимый жар души седовласого Строкова. Уже почти решено — по делам, связанным с проектом очистных сооружений, Комитет народного контроля снаряжает Сергея Николаевича в Москву. Что же, значит, не придется его вызывать. А он потребуется Бутову по делу Сократа, это уж Михеев знает доподлинно.

Что же касается Сергея, то тут, кажется, все ясно. Через несколько дней он вместе со Строковым вылетает в Москву. На стройке его удерживает лишь профессиональный журналистский долг. А всеми своими мыслями, тревогами он там, рядом с Ириной. «Что с ней, что думает о нем, как встретит его? Скорей бы…»

РОНА

— Вот так, Виктор Павлович… Туман вокруг таинственной телеграммы, как видите, рассеялся, и тут же появилась еще одна дымовая завеса: Владик — Глебов — Рубин…

Михеев уже второй час докладывает Бутову о результатах поездки в Сибирь. Как ни старался он быть кратким, ничего не получилось. Впрочем, это уже идет от Бутова: слушает, молчит, внимательно следит за докладом капитана и вдруг:

— Позвольте, позвольте, Никанор Михайлович. Вы говорите — «еще одна дымовая завеса». А я целых две вижу, Никанор Михайлович. Одну из них вы точно определили: повышенный интерес Владика и Василия Глебова, подстрекаемого Веселовским, к персоне доктора Рубина. Тут, надо полагать, дело не только в эмоциях инженера. Не стоит ли кто-нибудь за спинами двух молодых людей, из которых один уже покойник? И вот дымовая завеса номер два: свидетельство Строкова. Почему Захар Романович скрыл от нас, что сам допрашивал партизана? Значит, не всю правду выложил, значит, что-то темнит…

Так в простом, казалось бы, деле доктора Рубина выявился ряд немаловажных обстоятельств, побуждающих контрразведчиков к настороженности.

Бутов узнал, на каком теплоходе совершал свой вояж Захар Романович. Был известен и порт его приписки. Полковник уже связался с коллегами из областного управления КГБ и попросил поинтересоваться: как прошел тот круиз? Сегодня получен ответ. В стамбульском порту теплоход задержался на сорок пять минут. Ждали пассажира, заблудившегося на стамбульском базаре. Фамилия пассажира — Рубин. Доктор. Москвич. Что же, такое бывает: заблудился, отстал от группы. Серьезного значения случившемуся тогда не придали. В официальных документах об итогах очередного рейса, среди всяких коммерческих, технических показателей и прочих итоговых данных, происшествию в Стамбуле посвящены две строчки машинописного текста. Возможно, что оно большего и не заслуживает, но Бутов счел нужным узнать подробнее об обстоятельствах, при которых доктор Рубин не смог вовремя выбраться из торговых рядов.

Виктор Павлович разыскал старосту группы туристов, в составе которой путешествовал Рубин, и сегодня собирался побывать у него — вдруг да обнаружится какая-либо ниточка, пусть самая тонкая? Имеются у него еще кое-какие соображения по поводу взаимодействия с соседями, работниками другого управления КГБ, но об этом он должен посоветоваться с генералом.

— Садитесь, Виктор Павлович… Есть новости? Что Тропинин? Не нашли? Жаль, жаль… Затягивается, значит, поиск… Возможно, вам придется выехать на место. Но об этом — потом. Вам удалось найти старосту туристской группы? Отлично. Сегодня встречаетесь? Хорошо… Но сегодня объявился более важный источник информации. Рона прилетела в Москву. С делегацией каких-то врачей. Очень кстати. Не так ли?

— Думаю, что встреча с Роной поможет нам дальше потянуть ту самую нить… Я имею в виду протокол допроса Медички. Будем надеяться, что Рона сейчас скажет нам о Рубине нечто более важное, чем тогда, на допросе…

И они тут же стали детально обсуждать разные варианты взаимодействия с Роной. Стамбул — доктор Рубин. Прага — Глебов. Егенс — Рубин. Где связующие звенья? Есть ли они? Сложный многоугольник. Чем сможет помочь контрразведке Рона, какие вопросы поставить перед ней?

Рона — это та самая Оля-медичка, которая в свое время училась в московском медицинском институте. По заданиям шефа она вошла в семью советской молодежи, чтобы изучать ее настроения и наводить мастеров идеологических диверсий на подходящие «объекты», помогать в организации этих диверсий.

