его язык прошелся по краю татуировки, которую я сделала для него. И эти слова никогда еще не звучали так правдиво. Был только он. Сейчас и всегда. Пока наши сердца не перестанут биться, и мы снова не отправимся за Завесу.
Он раздвинул мои колени еще шире, когда начал продвигаться ртом по внутренней стороне моего бедра. Я неустойчиво прижалась к каменной стене, но его руки оказались там прежде, чем я успела соскользнуть, обхватили мою задницу и притянули меня вперед, а его рот опустился на меня без всякой пощады.
— Черт. — Задыхалась я, когда он провел языком прямо по моему клитору, его губы сомкнулись вокруг меня, а щетина царапала нежную кожу моих бедер.
Он использовал свою хватку на моей заднице, чтобы наклонить меня лучше, и я не могла сделать ничего, кроме как сжать тяжелые складки своего платья, чтобы смотреть, как он уничтожает меня своим грешным ртом.
Дариус поглощал меня, словно оголодавший, его пальцы впивались в мою задницу, пока он прижимался ко мне ртом, лизал и сосал, пока я не начала извиваться на нем, умоляя об освобождении.
Он тут же мне отказал, опустив рот ниже и погрузив в меня свой язык, облизывая и пробуя на вкус, пока мой клитор не стал пульсировать от нужды, и я стала проклинать его имя.
— Заставь меня кончить, — рычала я на него, сжимая в кулаке его волосы и увлекая его на север. Его мрачная усмешка давала мне понять, что он получал от меня именно то, чего он хотел.
— Это приказ моей королевы? — поддразнил он, глубокий гул его голоса, прижатый к моему центру, почти отправил меня через край. — Первый, который она когда-либо отдавала мне. Что подумают об этом жители ее королевства?
— Они зададутся вопросом, почему ты не был способен сделать это без команды, — прорычала я ему в ответ, а затем вскрикнула, когда он еще больше раздвинул мои бедра и с вызовом опустился на меня.
Он сдался, и его язык был даром небес, мастерские движения разрушали меня в считанные секунды. Я рухнула для него, крича и восхваляя его имя, пока мои бедра покачивались на его лице, пока я требовала от него все больше и больше.
Я бессильно облокотилась на стену, и он мгновенно оказался на ногах, поставил меня на дрожащие ноги и развернул так, что я оказалась к нему спиной.
Дрожа, я уперлась руками в стену. Его рот встретился с моей шеей, и он отвел мои волосы с плеча, обнажая больше кожи.
Пока он целовал меня, я пыталась перевести дыхание. Его пальцы скользили по моему позвоночнику, расстегивая пуговицу за пуговицей, нежности его пальцев, двигавшихся по моему телу, было достаточным, чтобы свести меня с ума.
Платье упало с меня красным потоком, и на мгновение я видела только кровь, пятно стольких смертей, которые цеплялись за нас во время нашего путешествия к этой точке.
— Я бы убил тысячу врагов, если бы это привело меня сюда, — прошептал Дариус мне на ухо, как будто он знал, о чем я думаю, без необходимости произносить мысли вслух. — Я бы разукрасил себя кровью и запятнал свою душу до неузнаваемости. Все, что угодно, лишь бы оказаться здесь, все, что угодно, лишь бы ты была в моих объятиях как сейчас.
— Я тоже, — ответила я, оглядываясь на него через плечо. Наши глаза встретились, и я поняла, что мы думаем об одном и том же. Что это было неправильно. Что мы не должны были так охотно жертвовать миром, но это не меняло правды. Мы с Дариусом были неприятностями с первого взгляда. Мы были токсичными, полными ненависти и не знали границ. И все мы еще были здесь, и мы не отвернемся друг от друга ни сейчас, ни когда-либо.
Возможно, нам следовало бы больше беспокоиться о наших порочных натурах, но, когда Дариус схватил мой подбородок и поцеловал меня, я поняла, что мне все было равно. Я не хотела беспокоиться. Я желала только его.
Его язык погрузился в мой рот, а его член уперся в мою задницу. Стон вырвался из меня, когда я почувствовала, насколько большим он был. Мой позвоночник выгнулся дугой, требуя большего.
Его рука двигалась по моей талии, опускаясь ниже, исследуя. И когда он обнаружил меня мокрой для него, его одобрительный рык донёсся до самых глубин моей души, и мгновенно погрузил в меня три пальца.
Мой стон прервал наш поцелуй, и он ухмыльнулся, наклонившись, чтобы прикусить меня за ухо, пока он трахал меня рукой, заполняя и растягивая меня, потирая ладонью мой клитор и заставляя мою голову кружиться.
Это было свободное падение. Каждое нервное окончание гудело от его прикосновений, и когда его зубы впились в мою шею, я кончила снова, мои ногти впились в каменную стену передо мной, и мои внутренние мышцы плотно сжались вокруг его пальцев. Удовольствие пронеслось через каждый дюйм моего существа.
Его зубы вонзились глубже, он издал дикое рычание, и боль от укуса перешла в удовольствие, отзывающееся во мне эхом. Я не могла сделать ничего, кроме как вцепиться в стену, когда он вынул пальцы и с помощью колена раздвинул мои ноги, а затем вогнал в меня свой член сзади.
— О боже, — задохнулась я, и он убрал зубы с моей плоти, заменив их языком, входя в меня сильнее, заполняя меня своей огромной длиной и плотно прижимая меня к стене.
Он переместил свои руки на мои бедра и начал трахать меня, и я могла только стонать его имя, пока он брал меня этим диким, необузданным способом. Его рот уничтожал меня, его плоть владела мной, и мое тело подчинялось каждому ее желанию.
В том, как он брал меня, было что-то дикое и животное, словно существу, которым он был по своей сути, просто необходимо было пометить меня как его, наше собственное связывание, не санкционированное никем, кроме нас, и без каких-либо условий, кроме нашей вечной преданности друг другу.
Он был таким большим, его тело полностью доминировало над моим, его мощная длина заполняла меня полностью, ударяя глубоко внутри меня так, что сам центр меня трепетал от обещания еще большего блаженства.
Его пальцы нашли мой клитор, и я оказалась зажата между ним и стеной. Я выгнулась дугой, пока он трахал меня жестко, грубо, между нами не было места для красивого или сладкого. Это были не мы. Но это — да. Жестокий, карающий, дикий и необузданный.
Он врывался в меня снова