открыть — десять минут до площади Сусанина и проблем с автопарковкой не будет, — пояснил он. — Ну что, согласны или вам подумать надо?
— А как быстро вы сможете закончить этот проект? — поинтересовался я.
— За год точно. Может, даже быстрее, — уверенно проговорил Владимирович.
— Нам надо посоветоваться, верно, Михаил?
Михаил кивнул и мы попрощались с хозяином концерна АМТ, договорившись о рандеву через два дня в это же время.
— А теперь в райком пора, — заключил Миша.
— Может перекусим по дороге? — предложил я, — с утра ничего не жрал. Вон пельменная пустая стоит.
Миша согласился и мы зашли в этот рудимент советской эпохи. А ничего здесь не изменилось за последнее время, невзирая на бушевавшую над страной перестройку — те же хамоватые тётки за прилавком, тот же ассортимент, начиная от пельменей со сметаной и заканчивая пельменями с томатным соусом (слово «кетчуп» еще не прижилось в нашем лексиконе). Цены, разве что, выросли примерно вдвое, так что стандартная порция из 10–11 пельменей со сметаной стала стоить 80 копеек.
— Вкусно, — сказал я по итогам обеда, — казалось бы обычные советские пельмени, у каждой второй начинка вылетает из оболочки, так что вид блюда становится неприглядным. А язык проглотишь.
— Да, неплохо, — согласился Миша, — однако ты подумал, что мы скажем Гене-крокодилу?
— Чего заранее раздумывать, — отозвался я, — когда доберёмся до него, там на месте и решим. А если много думать, голова распухнет.
Столовая-пельменная где-то на Урале
Добрались до райкома как раз к окончанию обеденного времени. А на входе меня ждал сюрприз — там незнакомая женщина средних лет сидела.
— А где Катя? — вырвалось у меня.
— Выходная она сегодня, — сурово отрезала вахтёрша. — Вы к кому?
— К Гене… то есть к Геннадий-Палычу.
— У него совещание, — не менее сурово сказала она.
— А мы подождём, — вступил в разговор Миша. — Нам торопиться некуда.
— Ну ждите, — смилостивилась она, — вон в том коридоре стулья есть, — и она показала на коридор со стульями.
А мы вместо того, чтобы сесть, куда было велено, прошлись по этажам от нечего делать. Здание было старинное, девятнадцатого века. Потолки высокие, с лепниной и шикарными гнутыми люстрами. Двери тоже высоченные и массивные даже на вид. И ручки у дверей нестандартные были, все в финтифлюшках.
— Богато люди жили, — высказал я результат своего наблюдения.
— Да уж не бедно, — согласился со мной Миша. — Александр Сергеич, интересно, где тут на постой останавливался?
— Здание раза три перестроено с тех пор, — осадил его я, — так что вряд ли чего осталось от той пушкинской комнаты.
А тут и народ откуда-то повалил дружной толпой, я догадался, что это скорее всего совещание закончилось.
— О, бойцы, — обрадовался нам Гена, он чуть ли не последним в этой очереди шёл. — А я как раз только вот о вас вспоминал. Заходите, — и он открыл свой кабинет.
— Как дела? — сразу же приступил он к делу, — влились в дружный коллектив МПСХО?
— Такие дружные коллективы, Гена, — честно ответил ему я, — обычно бывают в террариумах. В просторечии их гадюшниками называют.
— Ну не будем о грустном, — обнадёжил он нас, — рассказывайте. А то меня завтра в обком комсомола вызывают, надо там хоть что-то позитивное доложить.
Я вздохнул и вывалил краткие итоги сегодняшних наших разъездов и переговоров.
— Так, — почесал затылок Гена, разглядывая план Благовещенской улицы, — начало неплохое. Теперь, насколько я понимаю, дело за горсоветом осталось…
— Правильно, за ним. Одна квартира для мотивации для них и одна для райкома, — сориентировал его я.
— Нам-то хватит, конечно, — задумчиво протянул он, — а этим ребятам не уверен… и с Куриленковым вы правильно завязались, я сам про это думал… да, а у меня же для вас новость есть.
— Хорошая или плохая? — решил уточнить Миша.
— Сами решайте, — ответил Гена, — тут с Керамзита звонили — не нашли они никого взамен вам двоим. Так что придётся ещё три-четыре смены отработать. Начиная с завтрашнего дня.
— Страна большая, — уныло сказал я, — а отступать некуда. Позади Керамзит. Ну мы пошли тогда готовиться к трудовой вахте.
На этом мы с Геной и распрощались, а Миша в сердцах даже выругался, проходя мимо вахтёрши.
— Не грусти, — поддержал я его, — три дня это не три года. Как-нибудь прорвёмся…
А когда я доехал до дому… ну до нынешнего своего обиталища, мне почему-то захотелось более комфортного места для отдыха, нежели проваленная раскладушка. Немного подумал и отмёл кровать с диваном — очень тяжело таскать, да и куда это добро потом девать, когда Олежек с северов вернётся. Матрас, вот выход… а ещё лучше, если он надувным будет. Посетил два спортивных магазина и во втором обнаружил искомое — полутороспальный надувной матрас радикально красного цвета. Всего-то четвертак, и я обеспечил себе прекрасное спальное место.
Во дворе стояло аж четыре жестяных гаража, один из них был открыт и в нём возился с Запорожцем молодой парень.
— Привет, — сказал я ему, он обернулся и в ответном приветствии назвал меня по имени. — Слушай, одолжи насос — матрас надо надуть.
И я показал ему свёрток, который нёс под мышкой.
— На озеро собрался?
— Да какое озеро, кровать хочу себе оборудовать.
— Бери, мне не жалко, — и он протянул мне чёрный качок с двумя подножками снизу, это чтоб удобнее было накачивать.
Справился я с работой за десять минут, вернул качок на место, обернулся и увидел Катю.
— Привет, Саша, — улыбнулась она мне, — ремонтом решил заняться?
— Да какой ремонт, спальное место оборудовал просто, — ответил я. — А ты чего сегодня на службе не была? Захожу, понимаешь, в райком, а там вместо тебя незнамо кто.
— Отгул взяла, — ответила она, — в парикмахерскую вот сходила — нравится?
И она покрутилась вокруг оси.
— Класс, — довольно искренне сказал я, хотя и предыдущая прическа была вполне смотрибельной. — Пошли тогда кофе что ли попьём?
— К тебе? А пошли… заодно жильё своё продемонстрируешь.
* * *
Если коротко, то осталась она у меня ночевать… сосед, который остограммиться предлагал, подмигивал мне обеими глазами, когда Катя в ванную комнату выходила, но я предпочёл на это не реагировать.
— А родители-то тебя искать не будут? — озаботился я таким простым вопросом. — В милицию заяву не накатают?
— Не, — просто ответила она, — мать давно с отцом разошлась и живёт в другом городе, а папаша пьёт без передыху, ему всё равно.
Мда, грустно подумал я, вот такие вот реалии развитого социализма на семидесятом году советской власти… а в любовных играх Катя оказалась достаточно подкованной, так что кончил я аж три раза