Читать интересную книгу Агентство «Золотая пуля-3». Дело о вдове нефтяного магната - Андрей Константинов

«А лучше забить в них по паре гвоздей», — а это уже из личных мироощущений…

* * *

Из состояния глубокой задумчивости меня вывела сотовая трель. Рустам? Ну наконец-то. Я нажал кнопку ответа, но оказалось, что это звонил Дробашенко.

— Здорово, Шах! Ну как ты там, оклемался?

— Да вроде бы. С утра хреновато было, но сейчас уже нормально — отпустило.

— Я потому специально и не стал тебе рано звонить. Пускай, думаю, братан отоспится, а то небось башка-то после вчерашнего потрескивает.

— Ты очень заботлив, вождь апачей. Да, слушай, а как ты узнал мой номер?

Дробашенко довольно загоготал:

— Ну, Шах, ты, бля, даешь! Надо ж было так нажраться! Ты что, не помнишь, как сам же мне его вчера задиктовывал. Настойчиво так — в течение всего вечера раза эдак три. И это как минимум…

Черт, с этим надо что-то делать. Слишком часто в последнее время после попойки у меня случаются провалы в памяти. Может, это последствие моей черепно-мозговой? Хотя все равно странно: дело в том, что эту казенную трубку я заимел буквально неделю назад. И, признаться, до сих пор не запомнил свой номер — длинная 11-цифровая комбинация совершенно не держалась в памяти. Поэтому всякий раз, когда возникала необходимость обменяться телефонами, мне приходилось лезть за шпаргалкой в бумажник. Неужели вчера я трижды проделывал подобную комбинацию? Чудны дела ваши, пьющие люди!

Между тем Стас продолжал:

— Шах, у тебя какие планы на сегодня? Ты где сейчас находишься?

— Да так, в центре, прогуливаюсь, — уклончиво ответил я, — пивком отпаиваюсь.

— Сегодня-то как, продолжим? А хочешь, я могу девчонок организовать? Прямо там, на Сретенке, в квартире и погудим?

— Да неплохо было бы. Но я пока не знаю, как у меня со временем получится. В редакции задание подкинули, надо с одним человечком пересечься. А там — как пойдет.

— Да пошли на хер свою редакцию! В Москве оттягиваться нужно, а не работать… Ну ладно. Раз ты такой деловой, то я тебе позднее перезвоню. Вечерком. Заметано?

— Заметано…

Я отключил трубу и подумал, что для сегодняшней подстраховки такой человек, как Стас, в принципе мне подошел бы идеально. Кстати, вчера вечером у меня был вариант поспрошать у него о Мамедове, однако в последний момент я все-таки решил, что посвящать Дробашенко во всю эту историю не стоит. Кто знает, какие такие тараканы сейчас водятся в его башке? Да и вряд ли он стал бы рисковать своей шкурой задарма — все ж таки близкими друзьями мы с ним никогда не были.

В этот момент дверь кабинета снова открылась, и Абрам Моисеевич торжественно поманил меня: «Виктор Михайлович, прошу».

* * *

Открывшийся перед моими глазами пейзаж завораживал. Точнее, одна его, самая главная часть: на столе лежал новенький кожаный «дипломат» с откинутой крышкой, внутренность которого была под завязку набита пухлыми пачками зеленых банкнот. На мгновение мне показалось, что от них даже исходит некое свечение, однако, пообвыкнув, я вынужден был констатировать, что это всего лишь оптический обман зрения. Михельсон заметил мое смятение и не без удовольствия крякнул:

— Впечатляет, Виктор Михайлович, не правда ли?

— Да уж, — это было все, что мог я выдавить из себя в данный момент. Однако для развития темы Абраму Моисеевичу было довольно и этого.

— Не правда ли, странно, что простая бумага может обладать столь притягивающим свойством. Согласитесь, положи я рядом небольшую горстку искрящихся самоцветов, все равно они бы не произвели подобного эффекта?… Впрочем, пятьсот тысяч не столь уж серьезная сумма. Безусловно, на эти деньги можно прикупить парочку свечных заводиков в Самаре, однако серьезный деловой человек с этой суммой не слишком бы развернулся… Однако мы заболтались, а дело есть дело. Пересчитайте, пожалуйста.

Я окончательно пришел в себя и сотворил некий изящный жест: мол, что там, свои люди — сочтемся. Однако Михельсон моего благородства не оценил.

— Заранее прошу прощения, Виктор Михайлович, за свой, может быть, нескромный вопрос: чем вы зарабатываете на жизнь?

— Я — журналист, — не без пафоса произнес я.

— Оно и видно, молодой человек, — укоризненно произнес Абрам Моисеевич. — С таким подходом к деньгам в бизнесе вы прогорели бы очень быстро. Так что, простите за мою назойливость, но я настаиваю, чтобы вы пересчитали всю сумму. Знаете, если подходить к этому делу здраво, вам конечно, следовало бы вскрыть каждую пачку, но поскольку это настоящая девственно-новая банковская упаковка, вы можете ограничиться лишь пересчетом пачек. Ну смелее… Все когда-то приходится делать в первый раз.

