Ого, подумал я. Этот год будет не из легких.
Перед тем как с головой окунуться в изучение всего, что я мог узнать о новом объекте, в тот же день я отправил еще одно электронное письмо. Оно предназначалось для Сабины, моего хорошего друга, с которой я заключил пари пять лет назад.
Не могла бы ты дать мне пять дней отсрочки на наше с тобой пари?
Она согласилась.
К концу недели Дэвид изучил траекторию движения объекта по некоторым сделанным им снимкам, а Чед изучал старые фотографии, чтобы понять, по какой орбите движется новый объект. Теперь мы точно знали его орбиту. Траектория его движения была похожа на орбиту Санты, то есть она была относительно нормальной. Она была рассеянной. Мы поймали объект как раз тогда, когда он находился в самой дальней точке своей орбиты, и сейчас направляется обратно по внутренней стороне своей орбиты. Однако для того чтобы завершить круг, понадобится время. Полный путь вокруг Солнца этот объект пройдет за 557 лет, таким образом, чтобы максимально приблизиться к Солнцу, ему потребуется 278 лет. Когда это произойдет, он окажется ближе, чем Плутон, и, очевидно, намного ярче. Увы, я не смогу этого увидеть.
Клайд Томбо обнаружил Плутон в 1930 году, но все последующее время он потратил на поиски других объектов, которые могли находиться за Нептуном. Больше он так ничего и не нашел. Многие считают, что это потому, что Клайд Томбо использовал для своих поисков старые технологии фотографических пластинок, которые во многом уступали современным технологиям. К настоящему времени там обнаружено бесчисленное множество различных объектов. Сейчас мы понимаем, что все это не так просто. Если бы Томбо взглянул на небо 278 лет назад или, наоборот, через 278 лет, наш новый объект был бы виден так же хорошо, как и Плутон, и тогда бы он нашел их обоих.
Интересно, что подумали бы люди, если бы в 30-е годы XX столетия Клайд Томбо обнаружил не только Плутон, но и наш объект тоже? Они оба движутся по крайне вытянутым орбитам. Оба не такие большие, как планеты-гиганты. И еще: их орбиты пересекаются. Я практически уверен, что их сходство с обнаруженными 130 лег назад объектами пояса астероидов заставило бы людей принять их за огромные объекты, являющиеся лишь частью большой группы. И были бы правы. Однако все сложилось иным образом: когда было время расцвета больших фотографический пластинок, тогда и пришло время для главного исследования века, Плутон оказался ближе, достаточно близко, чтобы его заметили. Увы, все не так просто: у нас нет подходящих ключей к разгадке сущности Солнечной системы. Но это к счастью для Плутона, поскольку 75 лет он оставался всеобщим любимчиком - совершенно нетипичная планета. Однако скоро этому придет конец.
Мы недолго называли нашу новую находку «этот новый объект». Почти сразу же мы дали ему кодовое название. В отличие от Летучего голландца или Санты, которым мы дали имена под влиянием обстоятельств, сопровождающих открытие, имя ждало его уже давно. Начиная с тех самых дней, когда мы исследовали небо с помощью фотографических пластинок, я продумывал имя для объекта, который гипотетически может оказаться больше, чем Плутон. Я решил, что будет лучше все-таки оставить букву X для потенциально возможной планеты «Икс», находящейся далеко за пределами Нептуна. Также я подумал о том, что Венера не должна остаться единственной планетой женского рода[5]. И наконец, я хотел, чтобы название для новой планеты было взято из мифологии.
С такими критериями у меня оставался только один выбор. Мы назвали новый объект Зена (Xena), в честь одноименной героини сериала «Зена - королева воинов», вульгарной, сильной женщины, образ которой был построен по мотивам греческой мифологии. Зену играла актриса Люси Лоулесс. На самом деле, имя Зена было мифическим только в телесериале. Следующие полтора года, по мере того как название планеты становилось все более известным, я любил позабавиться и говорил, что, возможно, Плутон был назван в честь героя диснеевского мультфильма. Всякий раз, когда я публично озвучивал эту мысль, половина людей думала, что я говорил серьезно.
Через несколько недель после того, как мы обнаружили Зену, Чеду на саммите, который проходил на горе Мауна-Кеа на Гавайях, выпал шанс направить гигантский телескоп «Близнецы» на Зену. Раз уж Чеду предстояло поработать на этом телескопе, нам не составило особого труда получить у управляющего телескопом разрешение воспользоваться им для того, чтобы взглянуть на объест, который был больше, чем Плутон. Когда Чед увидел поверхность Зены, у нас в руках оказалось первое доказательство того, что Зена была особенной. Зена была похожа на Плутон.