Медичку разоблачили и, когда она направлялась домой, на каникулы, задержали на границе, в Бресте. Оля во всем призналась, рассказала, как ее, девчонку, позарившуюся на легкую жизнь, на шальные деньги, завербовали агенты разведцентра, какие давали задания, чем интересовались. Призналась и помогла нашей контрразведке выявить все нити, которые связывали ее с хозяевами, с их человеком в Москве, Ольга поняла меру своей вины — и перед советской семьей доктора Васильевой, принявшей ее в Москве как родную дочь, и перед родителями, которые жили когда-то в России. «Они проклянут меня, когда узнают все, — говорила она на следствии. — В нашем доме всегда желанными гостями были антифашисты, люди, близкие к компартии. Одна из подруг моей матери — коммунистка». Ольга не просила снисхождения. Она просила только об одном: «Я понимаю, что не смогу искупить своей вины, прошу лишь поверить мне, поверить, что я вам сказала правду…»

…Когда Медичку задержали, к ее родителям, ожидавшим приезда дочки на каникулы, ушла из Москвы телеграмма Ольги:

«Задержалась выездом».

А позже — из Минска еще одна телеграмма:

«В пути заболела воспалением легких. Сняли с поезда. Все в порядке. Скоро буду дома. Целую. Ольга».

И она вернулась домой.

В штаб-квартире разведцентра для Ольги уже была подготовлена подходящая работа: теперь ей сравнительно часто придется выезжать в разные страны…

Через год Ольга (Рона) оказалась в Женеве и сразу же дала знать о себе Якову, сотруднику КГБ, поддерживающему с ней связь. На «курорт», так зашифровывался штаб хозяев, приезжал русский человек по имени Георгий и передал координаты какого-то советского инженера, с которым он пытается установить контакт. Есть у этого инженера друг, время от времени выполняющий задания из-за рубежа. Фамилия и его точные координаты Роне пока неизвестны. И сообщить о нем может немногое: он москвич, но сейчас переехал в Западную Украину, где работает на большой стройке. Рона продолжает сбор дополнительных сведений, но пока еще не располагает для этого необходимыми возможностями.

Попытка генерала Клементьева практически реализовать сообщение Роны в свое время не увенчалась успехом — неизвестно было даже где устанавливался контакт с инженером: в СССР или за рубежом? Слишком неопределенным был адрес «Западная Украина», «на какой-то большой стройке». К тому же советской контрразведке известно, как порой агенты типа Георгия ловко водят за нос своих хозяев из разведцентров, стараясь подороже продать «товар» весьма сомнительной ценности, выдумывая легенды о липовых «контактах», «письмах», «мемуарах», «стенограммах», «встречах с заслуживающими доверия людьми», подсовывая «липовые» адреса в Москве, Ленинграде. Может, и Георгий такой же ловкач?

Сравнительно недавно генералу стало известно, что Роне удалось заполучить кое-какие дополнительные ценные материалы, связанные с тем самым неизвестным инженером. Нити потянулись дальше, оказалось, что фигура номер один — это не инженер. В Москву собирается «курортный» зубр с каким-то важным поручением. К нему причастны и инженер, и его ближайший друг. Рона по делам своей официальной службы побывала в Англии, Турции, Чехословакии и выполняла там ряд заданий штаб-квартиры, а сейчас готовится к поездке в Москву и предпочла бы лично передать имеющиеся у нее сведения.

…Утром Ольга прилетела в Москву, а уже после обеда она звонила Якову.

— Здравствуйте, это Рона. Я в Москве и хочу повидать вас.

— Приветствую вас, Рона, на московской земле. Рад буду повстречаться.

— Когда, где?

— Завтра, в двадцать пятнадцать. Устраивает вас? Вы свободны?

— Одну минуту… Сейчас посмотрю наше расписание. Да, свободна. Где встретимся?

— У выхода из метро «Речной вокзал». Садитесь в первый вагон и сразу к выходу. Вы меня поняли?

…Вчера Бутов беседовал со старостой туристской группы Рубина, потом в министерстве встретился с капитаном судна, на котором совершал свой вояж Захар Романович, разыскал нескольких его спутников, и вот теперь лежит на его столе еще и микропленка — подробнейшее сообщение Роны, имеющее прямое отношение к операции «Сократ». Сообщение это, конечно, потребует дополнительных запросов. Но уже есть возможность сопоставлять, анализировать и на основе «археологических раскопок» воссоздать хотя бы приблизительную картину давно минувших событий.