в сторону. Давно столько разом не говорил открыто, аж не по себе.
— Показалось, что придумал, да. Хотел попросить у Боры помощи. Отправить его самого или отправить через него послание… Не знаю, это был довольно опрометчивый шаг. Решил обратиться к тому, кого знаю давно. Не понимаю теперь, кому вообще можно верить и как выбирать людей. — Титай кривит губы, скалится, с досадой отшвыривая полотенце.
— Раз уж мы заговорили о доверии… — Алексей нехорошо прищуривается. — Не раз слышал, что тебя зовут Киром. Ты назвался мне иначе. Где правда? — Спрашивает прямо, без ловушек. Пусть сам расскажет, так всегда вернее. Отмечает чужие выводы, понимая, что снова в нем не ошибся: у парня есть голова на плечах. Вот пусть там и остается как можно дольше. Алексей снимает испачканную накидку, стягивает рубаху. Хоть штаны не заляпались — и то хорошо. Вместо одежды накидывает простыню, как плащ. На нем все одно любая тряпка выглядит дороже. — Мне, кстати, можешь верить, — кидает князь как бы между делом. Не убеждает, а просто говорит об этой возможности. И дает право задать свои вопросы на этот счет, если они есть.
— Все правда, князь. Оба имени мои. — По обыкновению, получается уклончиво, загадочно. На деле же на вопрос Титай отвечает коротко и без раздумий, пока мысли увлечены другим. Нет времени горевать, нет времени даже чувствовать скорбь. Когда Джахан узнает о смерти Боры, он возьмется за другого человека. Последнего, с кем Титай был близок. Нужно добраться до него первым… И хорошо бы узнать сначала, не сделал ли этого посол, чтобы не повторять ошибок.
Титай устраивается на ступенях лестницы, бегущей по спирали вверх. Опирается плечом о стену, наблюдает сквозь перила за человеком в комнате. Было бы здорово верить, да. Но эта роскошь останется для кого-то другого. А пока нужно дождаться, чтобы князь ушел.
Титай не доверяет, ускользает и уворачивается. Алексей может это понять, но не принять. Было бы странно, начни Титай с ходу просить о помощи. Но и наткнуться на такую колкость после нескольких попыток спасти его, спрятать и защитить за последние дни…
— Я вижу, что сделал недостаточно, чтобы заслужить твое доверие?
Фигура юноши легко обнаруживается за перилами, бросающими на того причудливую тень.
— Считаешь, что мне нужно от тебя что-то, и поэтому я хочу помочь? — продолжает Алексей. — Что, например? Ты наблюдателен и умен. Играешь в стратегии. Должен понимать, что все проблемы с послом можно разом решить, убрав с доски тебя. Но именно тебя спасают, прячут, приставляют личную княжескую стражу, выторговывают для тебя время, чтобы дать возможность разобраться с делами, и все это даже без лишних вопросов… — Алексей произносит это низким и мягким голосом, не уговаривая, не убеждая, а только перечисляя все, что случилось за последние дни. Чтобы было нагляднее.
— Я не… — Титай дергается было, чтобы возразить. Но Алексей продолжает:
— Или именно это тебе и мешает поверить, что от тебя ничего не нужно?
Титай замирает, как бабочка, наколотая на иглу. Во рту становится сухо и горько. Это пробирает стыд. Так бывает, когда другой человек говорит правду, которую не хочется признавать. Он поднимается на ноги, постукивает пальцами по перилам, оттягивая время. Ответить придется. И лучше сделать это лицом к лицу, а не издалека, как последний трус.
— Я не верю тебе. — Спускается с лестницы, останавливается напротив. Складывает руки на груди, впиваясь пальцами в кожу под браслетом. — Мне стыдно перед тобой за это. Но и… Я не просил доказывать, что я могу тебе доверять. Потому что знаю, что это невозможно. Я просил о времени. И благодарен за то, что ты выполнил эту просьбу. Настанет час, и, если буду жив, отплачу тебе за помощь. Не бывает так, чтобы человеку ничего не нужно было взамен на услугу. Твоя стража… Они были добры ко мне, я ответил тем же. И тебе верну долг.
Очевидные вещи. Те, на которых они росли. Только ему это все говорить неловко. Тяжело удерживать взгляд, и пальцы холодеют мгновенно.
Князь видит, что слова добрались до сердца. Хорошо. Верно полагал, что от пережитого человек может отстраниться. А вместе с горячей ночью доверие не идет об руку, иной раз даже наоборот. И такую броню лучше пробивать сразу. Иначе окрепнет потом — не докричишься.
— А ты не обязан мне благодарностью, — говорит князь неожиданно. — И стыдиться тебе тоже нечего. Наоборот, подумай о том, что ты можешь сделать, пока у тебя есть моя рука. Надеюсь, не сбежишь снова, чтобы тебе при первой же возможности воткнули в спину кинжал. Будь умнее своих врагов, Титай. А что до твоего намерения отплатить мне за помощь… Ты разве не понял, что это я выражаю тебе свою благодарность? Твое дело ее просто принять. — В серых глазах отражаются огоньки свечного пламени. Алексей замолкает на время, позволяя ему самому осознать сказанное. Думай, Титай. Думай. Тогда ты спасешься. — Расправь плечи. Ты воин, а не наложник. Не испытывай стыда, потому что ты не сделал ничего постыдного. Не прячься в тени, потому что сейчас прятать тебя — моя задача.
Титай вскидывает брови. Человеку свойственно использовать других в своих интересах. Также человеку свойственно отрицать это всеми силами: каждому хочется прослыть преисполненным добродетелей, бескорыстным, честным. И с этого начинается один из самых больших путей лжи. Алексей же открыто предлагает воспользоваться ситуацией. Да и сам…
Обходящий до этого помещение по кругу, Титай останавливается. Краснеет сразу всем лицом. Нет. Нет-нет, он же не может… Оборачивается медленно.
— Благодарность? О, за что же?
Уточняет осторожно, потому что внутри все бушует, мечется из стороны в сторону. Догадки, и гордая злость, и смущение. Но было бы опрометчиво выпускать эмоции, придумав ответ самому. Особенно после слов, от которых рождается губительное чувство: надежда. Не на себя, а на кого-то извне. Слышать его так сладко, так хорошо хотя бы на мгновение представить, что все это взаправду. Что не он прячется за чужую спину, но за его собственной спиной вырастает надежная стена.
Алексей бы не стоял сейчас здесь, не получал бы столько любви от людей, столько доверия и власти, если бы не пользовался возможностями, которые ему давала жизнь. А когда имеешь многое, нужно быть щедрым, чтобы это не потерять. Самое ценное — это не деньги и не влияние. Самое ценное — те самые возможности, которые используешь для достижения цели. Этим он и делится.
Князь следит взглядом за парнем, который, как пантера, обходит по кругу,