116. ПЕТРОГРАД
Море спорило с Петром:«Не построишь Петрограда:Покачу я шведский гром,Кораблей крылатых стадо.Хлынет вспять моя Нева,Ополченная водами:За отъятые праваОтомщу ее волнами.
Что тебе мои поля,Вечно полные волнений?Велика твоя земля,Не озреть твоих владений!»Глухо Петр внимал речам;Море злилось и шумело,По синеющим устамПена белая кипела.
Речь Петра гремит в ответ:«Сдайся, дерзостное море!Нет, — так пусть узнает свет,Кто из нас могучей в споре!Станет град же, нареченПо строителе высоком;Для моей России онПросвещенья будет оком.
По хребтам твоих же вод,Благодарна, изумленна,Плод наук мне принесетВ пользу чад моих вселенна,И с твоих же береговДа узрят народы славуРуси бодрственных сыновИ окрепшую державу».
Рек могучий — и речамМоре вторило сурово,Пена билась по устам,Но сбылось Петрово слово.Чу!.. в Рифей стучит булат!Истекают реки злата,И родится чудо-градИз неплодных топей блата.
Тяжкой движется стопойИсполин — гранит упорныйИ приемлет вид живой,Млату бодрому покорный.И в основу зыбких блатУлеглися миллионы, —Всходят храмы из громад,И чертоги, и колонны.
Шпиц, прорезав недра туч,С башни вспыхнул величавый,Как ниспадший солнца лучИли луч Петровой славы.Что чернеет лоно вод?Что шумят валы морские?То дары Петру несетПобежденная стихия.
Прилетели корабли,Вышли чуждые народыИ России принеслиДань наук и плод свободы.Отряхнув она с очейМрак невежественной ночи,К свету утренних лучейОтверзает бодры очи.
Помнит древнюю вражду,Помнит мстительное мореИ, да мщенья примет мзду,Шлет на град потоп и горе.Ополчается Нева,Но от твердого гранита,Не отъяв свои права,Удаляется сердита.
На отломок диких горНа коне взлетел строитель;На добычу острый взорУстремляет победитель;Зоркий страж своих работВзором сдерживает мореИ насмешливо зовет:«Кто ж из нас могучей в споре?»
9 августа 1829 Искио
117. ОЧИ
Видал ли очи львицы гладной,Когда идет она на браньИли с весельем коготь хладныйВонзает в трепетную лань?Ты зрел гиену с лютым зевом,Когда грызет она затвор?Как раскален упорным гневомЕе окровавленный взор!Тебе случалось в мраке ночи,Во весь опор пустив коня,Внезапно волчьи встретить очи,Как два недвижные огня?Ты помнишь, как твой замер голос,Как потухал в крови огонь,Как подымался дыбом волосИ подымался дыбом конь?Те очи — страшные явленья!Я знаю очи тех страшней:Не позабыть душе моейИх рокового впечатленья!Из всех огней и всех отравОгня тех взоров не составишьИ лишь безумно обесславишьНаук всеведущий устав.От них всё чувство каменеет;Их огнь и жжет и холодит;При мысли сердце вновь горитИ стих робея леденеет.Моли всех ангелов вселенной,Чтоб в жизни не встречать своейНеправой местью раздраженнойКоварной женщины очей.
Ноябрь 1829 Рим
118. ЖЕНЩИНЕ
Ты асмодей иль божество!Не раздражай души поэта!Как безотвязная комета,Так впечатление его:Оно пройдет и возвратится,Кинжалом огненным блеснет,В палящих искрах раздробится,Тебя осыплет и сожжет.
Ноябрь 1829
119. ТЯЖЕЛЫЙ ПОЭТ
Как гусь, подбитый на лету,Влачится стих его без крылий;По напряженному лицуТекут следы его усилий.Вот после муки головаСтихами тяжко разродилась —В них рифма рифме удивиласьИ шумно стреснулись слова.
Не в светлых снах воображеньяЕго поэзия живет;Не в них он ловит те виденья,Что в звуках нам передает;Но в душной кузнице терпенья,Стихом, как молотом, стуча,Кует он с дюжего плечаСвои чугунные творенья.
Ноябрь 1829
120. ПРЕОБРАЖЕНИЕ
Звуком ангельского хораПолны были небеса;В светлой скинии ФавораСовершались чудеса.Средь эфирного чертога,В блеске славы и лучей,Созерцали образ богаИлия и Моисей.
В то мгновенье над ФаворомСерафим, покинув лик,Вожделенья полным взоромК диву горнему приник.Братья пели; но, счастливый,Он их звукам не внималИ украдкой, молчаливый,Тайну бога созерцал.
