Читать интересную книгу Опасная скорбь - Энн Перри

Приняв решение, она еще раз осмотрела палату, чтобы убедиться, не требуется ли кому-нибудь срочная помощь. Все было в порядке, и Эстер торопливо вышла в коридор. Дойдя до прихожей, она взяла сумку, вытащила из кармана ключик на цепочке и вставила его в замок. Под чистым фартуком и парой крахмальных чепцов лежали все ее лекарства. Спрятав их в карман, она снова закрыла сумку и замаскировала ее плащом.

Вернувшись в палату, Эстер нашла бутылку эля, которым часто злоупотребляли сиделки. Вообще-то лекарство рекомендовалось разводить в бордо, но за неимением вина сойдет и эль. Она плеснула эля в чашку, добавила туда немного хинина и тщательно перемешала. Эстер знала, что снадобье все равно получится удивительно горькое.

Подойдя к койке, она чуть приподняла голову ребенка и, разжав ему рот, влила туда две чайные ложки. Мальчик даже не понял, что происходит, инстинктивно проглотив лекарство. Эстер вытерла ему губы салфеткой, смахнула со лба липкую прядь волос и, уложив поудобнее, укрыла ребенка простыней.

Двумя часами позже она вновь дала ему лекарство, а третий раз – перед самым приходом доктора Поумроя.

– Очень хорошо, – сказал он, внимательно осмотрев мальчика, и его веснушчатое лицо выразило удовлетворение. – Кажется, ему значительно лучше, мисс Лэттерли. Как видите, я оказался совершенно прав, когда не спешил с этой операцией. Вопреки вашему мнению, она не была столь неотложной. – Он одарил Эстер несколько натянутой улыбкой. – Вы легко ударяетесь в панику. – С этими словами он выпрямился и направился к следующей койке.

Эстер с трудом удержалась от комментария. Сообщи она доктору о том, что пять часов назад у мальчика был жар, ей пришлось бы признаться, что она давала ему лекарство. Трудно сказать, как бы отреагировал Поумрой, но вряд ли это его обрадовало бы. И Эстер решила рассказать ему обо всем позже, когда мальчик поправится окончательно. Осторожность не повредит.

Увы, обстоятельства сложились совсем по-другому. Через несколько дней Джон Эйрдри оправился настолько, что мог самостоятельно сидеть на койке; лихорадочный румянец исчез с его щек, и мальчик уже начал понемногу принимать пищу. Зато состояние женщины, лежавшей на третьей от него койке, сильно ухудшилось после операции на брюшной полости. Мрачный и встревоженный Поумрой, осмотрев ее, велел применить лед и частые холодные ванны. При этом в его голосе не чувствовалось надежды – лишь жалость и сознание неизбежного.

Эстер просто не могла больше хранить молчание. Она взглянула на искаженное страданием лицо женщины и обратилась к хирургу:

– Доктор Поумрой, а почему бы вам не прописать ей хинин, смешанный с вином, териаком и гофманскими каплями? Это снимает жар.

Доктор посмотрел на нее с удивлением, постепенно переходящим в гнев по мере того, как он вникал в смысл сказанного. Лицо его порозовело, бородка встопорщилась.

– Мисс Лэттерли, я уже не раз говорил вам, что думаю по поводу ваших попыток практиковать больных, не имея при этом ни опыта, ни медицинского диплома. Я пропишу миссис Бегли то, что ей необходимо, а вы извольте следовать моим инструкциям. Вы меня понимаете?

Эстер судорожно сглотнула.

– Вы имеете в виду, мистер Поумрой, что я должна дать миссис Бегли необходимый ей хинин?

– Нет! – огрызнулся он. – Хинин – средство против тропической лихорадки. Его не принимают, чтобы восстановить силы больного после операции. Толку от него не будет. Здесь, в Англии, мы не признаем всех этих заморских штучек!

Разум подсказывал Эстер, что сейчас лучше промолчать, но язык уже повиновался лишь доводам совести.

– На моих глазах это средство с успехом применяли французские хирурги, сэр, снимая жар после ампутации. Хинин употребляли с этой целью во времена Наполеоновских войн, еще до Ватерлоо.

Его лицо потемнело от гнева.

– Французы мне не указ, мисс Лэттерли! Это грязный и невежественный народ, еще совсем недавно стремившийся поработить наши острова, как, впрочем, и всю Европу! И я напоминаю вам – если вы опять об этом забыли! – что все распоряжения вы получаете от меня и только от меня!

Он повернулся, намереваясь отойти от койки несчастной женщины, но Эстер загородила ему дорогу.

– Она в горячке, доктор! Мы должны попробовать спасти ее! Пожалуйста, разрешите мне дать ей немного хинина. Это не повредит, но может помочь. Всего одну чайную ложку через каждые два или три часа! Если это не подействует, я тут же прекращу…

– И где же, по-вашему, я достану это лекарство?

