— Напрасно. Все равно это ничего не даст.
— Ошибаешься.
Джейн чувствовала на спине его взгляд, когда быстрыми шагами шла по мосту. На этот раз вместо лениво струящихся вод под ногами несся грозно ревущий поток. И Джейн с гордостью отметила, что опоры выдержали натиск стихии. Она снова попыталась сосредоточиться на мыслях о строительстве. Попыталась заставить себя забыть о том, как Руэл стоял в мокрой рубашке, прилипшей к телу так, что вырисовывался каждый мускул, и смотрел на нее. Сейчас для нее главное — придумать, как преодолеть трудности, что их ожидают в ближайшем будущем, и не обращать внимания на эту непонятную ноющую болезненную пустоту внутри.
— А почему ты не хочешь дождаться, когда закончится сезон дождей? — спросил Руэл. — Ты немногого добьешься при такой погоде.
Джейн нырнула под плотный навес, образованный ветвями баньянового дерева, и подняла седло Бедилии:
— Махараджа не делает поправку на погоду. Значит, и мы не имеем права принимать ее в расчет.
— До чего же последовательный человек этот махараджа! Жду не дождусь того момента, когда мы с ним встретимся.
— На меня не рассчитывай! — резко сказала Джейн, пытаясь непослушными пальцами затянуть подпругу. — Если ты приходишь ради этого, то напрасно теряешь время.
— Я прихожу не ради этого. Ты сама знаешь, что меня сюда тянет.
— Нет, не знаю.
— Посмотри мне в глаза.
Их взгляды встретились, и ее будто поразил удар молнии.
— Время пришло, Джейн. — Его голос звучал ласково, но решительно. Под мокрой тканью рубашки еще отчетливее вырисовывались напряженные, будто во время тяжкой работы, мускулы. — Ты уже не хочешь сопротивляться. Ты устала. Твое тело само знает, чего оно хочет. Откликнись на его зов. Если я не понравлюсь тебе, если ты останешься не удовлетворена, клянусь, я больше не стану докучать тебе.
Джейн в панике пыталась найти какой-нибудь довод, чтобы доказать Руэлу, что у нее есть силы бороться с ним… Если она захочет, то…
«Если захочет?» — впервые Джейн призналась самой себе в собственной непоследовательности. И по телу прокатилась волна облегчения. Руэл прав. Она и в самом деле устала бороться с ним. И если она уступит, то он оставит ее в покое, как это всегда случается с мужчинами, когда они утоляют свое желание.
Руэл подошел к ней и принялся расстегивать пуговицы рубашки.
Джейн приоткрыла рот, чтобы сказать ему о том, что ей пришло на ум.
— Помолчи! — нежно сказал Руэл, распахивая полы ее рубашки. — Боже! Как ты хороша. Какая у тебя необыкновенная грудь. Позволь мне… — Не договорив фразу до конца, он наклонился и коснулся губами ее набухшего соска.
Джейн вскрикнула и выгнулась назад так, что голова ее коснулась седла. Непонятные ощущения переполняли ее, мешая думать трезво и ясно.
— Хорошо! — медленно и чувственно выдохнул он.
Горячая ладонь Руэла скользнула за ее ремень, и пальцы стали ласкать нежные завитки волос на лоне.
— Раздвинь ноги, — выдохнул он одними губами, — так… Еще немного.
Он нашел то, что искал. И точка, до которой он дотронулся, оказалась настолько чувствительной, что Джейн снова пережила нечто, похожее на ожог молнии. Спина ее выгнулась еще сильнее. Первобытный крик удовлетворения рвался из груди, как только Руэл нажимал на эту точку. Она уже не помнила, где они находятся, что происходит вокруг. Страстная потребность продлить эту мучительную ласку требовала выхода. Она терзала сильнее, чем голод или жажда…
— Нет, не здесь, не под этим дождем. — Руэл стремительно застегнул пуговицы на рубашке, поднял ее и усадил на Бедилию, а затем сам вскочил в седло. — Ради Бога, потерпи немного, — сказал он хриплым голосом. — А еще лучше так, — добавил он и, приблизив своего скакуна вплотную к лошади Джейн, положил руку на ее бедро.
Ноздри Руэла раздувались. Глаза сияли синим светом.
— Я не могу не касаться тебя. Если бы ты знала, как я хочу войти в тебя! — Он сжал ее ногу, а потом отпустил и снова сжал. Это ритмичное движение заставило закипеть кровь в жилах. — Ты не представляешь, как мне хотелось сорвать с тебя одежду, бросить тебя прямо в грязь и там же, на месте, овладеть тобой.
Грубость его слов должна была оскорбить ее. Но вместо этого по телу прошла новая волна дрожи.
— Скорей! Я не вынесу этой пытки!
Дождь лил с той же силой. Но он не мог охладить жара, охватившего Джейн.
— Куда мы едем? — пробормотала она.
— К станции. — Руэл снова пришпорил коня. — Это ближе всего.
К тому времени, когда они осадили лошадей у платформы, Джейн трясло, как в лихорадке, которую она недавно перенесла.
— Где ключи? — отрывисто спросил Руэл, спрыгивая с коня и подхватывая Джейн.
«Вагон махараджи!» — как во сне подумала Джейн, непослушными руками нашаривая связку ключей.
Руэл открыл дверь, втащил ее за собой и повернул ключ уже изнутри.
В вагоне стоял полумрак: свет, струящийся сквозь занавески на окнах, был слабым и тусклым. Струи дождя, стекавшие по стеклу, скрывали от них то, что происходило снаружи.
— Скорее! — Руэл снял с себя рубашку и бросил на ковер. Повернувшись к ней и увидев, что она стоит, не шевелясь, он спросил: — Почему ты не раздеваешься?
У Джейн возникло впечатление, что она не в состоянии даже пальцем пошевелить, как не в состоянии отвести от него взгляд. Она еще не видела никого, кто был бы настолько полон жизни и энергии. Его желание и страсть передавались Джейн, как пламя костра захватывает лежащие рядом с ним ветви.
Руэл нетерпеливо шагнул к ней, снова начиная расстегивать пуговицы.
— Ты боишься? Обещаю, что я понравлюсь тебе…
С каштановых завитков его волос падали мелкие капли. Глаза в полумраке мерцали, притягивая ее взгляд к себе, как магнит. Зачарованно глядя ему в глаза, она не заметила, как рубашка упала на пол.
Наклонившись, Руэл провел теплыми губами по впадине на ее левом плече.
Джейн вздрогнула. Прикосновение было не столько бережным, сколько уверенным, чувственным и требовательным.
— Я не могу держать себя в руках, — вдруг проговорил Руэл и засмеялся странным растерянным смехом — Ты только посмотри на меня! Я весь дрожу, пальцы не слушаются меня. Сними остальное сама. Со мной никогда не происходило ничего подобного.
Но и с Джейн тоже никогда не происходило такого. Пальцы ее дрожали еще сильнее, когда она расстегивала пояс и снимала брюки. Сердце колотилось так же часто и гулко, как дождь по крыше вагона, из-за того, что она жаждала одного: продолжения этих ласк. Но для этого надо было как можно скорее освободиться от отяжелевшей, влажной, непослушной одежды, от всего, что мешало им слиться в одно целое.