И в небесное селеньеВозвратился серафим,Лучезарное виденьеНеразлучно было с ним.И полетом неприметнымВек за веком пролетел,Лишь о нем в эфире светломБратьям внемлющим он пел.
Раз затерянные звукиДолетели до земли:Сколько слез, молитв и мукиЗвуки те произвели!Не одна душа, желаньемИстомясь узреть Фавор,С несвершенным упованьемОтлетела в божий хор.
К тем молениям создательСлух любови преклонил:Божьей тайны созерцательК нам на землю послан был.Ангел смелый в наказаньеС жизнью принял горе слез;Но свое воспоминаньеОн в усладу взял с небес.
Духом божьим вышний генийОсенился с первых лет,И утраченных виденийРано в нем проснулся свет.Слезы лья по небе ясном,Сквозь их радужный кристаллОн в величии прекрасномЧистых братьев созерцал.
И любил, осиротелый,Думой в небо залетать,И замыслил кистью смелойК прочной ткани приковатьВозвращенные виденья,Часто облаком живымВ миг великого прозреньяПролетавшие пред ним.
Вспоминал, как в мир призванныйОн на лоне свежих крил,Гость небес богоизбранный,За создателем парил;Как с крылатым роем братийВ день творенья нес дары;Как из божеских объятийВсюду сыпались миры.
Он означил, как стопамиБог раздвинул свет и тьму;Как повесил над звездамиВ небе солнце и луну;Как по остову планетыОкеан перстом провел;Как из недр ее без сметыСонм творений произвел.
Раз, томясь своей утратой,Наяву он видел сон:Вдруг молитвою крылатойВ небо был перенесен;Слышал ангелов напевы,Сонмы их изобразил,И в среде их образ девыКистью быстрой уловил.
Но любимое виденье,Что утратил серафим,В недоступном отдаленьеВсё туманилось пред ним.Тщетно не смыкались веждыИ пылал молитвой взор:Погасал уж луч надежды,Не сходил к нему Фавор.
Что земные краски тленья,Солнца пышные лучи?Пред лучом преображенья —Как пред солнцем блеск свечи!К смерти шествовал унылый,Не сверша души завет,И в расселинах могилыЧто ж он видит? — божий свет!..
Луч сверкнул… и воспылалаКисть божественным огнем;Море яркого кристаллаПролилось над полотном…И уж бога лик открытыйОн очами ясно зрел;Но видением несытый,Бросил кисть… и улетел!
Там его виденье вечно,Там без горя и без слезСозерцает он беспечноДиво тайное небес.У Фавора величавыйСтражем стал — и на крылахСвет божественный славыБлещет в радужных лучах.
3 декабря 1829 Рим
121. ТИБР
Варвар севера надменныйЗемлю Рима хладно мнетИ с угрозой дерзновеннойТибру древнему поет:
«Тибр! ты ль это? чем же славен?Что добра в твоих волнах?Что так шумен, своенравенРасплескался в берегах?
Тесен, мутен!.. незавидноПрокатил тебя твой рок!Солнцу красному обидноПоглядеться в твой поток.
Не гордись! Когда б ты — горе! —Нашу Волгу увидал,От стыда, от страха б в мореСтруи грязные умчал.
Как парчою голубоюРазостлалась по степям!Как привольно в ней собоюЛюбоваться небесам!
Как младой народ — могуча,Как Россия — широка,Как язык ее — гремуча,Льется дивная река!
Далеко валы глубокиДля побед отважных шлетИ послушные потокиВ царство влажное берет.
Посмотрел бы ты, как вскинетСо хребта упорный ледИ суда свои подвинетДа на Каспия пойдет!
О, когда бы доплеснулаДо тебя ее волна,Словно каплю бы сглонулаИ в свой Каспий унесла!»
Тибр в ответ: «Ужели, дикой,Мой тебе не внятен вой?Пред тобою Тибр великойПлещет вольною волной.
Славен я между рекамиНе простором берегов,Не богатыми водами,Не корыстию судов, —
Славен тем я, Тибр свободный,Что моих отважных водЦепью тяжкой и холоднойНе ковал могучий лед!
Славен тем, непобежденный,Что об мой несдержный валКонь подковою презреннойВ гордом беге не стучал.
Пусть же реки на простореСпят под цепью ледяной,Я ж бегу, свободный, в мореНеумолчною волной».
Декабрь 1829 Рим.
122. К РИМУ («По лествице торжественной веков…»)