Щаденко, А. М. Василевского и Л. П. Берии ему Сталин задал вопрос о целесообразности наступления 27 сентября.
Рябышев ответил, что такой целесообразности, после ослабления фронта передачей частей 51-й армии, не было, наступать нужно было 23 сентября:
«— Нет, товарищ Сталин. Начинать это наступление следовало 23 сентября. А двадцать седьмого было уже поздно, да и сил к тому времени у нас стало меньше. Этим наступлением мы ослабили себя. Это сказалось на последующих событиях.
— Почему же тогда вы мне об этом не доложили?
— Я сразу докладывал начальнику Генерального штаба и полагал, что он вам доложит.
— Имеется ли у вас, — обратился Сталин к генерал-майору Василевскому, — материал доклада командующего Южным фронтом по этому вопросу?
Берия прекратил записи и, словно гипнотизируя, неподвижным взглядом уперся в Василевского. Но генерал смотрел на хозяина кабинета и неторопливо ответил:
— Об этих переговорах мне ничего не известно.
Наступила недолгая, но зловещая пауза. Берия снова принялся записывать. Он, видимо, тщательно фиксировал этот разговор.
— Товарищ Сталин, копии документов с содержанием моего разговора с Маршалом Советского Союза Шапошниковым здесь, в моей папке, — прервал я паузу…»
Конечно, зловещего Берию интересовал, как вы поняли, наверняка, из рассказа Дмитрия Ивановича, не Рябышев. А потом эти герои из Генштаба жаловались, что Сталин Генштабу не доверял и их, героических штабистов, третировал…
* * *
Дмитрий Иванович продолжил:
«Сталин с едва заметным недовольством сказал Василевскому и Щаденко, что они могут идти и, когда за ними закрылась дверь, больше никаких объяснений от меня не потребовал, о документах словом не обмолвился, будто только что не спрашивал о них начальника оперативного управления Генштаба. Я понял, что инициатором упомянутого наступления был он, а не Шапошников, что он уже утратил интерес к начатому разговору.»
Ай-ай-ай, какая некрасивая история получается, Борис Михайлович! Получается, что когда Сталин высказал идею наступления, вы, товарищ Шапошников, умолчали, что по вашему указанию часть сил Южного фронта была передана 51-й отдельной армии и сил для наступления у фронта стало недостаточно, умолчали и о том, что Рябышев сам до вашего указания предлагал вариант наступления. Испугались, что придётся отвечать Сталину: «Товарищ Верховный, я, дурак из Николаевской Академии, уже забрал войска у Южного фронта и теперь они наступать не могут».
Конечно, Сталин ругался бы. Поэтому Борис Михайлович скромно промолчал и о докладе Рябышева о невозможности наступления. Сорвется оно — виноват Рябышев, не справился с командованием фронтом.
Наступление и сорвалось. И не только наступление сорвалось, во время него Южный фронт растратил и так слабые силы, уже и оборону держать не мог. Я более чем уверен, что либо Тимошенко, либо Буденный, узнав о снятии Дмитрия Ивановича, вышли на Сталина и попросили внимательней на ситуацию посмотреть. Шапошников к тому времени отметился интригой в отношении Буденного, что привело к окружению под Киевом части сил Юго-Западного фронта.
И присутствие Берии на совещании. Берия не протокол допроса, конечно, писал, а вел протокол совещания. Не по рангу члену ГКО вести собственноручно протоколы. Я ничего другого предположить не могу, как то, что в отношение Шапошникова стали возникать весьма нехорошие подозрения. Решили пока эти подозрения не выводить за круг членов ГКО, все-таки — начальник Генштаба. И Шапошникова на совещание не позвали, был его заместитель, Василевский. Мотив этого ясен, нужно было исключить, чтобы Рябышев постеснялся сказать то, что он сказал, при начальнике Генштаба.
Жаль, что мы так никогда и не узнаем, что было, когда Борису Михайловичу предъявили этот протокол.
А Д. И. Рябышеву Сталин тогда же предложил командование 57-й отдельной армией и спросил, не обидно ли для него будет назначение с понижением. Т. е., все претензии к Дмитрию Ивановичу были сняты. Рябышев ответил, что ему не должность важна…
А оборону немцев войска генерала Рябышева прорвали, как и было намечено планом наступления. Задержка в темпах по сравнению с соседними армиями была вызвана не тем, что Дмитрий Иванович хуже командовал, а тем, что его войска наступали на главном и самом опасном для немцев направлении — прямо на Харьков, там оборона 6-й армии Паулюса была наиболее сильной. И к последним дням нашего наступления передовые части 28-й армии вышли к пригороду Харькова. Два-три дня и город был бы взят, у Паулюса уже не оставалось резервов для его обороны…
Но уже в первые дни наступления начались сюрпризы. Неожиданно кратно усилилось воздействие на наши войска немецкой авиации. Это из Крыма был переброшен авиационный корпус Рихтгофена…
* * *
Да, про самые настоящие архивные документы еще. В связи с Крымом вспомнилось. В 1991 году в № 8 «Известий ЦК КПСС» прямо из архива был опубликован свежеобжаренный документ. Самый настоящий, разумеется.
«ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР
2 марта 1942 года.
Сов. секретно
Кулик Г. И., бывший Маршал, Герой Советского Союза и заместитель наркома обороны, будучи в ноябре 1941 года уполномоченным Ставки Верховного Главнокомандования по Керченскому направлению, вместо честного и безусловного выполнения приказа Ставки „удержать Керчь во что бы то ни стало и не дать противнику занять этот район“, самовольно, в нарушение приказа Ставки и своего воинского долга без предупреждения Ставки, отдал 12 ноября 1941 года преступное распоряжение об эвакуации из Керчи в течение двух суток всех войск и оставлении Керченского района противнику, в результате чего и была сдана Керчь 15 ноября 1941 года.
Кулик, по прибытии 12 ноября 1941 года в город Керчь, не только не принял на месте решительных мер против панических настроений командования крымских войск, но своим пораженческим поведением в Керчи только усилил панику и деморализацию в среде командования крымских войск.
Такое поведение Кулика не случайно, так как аналогичное его пораженческое поведение имело место также при самовольной сдаче в ноябре 1941 года города Ростова, без санкции Ставки и вопреки приказу Ставки.
Кроме того, как установлено, Кулик во время пребывания на фронте систематически пьянствовал, вел развратный образ жизни и злоупотреблял званием Маршала Советского Союза и заместителя наркома обороны, занимался самоснабжением и расхищением государственной собственности, растрачивая сотни тысяч рублей на пьянки из средств государства и внося разложение в ряды нашего начсостава Кулик Г. И., допустив в ноябре 1941 года самовольную сдачу противнику городов Керчи и Ростова, нарушил военную присягу, забыл свой воинский долг и нанес серьезный ущерб делу обороны страны. Дальнейшие боевые события на Южном и Крымском фронтах, когда в