Мне ничего не оставалось, как пересчитать пачки. Их было ровно пятьдесят. («Квартира плюс машина плюс как минимум три года сытого сибаритского безделья с еженедельными блядками в сауне, — мысленно подсчитал я. — Ох, чур меня! Сгинь! Изыди, сатана!»)

— Все точно, Абрам Моисеевич, как в аптеке.

— Как в банке, Виктор Михайлович, как в хорошем надежном банке. Возможно, вы не в курсе, но я некоторое время имел дело с нынешними аптеками — это тихий ужас. Уверяю вас, никакой точности, все на глаз. Особенно в тех случаях, когда дело идет о психотропных веществах. Впрочем, это совершенно другая и, надо заметить, весьма печальная история… Ну что ж, если вы не имеете ко мне претензий, то позвольте, пожалуйста, расписочку.

— Какую расписочку? Это ведь деньги для Рустама Викторовича, насколько я в курсе, у вас с ним была договоренность…

— Совершенно верно, Виктор Михайлович. Это действительно деньги для Рустама Викторовича, которого я уже давно и очень хорошо знаю. Однако, при всем моем уважении, вас я имею удовольствие видеть впервые. Поэтому, во избежание всяческих недоразумений… исключительно в формальных целях…

Твою мать! Что-то мне эти дела все больше перестают нравиться. Может, перезвонить Мамедову? Хотя как-то все это по-идиотски будет выглядеть. Да, кстати, и телефона своего он мне так и не оставил. Ведь чувствовал я, чувствовал, что без какого-нибудь блудняка здесь не обойдется… А, да и хрен-то с ним. Сейчас главное — вытащить Татьяну, а там… И я решительно потянулся за чистым листом.

— Что писать?

— Да тут журналистского образования и не требуется, — подхватил Михельсон. — Так, мол, и так: я, Шаховский Виктор Михайлович… паспорт такой-то… получил от Михельсона А. М. пятьсот тысяч долларов… Дата. Подпись.

— Заверять сами будете? — злобно процедил я, вспомнив о роде его занятий.

— Ну зачем вы так, молодой человек? — Абрам Моисеевич изобразил на своем лице гримасу разочарования. — Я же говорю вам, этот документ несет исключительно формальный характер. Ну простите меня, старого буквоеда… Вот вам ключик. — Он передал мне маленький изящный ключ на цепочке. — Шифр 812. Я думаю, вам будет легко запомнить. Если мне не изменяет память, это междугородный код Санкт-Петербурга?

«Не изменяет, старая ты сволочь», — подумал я. Молча кивнул, спрятал ключ в нагрудный карман и принял у него из рук «дипломат». Пятьсот тысяч, надо сказать, весили более чем ощутимо.

— Вы позволите мне некоторое время посидеть у вас в холле? Я жду звонка от Рустама Викторовича…

Михельсон картинно всплеснул руками:

— О чем разговор! Конечно. И почему в холле? Давайте-ка мы с вами сейчас сообразим что-нибудь на скорую руку. Виски, коньячку? Ну не стесняйтесь. По чуть-чуть, да с лимончиком…

Абрам Моисеевич засуетился, выудил откуда-то рюмки, потянулся в бар за бутылками.

Я прикинул и решил, что граммов сто или сто пятьдесят мне сейчас действительно необходимы. Тем более что с каждым часом напряжение внутри росло, а мысли о Татьяне, которая сейчас находится неизвестно где, неизвестно с кем и неизвестно в каких условиях, приводили меня в состояние вялотекущего шизофренического бешенства.

— Хорошо. Если нетрудно, тогда сто коньяку и лимон, — сдался я и плюхнулся в кресло.

Михельсон наполнил рюмки, произнес какой-то тост. Мы слабо чокнулись. И перед тем как опрокинуть рюмку, я мельком бросил взгляд на часы. Какого черта не звонит Мамедов? Неужели что-то не срастается?

* * *

Рустам Викторович позвонил лишь тогда, когда мы с Михельсоном приговорили граммов эдак по триста на брата. Кстати, Абрам Моисеевич был горазд пить, причем делал это по-молодецки лихо и без всякой закуски. Как раз в тот момент, когда он произносил очередной поучительный еврейский тост, моя мобила пискляво напомнила мне о существовании «города, который есть».

— Виктор Михайлович?

— Я.

— Как у вас дела? Деньги получили? Все в порядке?

— Да… подождите, Рустам Викторович. — Я посмотрел на Михельсона — мол, извините, конфиденс — и вышел в пустой холл, плотно прикрыв за собой дверь кабинета. — Да, с деньгами порядок. А что у вас?