Эстер перевела дыхание и только поэтому не проговорилась сгоряча про свою аптечку.

– В малярийном госпитале, сэр. Мы можем воспользоваться кебом. Я сама съезжу, если позволите.

Лицо его побагровело.

– Мисс Лэттерли! Мне казалось, что вы уже поняли, в чем состоят ваши обязанности. Если у больных жар, сиделка должна содержать их в чистоте и прохладе. Лед и лекарства следует применять лишь по указанию врача. – Хирург повысил голос, чувствуя себя хозяином положения. – Сиделка приносит и меняет бинты, а если требуется, то и инструменты. Сиделка содержит палату в чистоте и порядке, разводит огонь и кормит больных. Сиделка выносит мусор и заботится об удобстве больных.

Он засунул руки в карманы, перевел дух и продолжил:

– Сиделка следит за дисциплиной и поддерживает в больных бодрое состояние духа. Это всё! Вы понимаете меня, мисс Лэттерли? Сиделка ничего не смыслит в медицине и поэтому выполняет лишь самую элементарную работу. Ни при каких обстоятельствах она не должна действовать по своему усмотрению!

– Но если вы отсутствуете? – возразила она.

– Тогда ждите моего возвращения! – Голос доктора Поумроя звучал все пронзительней.

Эстер из последних сил сдерживала нарастающий гнев.

– Но больные могут умереть! Или их состояние настолько ухудшится, что придется забыть о скором выздоровлении.

– В таких ситуациях немедленно посылайте за мной! Но вы не будете делать ничего сверх того, что вам предписано, а когда я вернусь, скажу вам, как действовать в каждом конкретном случае.

– Но если я и сама знаю, что делать…

– Вы не можете этого знать! – Он выдернул руки из карманов и воздел к потолку. – Ради всего святого, мисс, у вас же нет медицинского образования! Вы же все знаете только по слухам да из практики иностранных хирургов в каком-то там полевом госпитале в Крыму! Вы не врач и никогда им не станете!

– Медицина – это прежде всего практика и наблюдения! – Эстер тоже повысила голос; все больные, даже те, кто лежал на самых дальних койках, прислушивались к их спору. – Есть непреложное правило: все хорошо, что помогает больному, а если нет, надо попробовать иное средство. – Тупое упрямство Поумроя выводило ее из себя. – Если мы не будем экспериментировать, то никогда не найдем способов лечения лучших, чем те, которые мы используем сегодня! И люди будут умирать, в то время как мы могли бы их вылечить!

– А скорее всего, прикончить из-за вашего невежества! – парировал он. – Вы не имеете права проводить здесь какие бы то ни было опыты. Вы – дерзкая и своевольная женщина, и, если я услышу от вас хоть еще одно непочтительное слово, вы будете уволены. Вам понятно?

Секунду Эстер колебалась, глядя ему в глаза. В том, что доктор Поумрой настроен весьма решительно, не было никаких сомнений. Если смолчать сейчас, то есть вероятность, что он вернется позже, в ее отсутствие, и все-таки даст миссис Бегли хинина.

– Да, понятно, – выдавила из себя Эстер. Руки ее непроизвольно вцепились в края передника.

– Хинин не используется при снятии послеоперационного недомогания, мисс Лэттерли, – продолжал доктор, не устояв перед соблазном упиться своей победой до конца. – Им врачуют лишь тропическую лихорадку. Но даже и в этом случае он помогает не всегда. Я же вам предписываю применять лед и частые обмывания холодной водой.

Эстер старалась дышать как можно медленней. Самодовольство хирурга было просто невыносимо.

– Вы меня слышите? – окликнул он.

Но раньше, чем она смогла ему что-нибудь ответить, на дальней койке приподнялся больной. Лицо его напряглось от сложного мыслительного процесса.

– Она же вот дала что-то мальчонке с того конца палаты, когда он был в горячке после операции, – отчетливо выговорил он. – У него ведь был жар, а дала она ему лекарство, и он за полдня в себя пришел. Жара у него больше нет, сами посмотрите. Она знает, что делает, она права.

На миг в палате повисла пугающая тишина. Бедняга и сам не ведал, что натворил.

Поумрой остолбенел.

– Вы давали хинин Джону Эйрдри! – вскричал он, когда к нему вернулся дар речи. – За моей спиной! – Голос хирурга сорвался на визг. Он кипел от злости, причем не только на саму Эстер, но и на вступившегося за нее больного.

Затем новая мысль поразила доктора Поумроя.

– Откуда вы его взяли? Отвечайте, мисс Лэттерли! Я требую, чтобы вы признались, где взяли хинин! Вы что, имели наглость обратиться в малярийный госпиталь от моего имени?