– Ты – дочь солдата, который всегда одевается в черное, – сказал я, и Андрюша вздохнул:
– Соболезную.
Мне сразу стало стыдно, я покраснел.
Мила сказала:
– Мама умерла два года назад.
Я сказал:
– Сочувствую.
Она сказала:
– Папа – лучший друг Эдуарда Андреевича. Мы здесь отдыхаем каждый год, даже когда папе и не надо. Но в этом году ему обязательно надо.
– А твоя мама? – спросил Боря. – Тоже была солдатом?
– Да, – сказала Мила.
– Круто.
Теперь уже я толкнул Борю в бок.
Алеша сказал:
– Мила очень хорошо играет на скрипке.
Я почувствовал гордость и разочарование. Я, конечно, угадал, но не полностью.
Ванечка крутился вокруг нас, а потом нашел большую улитку и, кажется, он хотел ее съесть.
Я сказал:
– Если сделаешь это, амеба съест твой мозг.
Кажется, на Ванечку это произвело впечатление.
– Ужас какой, – сказал он. – А вас уже начали препарировать?
– А нас будут препарировать? – спросил Володя.
– Мила сказала, что да!
Мила покраснела и отвернулась.
– Я не то имела в виду, – сказала она, а потом быстро добавила:
– Так папа говорил.
Я сказал:
– Мне решительно все равно, что со мной будут делать, главное, чтобы это пошло на благо Родины.
Мила потрогала свои короткие волосы, и я предположил, что она недавно постриглась – еще не привыкла.
Ванечка сказал:
– А завтра будут вас препарировать?
– Завтра, – сказал Андрюша, – будут.
Мы стояли в очереди, болтали обо всяких повседневных делах: как там Найда (Найда, кстати, в порядке, а ее дети активно растут), куда пристроить щенков, что продается на набережной и можно ли устроить матч по пионерболу между нами и обитателями первого корпуса, наберется ли команда.
Максим Сергеевич курил в стороне, но из-за ветра едкий дым шел в нашу сторону.
Алеша так ничего и не сказал, но достал из кармана ингалятор. Я подошел к Максиму Сергеевичу и сказал:
– Не курите, пожалуйста. У мальчика Алеши астма.
Максим Сергеевич сказал:
– Поуказывай мне еще, Жданов.
И ушел сидеть на скамейку около клумбы.
А я потерял свое место в очереди и получил бы фиточай последним, если бы не Андрюша. Он взял стакан и для меня. Потому что мы как братья.
Пока мы пили фиточай (стакан необходимо было вернуть), завязалась еще одна интересная беседа. Фира сказала:
– Мы с Валей сегодня вызываем духов. С нами будет еще одна девочка, мы познакомились на пляже. Она местная.
– А когда вы будете вызывать духов? – спросил я.
– Ночью.
– Разве ей здесь можно быть ночью?
– Не запрещено.
– А ее родители?
– Они разрешили.
Ни во что из этого я не поверил.
– В общем, – сказала Фира. – Если хотите, Ваня, Алеша и Мила, можете тоже приходить.
– А мы? – спросил Володя.
– А вы – нет.
– Почему это?
– Потому это, – сказала Валя.
Завязался спор, в котором мы с Андрюшей не участвовали. Ванечка показывал нам огромную гусеницу.
Андрюша спросил его:
– Ты что-нибудь знаешь о паразитических осах?
Ванечка покачал головой. А вы что-нибудь знаете о паразитических осах?
Вместо жала у них яйцеклад. Они впрыскивают яйца в гусениц или в тараканов, их личинки поедают хозяев изнутри, а потом прорываются наружу.
Иногда пара-тройка личинок остается внутри гусеницы и заставляет ее защищать других личинок, пока они не окуклятся.
А потом гусеница умирает.
Паразитические осы похожи на капиталистических воротил. То же паразитирование на чужих ресурсах, то же умение контролировать разум или парализовать волю. Природа бывает очень политична, и этим она мне нравится.
Ванечку рассказ о паразитических осах впечатлил. Он сказал:
– Я бы всех таких уродских ос убивал!
– Некоторые из них, – сказал Андрюша, – даже не едят, они только размножаются.
– Бессмысленная жизнь, – сказал я.
А Ванечка стоял, покачиваясь, бледный, с особой волчьей улыбкой, и вдруг сказал:
– Так люди с неба относятся к нам. Как к таким осам. Я бы всех таких тоже убивал!
