– Это абсолютно естественно – плакать о людях, которых любишь, – сказал он настолько мягко, что она не могла поверить своим ушам.
Испытывая странное чувство успокоения от его присутствия и низкого мягкого голоса, Виктория отрицательно покачала головой.
– Я скорее плачу о себе, – виновато призналась она. – Плачу от жалости к самой себе, оставшейся без них. Я никогда не думала, что могу быть такой трусихой.
– Мне доводилось видеть, как плачут и храбрые мужчины, Виктория.
Она вгляделась в его суровое, как бы изваянное из камня лицо. И хотя теплый свет свечи смягчал его резкие черты, он все равно выглядел в высшей степени неуязвимым. Невозможным казалось представить его со слезами на глазах. Утратив от бренди значительную долю своей обычной сдержанности, Виктория склонила голову набок и мягко спросила:
– А вы когда-нибудь плакали?
К ее разочарованию, он невозмутимо ответил:
– Нет.
– Даже в детстве? – настаивала она.
– Даже тогда.
И он сделал резкое движение, собираясь встать, но Виктория неожиданно для себя положила руку ему на плечо, пытаясь удержать. Джейсон скосил глаза на ее длинные пальцы, затем перевел взгляд на ее лицо.
– Мистер Филдинг, – начала она, стараясь по возможности продлить и закрепить их короткое перемирие, – я знаю, вам не доставляет удовольствия мое пребывание здесь, но я не задержусь надолго – только до того, как за мной приедет Эндрю.
– Оставайтесь сколько пожелаете, – пожав плечами, холодно ответил он.
– Благодарю вас. – Ее милое лицо выразило смятение от резкой перемены в его настроении. – Я все собиралась сказать вам… что мне очень хотелось бы установить с вами, ну… более дружеские отношения.
– Что вы подразумеваете под более дружескими отношениями, миледи?
Плывущая по теплым волнам бренди, Виктория не уловила сарказма.
– Ну, мы все-таки дальняя родня. – Она сделала паузу, пытаясь найти в его лице хотя бы признак благожелательности. – У меня не осталось никого из родственников, кроме дяди Чарльза и вас. Как вы думаете, не могли бы мы относиться друг к другу как кузены?
Казалось, он был поражен ее предложением, а затем повеселел:
– Полагаю, это возможно.
– Благодарю вас.
– Ну а теперь спите.
Она кивнула и свернулась под простыней калачиком.
– Ой, я совсем забыла извиниться – за то, что наговорила вам, когда вышла из себя.
У него скривились губы.
– Вы сожалеете о своих словах?
Виктория подняла брови, глядя на него с сонной нахальной улыбкой.
– Все, что я сказала, было вами до последнего слова заслужено.
– Вы правы, – признал он усмехаясь. – Но не задавайтесь уж чересчур.
Подавив острое желание протянуть руку и потрогать ее пышные волосы, Джейсон вернулся к себе и налил бренди, затем сел, положив длинные ноги на низенький столик. Продолжая усмехаться, он углубился в размышление о том, почему Виктория Ситон возбудила в нем такое странное покровительственное чувство. Ведь он намеревался, как только она появится здесь, отправить ее обратно в Америку. Причем это было еще до того, как она нарушила заведенный порядок в поместье.
Но сейчас она выглядела такой растерянной и уязвимой, такой юной и симпатичной, что он не мог удержаться от того, чтобы не проявить отеческую заботу о ней. Или, может быть, на него так подействовала ее откровенность? Или ее глаза, которые, казалось, вглядывались прямо в его душу? В ней, чувствуется, напрочь отсутствовало стремление к флирту. «Да это ей и не требуется, – хмыкнул Джейсон про себя, – такие глаза могут соблазнить и святошу».
Глава 8
– Не могу описать, как я сожалею о том, что произошло вчера вечером, – говорил Чарльз Виктории на следующее утро за завтраком, и его лицо при этом выражало искреннее раскаяние. – Я поступил неправильно, объявив о вашей помолвке с Джейсоном, но мне так хотелось надеяться, что ваш брачный союз возможен. Что касается леди Кирби, то она попросту старая карга, а ее дочка уже в течение двух лет бегает за Джейсоном, вот почему они обе примчались сюда, чтобы взглянуть на вас.
– Нет нужды объяснять все это вновь, дядя Чарльз, – мягко сказала Виктория. – В конце концов, это никому не причинило вреда.
– Может, и так, но в дополнение к прочим неприятным свойствам ее натуры Кирби – худшая из сплетниц. Теперь, когда она лично удостоверилась в вашем присутствии здесь, она непременно устроит в свете жуткий переполох, и сюда хлынет нескончаемый поток визитеров, также жаждущих лично взглянуть на вас. Стало быть, вам немедленно следует обзавестись подходящей компаньонкой, чтобы ни одна душа не могла упрекнуть вас в том, что вы проживаете одна в доме с двумя мужчинами.
Чарльз поднял голову, чтобы взглянуть на входившего Джейсона, и Виктория вся напряглась, умоляя Всевышнего о том, чтобы перемирие, заключенное накануне вечером, осталось в силе при свете дня.
– Джейсон, я как раз объяснял Виктории необходимость присутствия компаньонки. Я послал за Флосси Уильсон, – добавил он, имея в виду свою тетю – старую деву, которая когда-то помогала ухаживать за маленьким Джейми. – Она самая настоящая чванливая гусыня, но в то же время – моя единственная родственница и единственная подходящая компаньонка для Виктории, которая мне известна. Несмотря на тупость, Флосси знает, как надо вести себя в обществе.
– Прекрасно, – рассеянно сказал Джейсон, подходя к месту, где сидела Виктория. С высоты своего роста он, как обычно, бесстрастно взглянул на нее. – Надеюсь, у вас не осталось никаких неприятных ощущений от бренди, с которым вы вчера вечером познакомились в своей опочивальне?
– Отнюдь, – одарила она его лучезарной улыбкой. – По правде говоря, я полюбила бренди, когда немного привыкла к нему.
Ленивая усмешка озарила его загорелое лицо, и у Виктории сильнее забилось сердце. У Джейсона Филдинга была такая улыбка, которая могла растопить и ледник!
– Будьте осторожны, не переусердствуйте с алкоголем… – сказал он и, поддразнивая, добавил: – кузина.
Целиком погрузившись в мечты о дальнейшем развитии дружбы с Джейсоном, Виктория больше не прислушивалась к тому, что обсуждали между собой мужчины, пока Джейсон не обратился непосредственно к ней:
– Вы слышите, Виктория?
Девушка непонимающе взглянула на него.
– Извините, я не прислушивалась.
– В пятницу я ожидаю с визитом гостя, который недавно возвратился из Франции, – повторил Джейсон. – Если он приедет с женой, то я хотел бы представить вас ей.
Радость, вспыхнувшая от такого официального признания ее, быстро угасла, когда он продолжил свою мысль:
– Графиня Коллингвуд – отличный образец того, как следует вести себя в обществе. Вы поступите мудро, если понаблюдаете за ее поведением и постараетесь подражать ей.