собственную, но вместе с тем враждебную. И конечно же запах. О, этот тошнотворный запах крови, серы и чего-то ещё подобно затхлому сырому погребу. Для всех остальных же, кто не владел мистическими практиками женщина пахла обычными благовониями и аналогом сандала. Однако, будь здесь Марвин и Гарденер был бы уверен, что старый мастер не стал бы стесняться в выражениях.
- Я вижу в вас свет, мой король, но он холоден подобно острой стали. – произнесла ведьма, заглядывая в его глаза. На миг в отражении алых глаз сверкнул яркий отблеск, но вскоре затих также быстро, как и появился.
- То свет, не пламени, но звёзд, жизнь нам дарующих. – отозвался на высказывание жрицы избранник Семерых. – Не играй со мной ведьма. У тебя здесь нет шансов, нет власти и нет будущего. – жёстко указал жрице, где её место Гарденер.
- Так ли это? Или же вы просто не хотите принимать на себя эту роль, страшась грядущих испытаний? – дерзко вздёрнула бровь Мелисандра, сменив свой тон на откровенно вызывающий, заставляя наблюдавших за этой сценой гвардейцев схватится за оружие, а верного Корбрея заскрежетать зубами от подобной наглости. – Порой даже избранникам Владыки требуется наставления на верный и праведный путь. Вам стоит узреть истинный свет, если вы хотите перешагнуть через тьму, которая вас окружает.
- Я вижу только огонь. Безудержный и беспощадный. Я уже сгорал в нём и видел на что он способен. – медленно проговорил Эдмунд, продолжая борьбу взглядов.
Сказанные двумя столь разными людьми слова не были провокацией или метафорами. Они говорили именно то, что сейчас видели. Точнее то, что могли видеть, как представители тайных искусств, что и по сей день являются во многих странах, городах и религиозных учениях под запретом. Перед взглядом Верховного короля андалов стояла непроглядная огненная стена. Обжигающая, яростная и безудержная, что словно бы окружала стоящую перед ним женщину и заковывала её в пламенные цепи. Его кожу словно окунули в кипящий котёл, из которого нельзя было выбраться. Позади же жрицы виднелся едва различимый силуэт с несколькими парами святящихся ослепляющим светом глаз. В иной другой ситуации Эдмунд определённо бы отступил. Возможно, в самом деле струсил перед подобной энергией и силой, что намеревалась поглотить всё без остатка. Но где-то за своей спиной Гарденер ощущал приятную и родную прохладу, дарующую ему защиту и поддержку, а потому стоял перед представителем враждебной религиозной конфессии уверено, практически насмерть.
Мелисандра же в свою очередь видела перед собой не поток, но бескрайнюю пустоту, где светили холодным чистым белым светом несколько сотен созвездий, собирающихся в семь аналогичных потоков, подобных самому солнцу. Вся эта тьма и вместе с тем слепящий свет словно обволакивали просторского короля тонкой вуалью, но не смели проявлять себя как-либо ещё. Гарденер не был закован или стеснён, напротив именно он был подобен источнику, проводнику этой силы в мир. Её кожу, её родную морщинистую кожу, скрытую древней магией будто бы, обжигало исконным холодом. Ни одна из противоборствующих сил не хотела уступать другой, а потому они продолжали вести между собой незримое противостояние. И всё, если бы сейчас в комнате присутствовал третий обладатель магического искусства, то смог бы увидеть, как горячее неудержимое пламя бесплодно сталкивается с бескрайней пустотой и начинает сдавать позиции, намекая тем самым на то, что на здешней земле у огня не было столько же власти, сколь в бескрайней восточной пустыне.
- Довольно этого вздора. – разорвал противостояние их взглядов Гарденер, но не потому, что проиграл, а потому что понял всю его бессмысленность, сделав первый шаг к прекращению глупой борьбы. Ему первый раз доводилось испытывать и ощущать нечто подобное. Будто бы живое зеркало для мирского противостояния куда больших и высших существ, чем он сам. Нет, дальше испытывать судьбу было глупо. – Я видел тебя насквозь, ведьма. В твоём огне нет жизни, как бы ты не хотела обратного. Только смерть. Смерть и рабство. И дорого заплатит тот, кто поддастся на ваши посулы. – вернулся на своё место Эдмунд, теряя последний интерес к данному разговору, что не могло не укрыться от взора опытной жрицы. Та явна не хотела заканчивать свои попытки склонить его на свою сторону и не сказать, чтобы мотивы и её не были искренне, скорее напротив. Она действительно считала его заблудшей душой, возможным героем из легенд, что потерялся в лживом свете. И это на взгляд короля было самым страшным.
- Я вижу ваш свет, мой король, но он не способен даровать жизнь. Вы заблуждаетесь, когда говорите об этом. Только свет пламени способен согреть смертный дух в ночи, и только он способен провести сквозь смерть. – возвышенно стояла на своём Мелисандра, подходя как можно ближе к столу монарха дабы продолжить спор. Всё это время стоявшие на своих рыцари немедленно двинулись, дабы остановить позволившую себе вольности красную жрицу, но были остановлены повелительным взмахом руки.
- Ты умеешь плести словесные кружева, ведьма, да вот только я верю не словам, а увиденному. Не твой огонь вернул меня в мир, а тот свет, что ты зовёшь холодным и безжизненным. Окружённый тьмой, именно он в конце концов рассеивает её и дарует биение жизни. Древесный росток тянется к этому свету, но рождается вместе с тем во тьме из которого всё пришло, и куда всё вернётся. – продолжил вести пространный спор Эдмунд, даже не ожидая от себя подобного поведения. Собственно, и сами гвардейцы ничего подобного не ожидали, уже в который раз переглядываясь между собой, чтобы понять понял ли из них кто-то хоть что-то.
- Значит ли, что вы готовы принять то, что грядёт? – испытующе воззрилась на него Мелисандра, понимая, что пока не может на практике опровергнуть сказанное андальским монархом.
- Никогда. – жёстко и чётко сверкнул Эдмунд глазами. – Я никогда не приму и не смерюсь с той крайностью, что несёт за собой враг древнее ночи. И именно поэтому ваша философия для меня столь же отвратительна. Одни хотят истребить свет, вы же желаете им всё заполнить, но вместе с тем забываете, что одно не может жить без другого. Вот почему наша вера намного праведней и верней, чем ваша. В ней есть баланс, пусть и не всегда. Она ценит смерть и вместе тем ценит жизнь. Когда вы на самом деле не цените ни то ни другое. – подошёл к концу разговора Гарденер, испытывая буру противоречивых эмоций и вместе