Если быть более точным, под словами «была похожа на Плутон» я подразумевал то, что солнечный свет, отражающийся от поверхности Зены, без всяких сомнений говорил о том, что поверхность планеты покрыта твердым замерзшим метаном. Ни один объект Солнечной системы не имел ничего общего с Зеной, кроме Плутона.
Именно поэтому мы быстро вычислили, что Зена больше Плутона. Долгое время мы изучали объекты, населяющие пояс Койпера, однако мы не видели ничего, что имело бы такое сходство с Плутоном.
Когда я вернулся домой, первым делом я рассказал Дайен о метане.
«Все-таки планета?» - спросила она меня.
«Нет, - быстро ответил я. - Просто Плутон больше не планета».
«Но ведь если из всех две выглядят одинаково и отличаются от всего остального, то почему бы не назвать их планетами?»
Я снова принялся за старое: Плутон просто-напросто был самым крупным - правда, теперь уже вторым по величине - объектом в поясе Койпера. Сейчас не имеет смысла придавать Плутону особый планетарный статус.
«Хорошо, но подумай о своей дочери».
Что?
«Если у нее будет отец, открывший планету, то придет время и она сможет попасть в вуз».
Конечно же, Дайен шутила. В большинстве случаев.
Я был тверд.
Она настаивала: «Разве это не ты шутил раньше и давал свое определение планеты: Плутон не планета, но то, что я нашел, больше его, поэтому это планета».
Да. Я шутил так. Это была всего лишь шутка.
На то время Дайен, сильная и полная жизни женщина, была на втором триместре беременности. Если я задерживался на работе, пытаясь узнать что-то новое о Зене или Санте, она ни за что не ложилась спать, а ждала меня, листая журналы для будущих мам. Если я вставал рано утром, желая взглянуть на фотографии неба, только что полученные с телескопа, она вставала вместе со мной и просматривала книги для беременных женщин. При этом она ела и ела и не могла остановиться.
«Нет, ну на самом деле, если люди будут пытаться доказать, что ты обнаружил планету, ты встанешь и скажешь: «Нет, нет, нет». Если Петуния будет прелестным ребенком, ты пойдешь и будешь доказывать всем обратное, потому что ее нос немного великоват?»
Ну, ладно. Ладно. Только если он будет на самом деле большой.
«А ты не думал, что для астрономии было бы лучше находить новые планеты, а не «убивать» уже существующие?»
Я думаю, что лучше было бы, чтобы все было на своих местах.
«А ты не думал, что люди будут больше заинтригованы и будут больше интересоваться астрономией и наукой, если будут открываться новые планеты?»
Достаточно, женщина, которой не нужен сон! Уже поздно! Я подумаю над твоими словами утром, когда проснусь, разумеется, позже, чем ты.
Зима уже уступала место весне, и в это время мою голову озарили три совершенно не связанные друг с другом мысли. Если я потрачу несколько часов хотя бы на одну из них, я сразу же вспомню о второй, начав думать о ней, я тут же вспомню третью и так далее. Процесс не остановить.
Первая была отмечена в календаре как чисто биологическая. Петуния подрастала. Ее кости становились крепче. Ее бровки принимали более четкие очертания. Она должна была появиться на свет 11 июля, и несмотря на то что я уже ничего не мог изменить, я зациклился на этой дате. Я спрашивал всех, кто мог хоть что-то об этом знать. К примеру, я знал, что дату родов рассчитывают, прибавляя сорок недель к последнему менструальному циклу матери. Но насколько точным это было? Как много детей родились именно в день предполагаемой даты родов?
Преподаватель по гимнастике для беременных сказала, что только пять процентов детей появляются на свет именно в назначенный срок.
На что я ответил: «Так что, половина рождается до, а половина после»?
Она: «Ну, никто не знает точную дату того, когда малышу суждено появиться на свет».
Я: «Ладно-ладно. Мне интересны статистические данные».
Она: «Ребенок выходит тогда, когда он к этому уже готов».
Я спросил об этом акушерку.
Врач: «Дата родов - это всего лишь прогноз. Никто не знает наверняка, когда малыш родится».
Я: «Ну а среди ваших пациентов сколько было тех, кто родился до этой даты, а сколько после?»