Ее простодушное, сделанное искренне, от души признание окончательно добило его. К каким только хитростям не прибегали женщины, пытаясь завлечь его, с тех пор как он стал богат и получил титул, но тщетно; бесхитростность же Виктории, ее прекрасное, обращенное к нему лицо… и все это в сочетании с прикосновением ее соблазнительной груди подействовали на него как мощный наркотик. В нем пробудилось острое желание, в жилах забурлила кровь, и это заставило Джейсона прижать девушку к себе еще крепче.
Виктория заметила, что в его глазах загорелось какое-то новое и ужасное пламя. Она отпрянула, собираясь закричать, но он впился губами в ее рот с такой требовательной настойчивостью, что она окаменела.
Как испуганный кролик, попавший в ловушку, она сопротивлялась, пока не почувствовала, что его руки успокаивающе гладят ее по спине и плечам.
Как в тумане, она скользнула руками вверх по его груди, пытаясь, чтобы не упасть, уцепиться за человека, который выводил ее из равновесия. За этим невинным движением со стороны Джейсона последовала мгновенная реакция. Его руки сомкнулись вокруг ее талии, и он начал бешено целовать ее. В состоянии неведомого для нее томления Виктория встала на цыпочки. Когда она прижалась к нему всем телом, он застонал и его полураскрытые губы впились в ее рот.
Виктория оторвалась от его губ, ошеломленная тем, что он делает, и со всей силы попыталась оттолкнуть его.
– Не нужно! – крикнула она.
Он отпустил ее так неожиданно, что она попятилась назад; затем сделал глубокий шумный вдох. Виктория враждебно, с вызовом смотрела на Джейсона, не сомневаясь, что он, как обычно, возложит вину за этот абсолютно неприличный поцелуй на нее, и поспешила опередить события.
– Полагаю, в этом есть и доля моей вины, – сердито сказала она. – Вы, конечно, скажете, что я сама напросилась на такое обращение!
Его рот скривился в мрачной улыбке, и Виктории показалось, что он пытается взять себя в руки.
– Первая ошибка сегодня была вашей, – наконец сказал он. – А эта ошибка – моя. Простите меня.
– Что? – не веря своим ушам, переспросила девушка.
– Вопреки тому, что вы думаете обо мне, – протянул Джейсон, – я не привык совращать невинных…
– Но меня никто и не совращал, – гордо солгала Виктория.
Ленивая усмешка блеснула в его глазах.
– Разве нет? – спросил он, забавляясь, и его тело понемногу расслабилось.
– Уверяю вас, что нет!
– Тогда советую вам поскорее одеться, пока мне не вздумалось доказать вам, как вы ошибаетесь.
Виктория открыла было рот, чтобы высказать подходящее к случаю едкое замечание относительно его возмутительного самомнения, но, увидев его вызывающую неотразимую улыбку, сдалась.
– Вы просто невозможный человек!
– Вы правы, – согласился он и отвернулся, давая ей возможность одеться.
Отчаянно пытаясь сдержать гнев и настроиться, как это сделал он, на будничный лад, она поспешно попыталась привести себя в надлежащий вид. Эндрю несколько раз целовал ее, но отнюдь не так. Совсем не так. Джейсон не должен был так поступать, как не должен теперь быть таким невыносимо равнодушным – после всего того, что произошло.
Она была абсолютно уверена, что вправе разозлиться на него, но, с другой стороны, у нее оставалось небольшое сомнение: может быть, в Англии нравы совсем иные? Возможно, леди здесь походя соглашаются на такие поцелуи. Вероятно, она будет выглядеть просто недотепой, если сделает из этого драму. Даже если она поступит так, Джейсон может лишь пожать плечами, отнесясь к вопросу о поцелуе как к не заслуживающему внимания, что он, собственно говоря, в эту минуту и делал.
Она ничего бы не выиграла, поссорившись с ним. Однако полностью сдержать себя Виктория была не в состоянии.
– Вы поистине невозможный человек, – повторила она.
– Мы уже согласились по этому пункту.
– И вы непредсказуемы.
– В каком плане?
– Ну, я была почти уверена, что вы ударите меня за то, что я так вас испугала. А вместо этого вы взяли и поцеловали. – Наклонившись, она подобрала парусник Джона. – Я начинаю думать, что вы очень похожи на свою собаку – оба выглядите гораздо свирепее, чем есть на самом деле.
На этот раз она увидела, что он несколько утратил свой спокойный самоуверенный вид.
– Мою собаку? – в недоумении повторил он.
– Вилли, – пояснила она.
– Если вы считаете Вилли свирепым, тогда, значит, вы испугаетесь и канарейки.
– Я прихожу к заключению, что нет никаких оснований бояться вас обоих.
Улыбка тронула уголки его чувственных губ, когда он брал у нее парусник Джона.
– Только не говорите об этом никому, а то подорвете мою репутацию.
Виктория завернулась в одеяло, затем, наклонив голову набок, ехидно спросила:
– А у вас она есть?
– Самая что ни на есть скверная! – вызывающе бросил он. – Хотите знать грязные подробности?
– Конечно, нет, – чопорно ответила она. И в надежде, что, возможно, раскаяние Джейсона по поводу поцелуя сделает его более покладистым, девушка набралась храбрости, чтобы затронуть тему, которая уже давно не давала ей покоя. По дороге к дому она запустила пробный шар: – Вы могли бы исправить свою ошибку.
Джейсон смерил ее взглядом.
– Я-то считаю, что если подытожить наши ошибки, то мы квиты. Однако скажите, чего бы вы хотели?
– Получить обратно свои платья.
– Нет.
– Вы не понимаете!.. – выкрикнула она, переполненная эмоциями последних мгновений – поцелуем, его безжалостным отношением. – Я ношу траур по погибшим родителям.
– Я понимаю и все же не считаю, что скорбь может быть так велика, что ее невозможно носить в себе, и вообще я не верю во внешние проявления траура. Мы с Чарльзом намерены обеспечить вам здесь новую жизнь – такую, которая вам будет по душе.
– Мне не нужна новая жизнь! – в отчаянии возразила девушка. – Я задержусь здесь только до того момента, пока за мной не приедет Эндрю, и…
– Он не собирается приезжать за вами, Виктория, – сказал Джейсон. – За все эти месяцы он написал вам всего одно письмо.
Его слова подействовали на Викторию, как удар хлыста.
– Он приедет, уверяю вас. До моего отъезда он не успел прислать больше одного письма. Причина только в этом.
На лице Джейсона появилось жесткое выражение.
– Надеюсь, вы правы. Однако запрещаю вам носить траур. Скорбеть следует в душе, а не напоказ.
– Откуда вам это знать? – взорвалась Виктория, резко повернувшись к нему и подбоченясь. – Если бы у вас была душа, вы не заставили бы меня прохаживаться здесь в этих праздничных платьях, как будто моих родителей вообще никогда не было на свете. У вас нет души!
– Верно! – отрезал он; в его низком голосе на этот раз прозвучала угроза. – Помните это и не вводите себя в заблуждение, что под моей свирепой маской скрывается домашняя болонка. Десятки женщин делали такую ошибку и потом весьма раскаивались.