о ней давно забыли – прошло столько лет. Но если не сдать эту проклятую алгебру, дальше жить нельзя!.. И подготовиться она не успеет, слишком много времени упущено. Она не сможет, не справится! Но она должна, обязана!..
В это время зазвенел звонок – уроки кончились, сейчас все выйдут на перемену и… увидят её! Ей нужно прятаться, её никто не должен заметить!
Маня заметалась в поисках укрытия, звонок прозвенел ещё раз, а потом ещё раз.
Она открыла глаза.
Звонил телефон.
Никакой алгебры.
Маня нашарила на тумбочке трубку и промычала:
– Ммм?…
– Мария Алексеевна? Это Дмитрий Львович Раневский, следователь. Мне нужно задать вам несколько вопросов. Вы слушаете меня, Мария Алексеевна?
– Слушаю.
– Когда вы сможете приехать?
– Приехать?
– Да, приехать в управление. На самом деле, чем раньше, тем лучше.
Маня думала о том, что ей не нужно сдавать алгебру. Господи, какое счастье!
– Мария Алексеевна?
– А!
– Когда?
Маня бросила телефон на одеяло, села и как следует, обеими руками, взлохматила короткие волосы. Волька потянулся, припал на передние лапы и стал лизать ей щёки.
Маня оттолкнула его морду и взяла телефон, внутри которого надрывался следователь Раневский.
– Алё, алё? Вы меня слышите? Мария Алексеевна! Слышите?
– Слышу, – успокоила Маня. – Который час?
Следователь словно поперхнулся.
– Девять тридцать.
– Позвоните мне часа через четыре. – Маня нажала кнопку и бухнулась на подушки.
Телефон зазвонил.
Волька гавкнул.
Маня схватила трубку и тоже гавкнула:
– Да!
– Мария Алексеевна, что-то со связью, я ничего не понял. Вы когда приедете? Я выпишу пропуск.
– К Новому году.
Раневский помолчал.
Маня тоже молчала, наслаждаясь свободой: ведь алгебру-то не нужно сдавать!..
– Вы, должно быть, меня не поняли, Мария Алексеевна. Я должен задать вам несколько вопросов, это необходимая процедура. – И добавил мягко: – Вы сейчас меня понимаете?
Всё же издательница вчера сказала, что она ненормальная, эта писательница!..
– Понимаю, понимаю, – уверила Маня. – Но я в заповеднике, и мне нужно писать роман.
– Мария Алексеевна! Или вы хотите, чтоб я вызвал вас повесткой?
– Из заповедника? Повесткой? – усомнилась Маня. – Я приеду после двенадцати, точней сказать не могу, потому что не знаю, где дядя Николай, а он может быть где угодно.
– Какой… дядя?
– Николай! Только он может провести меня мимо всех постов и шлагбаумов прямо по льду Финского залива в Петроград, как Ильича в тысяча девятьсот семнадцатом году! Я приеду! Мне тоже нужно с вами поговорить. Да! И если я в другой раз вам понадоблюсь, не звоните до рассвета! Звоните до заката!..
Ну, вот, так отлично!..
Маня обняла собаку, немного потискала, покаталась с боку на бок, побрыкала ногами и стала прикидывать, спать дальше или всё же встать.
Вставать не хотелось страшно.
Если остаться в постели, придётся… думать, а Маня и так полночи думала, и это было так трудно, что под утро ей приснилась… алгебра.
Вставать – значит натягивать штаны, идти с Волькой на улицу, ставить чайник, придумывать завтрак, а… лень.
Что делать? Как быть?
И Маня решительно откинула одеяло.
Хорошо, что Раневский назначил встречу именно сегодня. Ей нужно многое ему рассказать и о многом расспросить. И она должна взять с собой Лёлю! Теперь, когда она поняла, кто такой Никита, одной Лёле оставаться нельзя, опасно.
Маня немного побегала по газону тяжеловесной рысью, Волька бегал за ней, подскакивая на всех четырёх лапах, как бочка, – это были их традиционные утренние гимнастические упражнения.
Везёт же людям, которые могут заставить себя ходить в тренажёрный зал, например как секретарша Инга!.. Маня представила себе, что тоже ходит в зал, качает железо, её формы постепенно становятся атлетическими: живот плоским, задница, напротив, выпуклой, грудь колесом, а спина, наоборот, прямой! Какая красота!
…Алекс непременно сказал бы, что она тратит драгоценное и скоротечное время на всякую чепуху, и Маня непременно бы с ним согласилась.
После завтрака подруги немного повздорили.
Лёля категорически отказывалась ехать с Маней в город, а Маня также категорически настаивала на том, что подруга должна поехать.
– Ты не понимаешь, – твердила она. – Я не могу тебе рассказать, но Никита…
– Что Никита? При чём тут Никита!
– Лёля, он брат погибшего Максима, я же тебе вчера объяснила! У него на стене в сарае точно такая же фотография, как у Максима на работе!
– Ну, брат, и что?
– А вдруг это он убил Максима?
– А вдруг это ты его убила?
– Лёль, ну чего ты несёшь-то? – обиделась Маня. – Ещё не хватает!
Лёля моментально перепугалась и заюлила:
– Манечка, я совсем не то имела в виду! Ну, мне-то какая разница, кто кому брат! Я лучше цветы посажу, чем в город поеду. У тебя там дела, а я буду за тобой таскаться, только мешать.
– А если он тебя схватит?
– Зачем я ему нужна?!
Ответа на этот вопрос Маня не знала.
– Ну вот, – успокаивающе сказала Лёля, которая внимательно следила за лицом подруги. – Со мной Волька останется, мы калитку на щеколду закроем и станем сажать цветы.
Так Маня и уехала одна, очень сердитая.
Девочке Карине Степанян Маня позвонила из такси, сказала, что телефон ей дал профессор Шапиро и хорошо бы повидаться прямо сейчас.
– По делу, – веско добавила Маня.
– Я занимаюсь, – немного растерялась Карина. – У нас диплом…
– Это займёт десять минут, – уверила Маня. – Я могу подъехать куда угодно.
– Я в НТБ на Чернышевского.
– Что такое НТБ?
– Научно-техническая библиотека, вы увидите, дом со львами, – объяснила Карина. – Я в читальном зале.
Мане стало весело: как хорошо, что студенты пишут дипломы в научно-технической библиотеке, а не слоняются по городу в поисках опиумных притонов!
Дом и впрямь оказался «со львами»: они караулили белую мраморную лестницу, полого поднимавшуюся к высоким дверям.
Маня потянула на себя тёмную латунную перекладину, дверь заскрипела, как ей полагается, и писательница зашла.
Внутри было очень светло – окна до потолка, – солнце заливало библиотеку до самых краёв и пахло книгами.
Маня спросила у вахтёра, где читальный зал, и заглянула.
Вот это да! Народу в огромной зале было хоть пруд пруди! Все столы заняты. За каждым компьютером один или двое, очень озабоченные. Библиотекарь подняла голову и вопросительно посмотрела на Маню.
– Мне Карину Степанян, – прошептала писательница, и дама кивнула в направлении окна.
Кудрявая темноволосая девушка, хорошенькая до невозможности, читала толстую книгу, подперев кулачком персиковую щёку. Перед ней на столе были разложены тетрадки, распечатки, карандаши и ручки.
Маня подкралась к ней на цыпочках и прошептала:
– Карина, здравствуйте!
Девушка подняла глаза.
– Я вам звонила.
Карина заложила книгу линейкой и поднялась:
– Пойдёмте в кафетерий, здесь нельзя разговаривать.
Маня