— Не может здесь, на самой трассе, быть риф, — сказал я.
Риф почему-то колыхался… И только подойдя на полмили, мы поняли, в чем дело. Буруны оказались играющими дельфинами. Четверть века мы с Саутом провели на море, и никогда еще не видели такого огромного стада. Капитан позвонил в судовой колокол, вызывая всех на палубу. А дельфинье полчище развернулось, и прямо на нас устремился могучий вал, над которым ЖИВЫМИ брызгами взлетали извивающиеся черные тела. Это было какое-то массовое дельфинье помешательство.
Дельфины — млекопитающие, они дышат легкими, и мы часто любовались их изящными высокими прыжками. Но сейчас они выскакивали из воды вертикально вверх, причудливо изгибаясь в воздухе. Соревнование в прыжках в высоту? Свадебные пляски? Или буйное ликование победителей в неведомой войне в глубинах? Мы забегали, заметались по трапам — скорее вооружиться фотоаппаратами, занять места на наблюдательном мостике и в подводкой обсерватории!
Весь этот день курс "Калипсо" определяли дельфины, летучая фаланга, которая заняла всю ширь океана от края до края. Я попробовал измерить высоту прыжков. Дельфины взлетали над водой на двенадцать — пятнадцать футов. Падая, они изгибались так, точно состязались, кто шлепнется в воду в самой некрасивой позе. Интересно было определить их число. Одновременно над водой находилось до тысячи животных; средняя продолжительность прыжка была около трех секунд. Но на каждого дельфина в воздухе приходилось, наверное, не меньше девятнадцати под водой. Двадцать тысяч дельфинов образовали этот живой риф…
Огромный, сверкающий на солнце гребень пены и летящих тел катился вдоль побережья Хадрамаута неведомо куда, движимый необузданным коллективным восторгом. Крича, как дети, мы спорили, чей дельфин прыгнул выше. Два десятка кинолюбителей соревновались, кому удастся заснять рекорд дельфиньих олимпийских игр.
Из подводной кабины открывалось потрясающее зрелище. Вода была прозрачная, видимость — около ста футов, и все это пространство кишело быстрыми пловцами, которые легко поспевали за "Калипсо". Некоторые подходили вплотную к иллюминаторам поглядеть в упор на людей в "обсерватории". Наиболее энергичные тенями проносились вперед, пронизывая живую массу. Непрерывное движение перемешивало этот рой не только по горизонтали; снизу, из пучины, прямо вверх мчались дельфины, которые возле наших иллюминаторов включали "вторую космическую скорость" и с лета пробивали блестящий свод. Потом плюхались плашмя в воду, группировались и ныряли, оставляя в голубой толще белый след воздушных пузырьков, чтобы тут же с невидимых нам стартовых площадок начать новый полет к солнцу.
Естественно, кто любовался этим карнавалом в трех измерениях, не слышал умоляющих голосов сверху:
— Эй, хватит! Уступите место товарищам!
Уже смеркалось, когда стадо покинуло нас и "Калипсо" снова стала почтенным судном, а не игрушкой дельфинов. Только появление звезд помогло определить, куда нас занесло.
В Атлантике и в Индийском океане мы часто встречали большие стада дельфинов, но ни одно из них ни численностью, ни буйством не могло сравниться с этими неистовыми хадрамаутскими легионами. Обычно дельфины шли правильным строем к какой-то определенной цели. Верные своему любопытству, отклонятся от своего курса, осмотрят "Калипсо" и ложатся на прежний курс. Высокие прыжки были очень редки. Куда они направлялись, неизвестно; часто мы одновременно наблюдали два отряда, следующих независимо один от другого в противоположных направлениях.
Дельфины любят играть вечером. Иногда они сопровождают нас и после наступления темноты. Я без зазрения совести завладеваю наблюдательной кабиной, и тогда меня уж не выгнать. Блестки светящегося планктона усыпают путь подводных танцоров. Выгнут спину горбом — и словно привидение рассекает толщу воды, оставляя раскаленный след. На черном бархате в завораживающем ритме скользят желто-зеленые силуэты, и звучит аккомпанемент веселого оркестра: подводная кабина — отличный резонатор, она усиливает дельфиний щебет.
Возможно, дельфины переговариваются между собой. По, если то, что мы слышали через гидролокатор, гидрофон или в подводной обсерватории, и есть их речь, она не артикулирована в отличие от человеческой. У дельфина нет ни гортани, ни языка, ни губ, необходимых, чтобы выговаривать слова; он издает резкие модулированные звуки. Известно по меньшей мере два района, где люди используют модулированный язык: в Пиренеях и на Канарских островах; там жители переговариваются свистом, потому что его слышно гораздо дальше, чем голос. Стоя на скалах, Канарские пастухи общаются свистом на расстоянии трех миль, и запас их "слов" довольно велик. Возможно, ту же технику применяют дельфины.
В стаде к обычным звукам дельфиньего чириканья примешивается отчетливое хрюканье и кваканье более низкого тона, не похожее на обычный дельфиний язык. Может быть, это импульсы звуковых локаторов?
Учитывая сложное поведение дельфинов и предполагая, что у них есть своя речь, некоторые исследователи готовы допустить, что у зубатых китов может быть и свой фольклор, традиция устного рассказа, из поколения в поколение передаются предания старины. Если дельфиний язык существует и нам когда-нибудь удастся его расшифровать, не исключено, что человек узнает кое-что новое из истории морей… Будь вы калипсянниом, вы не удержались бы от фантастических догадок о гидрокосмосе.
Ночью в полный штиль, стоя на носу "Калипсо", я иногда слышу внезапный всплеск, затем футах в ста впереди вспыхивает светящееся пятно и прямо к судну протягивается трасса. Я вижу танцующее привидение — дельфина, и со всех сторон мчатся еще и еще: "Калипсо" разбудила спящее стадо. Видимо, дельфин, как и многие дикие животные, спит вполглаза, остерегаясь нападения акул снизу. Сверху ему ничто не грозит. Днем этому стремительному пловцу никакой противник не страшен, но "в постели" он уязвим и включает чрезвычайно чуткую систему дозора. Должно быть, морским млекопитающим хорошо известно понятие "беспокойная ночь".
Молодой дельфин остается с матерью, пока не достигнет примерно половины ее размеров, после чего присоединяется к ватаге подростков. Эти юнцы полны энергии, они готовы всю рыбу истребить. "Калипсо" часто преследовала такие шайки — куда там, молодежь не любит играть с судами.
У Амирантских островов нам удалось подсмотреть редкие картины частной жизни дельфинов. С отрядом аквалангистов я шел на катере вдоль северной части острова Дарос, вдруг из-за мыса выскочили десятка два дельфинов-белобочек и затеяли возню вокруг катера. Мы надели снаряжение и присоединились к ним. Наше появление их ничуть не смутило, напротив, казалось, дельфины только рады случаю показать нам некоторые трюки. Разойдутся в противоположные стороны, будто дуэлянты, и мчатся навстречу друг другу, сворачивая в самый последний миг, когда столкновение кажется неизбежным. Другие лениво кружили рядом, опираясь о плечи товарища, или просто нежились на отмели или, повернувшись кверху брюхом, чесали спину о камни. Неутомимые гончие морских просторов явно проводили здесь свой отпуск…