Он засмеялся и запрокинул голову, посмотрел в небо:
– Я бы всех таких убивал! – повторил он. – Я – большой умник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я сказал:
– Думаю, осознание того, что у нас в мозгу сидят черви, вызывает некоторую оторопь.
Андрюша сказал:
– В детстве я играл в то, что я – паразитическая оса.
– Понятно, – сказал Ванечка. – Ты и сейчас ребенок. Почему не играешь больше?
Андрюша сказал:
– Иногда играю.
В Ванечке есть нечто, что меня пугает. Дело не в том, что он дурачок, или не только в этом. Не могу сформулировать – тревожно.
Ванечка спросил меня:
– А ты как родился?
– Как обычный человек, – сказал я.
Ванечка задумался, а потом сказал:
– А я не родился, меня в лесу нашли, напоили молоком, и с тех пор я так живу.
– Как волчонок?
– Как.
Я заметил, что Мила за нами наблюдает. Она разговаривала с Фирой и Валей (видимо, уточняли программу на вечер), но смотрела за Ванечкой.
– Вы с Милой хорошие друзья? – спросил я.
– Лучшая моя подруга, – сказал Ванечка. – А что это ты спрашиваешь?
Я не мог сказать ему истинную причину: мне хотелось проверить свою находчивость и умение разбираться в людях. С пианисткой-то я ведь почти угадал.
Почти, да только получилась скрипачка.
Потом мы допили сладкий фиточай, сдали стаканы и пошли проверить, как растут щенки. Я сказал:
– Надо взять рулетку, чтобы их измерить.
Все со мной согласились, но рулетки ни у кого не оказалось.
Мы наслаждались обществом Найды довольно долго, я уже и думать забыл о мероприятии, запланированном Фирой. Честно говоря, оно было мне не так уж и интересно.
На обратном пути мы с Андрюшей встретили Валю.
Она сказала:
– Жданов, если заложишь нас, тебе конец.
– Что?
– Ты – идиот, – сказал Валя и пихнула меня кулаком в живот.
Вышло достаточно больно. Как я уже сообщал, Валя лучше всех дерется.
Я сказал:
– Я совсем ничего не понял.
Валя сказала:
– Я тебе повторю: заложишь наш вызов духов, и все.
Она провела пальцем себе по шее, вышло очень недвусмысленно.
Андрюша сказал:
– Мы не заложим.
Валя сказала:
– Завтра начнутся процедуры. Вдруг мы потом будем слишком заняты, чтобы вызывать духов, или не сможем!
На руке у нее болтался браслетик с дельфинчиком – толстая синяя нитка с прикрепленной к ней маленькой прозрачной фигуркой. В брюшке у дельфинчика переливался всеми цветами камушек, похожий на опал. Казалось, по камушку идут волны, вот так он сиял, когда на него падало солнце.
– Но я решила, – сказала Валя, – что если ты сам там будешь, то не заложишь.
Я сказал:
– Не хочу там быть. Вызывать духов глупо.
– Приходи, – сказала Валя с нажимом.
Андрюша сказал:
– Мы придем.
Валя сказала:
– Вам же лучше.
А потом она развернулась и убежала.
– Странное у меня от всего этого впечатление, – сказал я.
– У меня есть по этому поводу теория, – сказал Андрюша.
– Какая?
– Ну, краткая теория: она в тебя влюбилась.
– Почему? – спросил я.
– Не знаю, – сказал Андрюша. – Ты задаешь слишком много вопросов, но надо прийти.
Я не был в этом так уверен.
Андрюша сказал:
– Девочки будут в пижамах.
И вздохнул.
– Еще от них хорошо пахнет, – добавил он.
– Ты не об этом должен думать, а о завтрашнем дне.
– И о нем я думаю, – сказал Андрюша. – Если будем просто спать, момент не прочувствуем. Надо не спать. А девочки сами тебя пригласили.
– Думаешь, Борю с Володей они пригласили?
– Фире нравится Боря, – сказал Андрюша.
Так я узнал, что он – эксперт в отношениях.
Я до самого конца старался быть несгибаемым, не согласился и в конце концов остался ночью в комнате один.
Я еще никогда не спал ночью в комнате один. На потолке колыхались тени от острых кривых ветвей, за окном было до странности тихо, и оттого я стал слышать навязчивый шорох.