– Вы открыли мне глаза, Джастин. Поворачивайте. Возвращаемся обратно.
22
Седьмой день он ждал Маргарет. Она ни разу не навестила его после его ареста.
Может, она боится решеток или предпочитает не видеть меня жалким и небритым? – размышлял Дэвид.
При желании объяснить можно любой поступок, а у Дэвида как раз была пропасть времени, чтобы выдумывать оправдания для Маргарет. И родители, и дядя Генри наперебой рассказывали ему о ее глубокой депрессии. А что, если она не простит его? Что, если она разочаровалась в нем из-за той сделки, которую он заключил с ее мужем? Или она решила, как и утверждает ее ненормальная подруга, что Эрик убит, и убит именно его рукой? Вопросы, одолевавшие Дэвида, не имели ответов, и никто, кроме самой Мэгги, не мог освободить его от безмерного чувства вины, не дающего отдыха ни днем, ни ночью.
Переживания по поводу отношений с Мэгги совершенно заслонили от него выдвинутые полицией обвинения в убийстве. Спокойный от осознания собственной непричастности к бестолковой жизни Эрика Слейда, Дэвид не воспринял всерьез ни один из допросов. Сто тысяч долларов, которые он вручил мужу Мэгги, открывали перед Эриком весьма богатые возможности, и, исходя из того, как горели его глаза, когда он прятал их в карман, теперь Эрик должен греться где-нибудь на золотых пляжах Майами. И если Дэвида осудят за преступление, которое он не совершал, утешением ему будет уверенность в том, что он избавил Мэгги от мужа-слюнтяя.
За семь дней Дэвид сильно похудел, лицо его приобрело землистый цвет, но глаза все так же светились надеждой, когда его вели на свидание. Она пришла! Но по ту сторону перегородки в комнате свиданий сидела либо мать, либо агент по продаже картин, либо Кристин Торн.
– Ума не приложу, что делать с Кристин, – пожаловался Дэвид дяде Генри. – Она является каждый день и рассказывает мне о рюшечках на своем подвенечном платье. Как быть, дядя?
– У твоей невесты интеллект кастрюли. Удивляюсь, как ты не замечал этого раньше. Она всерьез думает, что все вертится вокруг нее. Если ты признаешься, что предпочел ей двадцатисемилетнюю обанкротившуюся замужнюю мать двоих детей, это будет равнозначно катастрофе. Но ты обязан сказать ей правду.
– Да, я сильно изменю ее восприятие мира. Ее отец больше никак не сможет навредить Мэгги, – сказал Дэвид, вспомнив о могуществе будущего тестя. – Галерея уже принадлежит ему. Больше у Мэгги ничего нет. Кстати, ты знаешь, дядя, он обещал мне эту галерею в качестве свадебного подарка. Какой поворот!
Спустя три дня после этого разговора Дэвида разбудил лязг ключей и голос шерифа:
– Вставай, пора.
Черт возьми, Слейда действительно убили, подумал Дэвид.
Одевшись, он взглянул шерифу в глаза и спросил:
– Меня переводят в федеральную тюрьму?
– Пойдем, – махнул рукой шериф и, не надев наручники на Дэвида, зашагал к своему кабинету.
В кабинете шериф встал перед Дэвидом и, протянув ему руку для рукопожатия, произнес официальным тоном:
– Мистер Шелдон, от имени полицейского департамента штата Вермонт примите наши искренние извинения. Произошла ошибка. Все обвинения против вас сняты. Вы свободны.
Настроение у Дэвида сразу улучшилось. Он похлопал шерифа по плечу.
– Мисс Уоткинс изменила показания? Или где-то всплыло само тело?
– В некотором роде. Тело явилось к нам прямиком из Берлингтона и потребовало тебя отпустить.
– Муж Маргарет приезжал за меня просить? – удивился Дэвид.
– Вот именно. Он сказал, что у мисс Уоткинс помутился рассудок от безответной любви к нему.
– Он был один?
– Нет, с женой. – Шериф улыбнулся так, словно заранее знал, о чем спросит его Дэвид. – С миссис Слейд.
– Почему ты не передал, что я хочу с ней поговорить? – В голосе Дэвида слышались досада и раздражение.
Шериф выложил перед Дэвидом вещи, которые были отобраны у него при аресте.
– Она очень торопилась. Вот здесь распишись. – Он указал на нужную графу в журнале. – Да, и просила вручить тебе вот это. – Шериф вынул из кармана листок бумаги.
«Я сделала то, что должна. Будь счастлив и пожелай счастья мне. Маргарет».
Дэвид нахмурился, задумчиво почесал заросшую щетиной щеку. Утром его навещал дядя Генри, потом Кристин… Кристин!
– Маргарет случайно не видела Кристин Торн?
– Не знаю, – покачал головой шериф. – Мисс Торн заглянула ко мне кабинет, когда я заканчивал допрос мистера Слейда.
– Я так и думал. Надо было давно ей рассказать.
Губы шерифа тронула осуждающая усмешка. Вспомнился неприятный случай с его дочерью.
– Знаешь, что я думаю, Дэвид? Если бы ты вовремя разобрался со своими женщинами, ничего бы этого не было.
– Ты прав, Джон. Я могу воспользоваться твоим телефоном? Мой мобильный наверняка уже разрядился.
Не дожидаясь разрешения, Дэвид взял трубку и начал быстро нажимать на кнопки. Когда ему ответили, он взволнованно спросил:
– Здравствуйте, пригласите, пожалуйста, к телефону владелицу галереи.
– Если вы о миссис Слейд, она больше не является владелицей, – спешно выдала информацию девушка с голосом Сандры. – Новый хозяин мистер Мейсен Торн, но его в данный момент нет. Со дня на день будет назначен управляющий, можете переговорить с ним.
– А вы не подскажете, где найти миссис Слейд?
– Понятия не имею, – со злостью ответила Сандра. – Слышала, она уехала отдыхать со своим мужем и детьми.
– Вы уверены? – слабым голосом переспросил Дэвид.
Но из трубки уже летели короткие гудки.
Сандра очень обижена, и она узнала меня, подумал Дэвид. Это означает только одно: супруги помирились и отправились во второе свадебное путешествие.
Шериф заинтересованно смотрел на Дэвида, но тот не был расположен к беседе. Он спешно рассовал ключи, деньги и расческу по карманам и ушел, забыв попрощаться.
23
Жизнь превратилась в калейдоскоп воспоминаний. Каждое утро, воскрешая в памяти какой-нибудь эпизод их встречи с Маргарет, Дэвид принуждал себя вставать с постели. Перед сном он вновь призывал в помощники память. Только так, с мыслями и мечтами о ней, он проживал день за днем, не ожидая никаких хороших новостей.
Их тянуло друг к другу с самого дня знакомства, и каждая новая встреча только подтверждала это. Но Дэвида привлекала в Мэгги не ее безупречная красота. Маргарет Слейд была совершенно необыкновенной женщиной. В ней, не противореча друг другу, сочетались робость и мужество, застенчивость и страсть, снисходительность и гордость. Она могла быть разной, но каждый раз это была она. И Дэвид любил ее. Если бы у него хватило мужества быть честным с самим собой, он бы давно признался, что полюбил Маргарет с той самой минуты, как впервые увидел ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});