он движется по кругу, заходя на него снова и снова, и что город, по которому он бежит, нарочно путает его, желая вернуть в пропахший грязью дом незнакомца.
Неожиданно лабиринт домов кончился, и Горен вырвался из тесных сумрачных улиц на открытое пространство. Волна свежего солоноватого воздуха порывом тронула лицо юноши, и он остановился. Впереди, всего в паре десятков шагов, простираясь до самого края горизонта и по обе стороны уходя в бесконечность, разливалось Море Ама́ко. В тусклом свете солнца, пробивающегося сквозь плотную завесу туч, оно выглядело почти черным, плотным и блестящим как смола. Отливая жирным лаковым блеском, его воды волна за волной неторопливо накатывали на берег, шипели и пенились, точно обжигаясь о прибрежную гальку, и в тот же миг с шорохом отступали назад, забирая с собой мелкие камушки и частицы ракушек. Невдалеке, там, где до нити горизонта, соединяющей море и небесный край, оставалась ещё толстая полоса воды, виднелись несколько крупных плавучих сооружений. Словно привязанные друг к другу, они держались вереницей и не двигались, будто повиснув между водой и небом. А у самого берега, метрах в тридцати вправо от вурмека, покачиваясь на волнах, стояли на приколе мелкие деревянные лодочки, доверху наполненные рыбой. Размер их был так мал, что в каждой могло уместиться не более двух вурмеков или лишь один взрослый сурицит, но и им там пришлось бы довольно тесно. Между лодками, держась по-хозяйски, прохаживались трое невысоких неряшливой наружности мужчин, по-видимому являющихся владельцами суденышек. Вокруг них с железными сетками в руках суетливо сновали люди и человекообразные создания. Толкая друг друга, и шумно бранясь, они пробивались к хозяевам, передавали им круглые металлические монеты, а после, переложив рыбу из лодок в свои сетки, удалялись. Следом подходили другие, и всё действие повторялось вновь.
На запах рыбы, стоящий вокруг этой кутерьмы, со всех сторон слетались чайки. Без всякого страха, но с наглостью и неуловимой быстротой, назойливые птицы подлетали к лодкам и таскали рыбу под носом у зазевавшихся хозяев. Перепадала кормёжка и тем чайкам, которые отчего-то не отваживались, или попросту не хотели приближаться к людям. Они досыта отъедались в стороне мелкой и порченой рыбёшкой, выброшенной за ненадобностью.
Совершенно забыв о том, что ещё несколько минут назад бежал, скрываясь от преследования, Горен как завороженный замер на месте. Всё, что сейчас он видел перед собой, каждая деталь окружающей действительности были для него необыкновенными. Вурмек читал о море в книге Онёбуса и не раз представлял себе, каким оно могло быть. Но теперь, видя его вживую, юноша не мог прийти в себя от нахлынувших на него чувств. Он никогда не касался камней, подобных тем, что были сейчас под его ногами, не вдыхал морской воздух, не встречал этих диковинных белых птиц, так мирно кружащих вокруг созданий, что точно сошли со страниц вурмекских сказок. Лодки и непонятно как держащиеся на воде сооружения, рыба и звенящие в руках чумазых чудаков монеты- всё это поражало воображение вурмека. Раскрыв от удивления рот, он стоял неподвижно и наблюдал за происходящим.
Между тем, по мере уменьшения количества рыбы в лодках, редела и толпа собравшихся. Один за другим шумные покупатели уходили, и на почти опустевшем берегу вурмек вдруг заметил молодую девушку. Она ходила между лодок и, выбирая особо крупную рыбу, складывала её в большой деревянный таз. Внешне девушка была очень похожа на владельцев суденышек. Её волосы были так же коротко острижены и небрежно взъерошены, а рубашка и брюки, одетые на ней, скроены на мужской манер. Как и мужчины у лодок, она имела через меру неухоженный вид, что однако, ни её саму, ни окружающих нисколько не смущало. Девица вела себя уверенно и даже кокетничала.
Любопытство Горена, так прямо и без стыда разглядывающего незнакомку, не могло остаться незамеченным. Скоро девушка почувствовала на себе пристальный взгляд и, обернувшись, обнаружила, что причиной тому явился стоящий в стороне вурмек. Она подбоченилась, а потом, лихо подняв с земли таз и установив его у себя на плече, направилась прямиком к юноше. Её поведение ошеломило вурмека. Не зная, что делать дальше, он стоял как вкопанный, весь раскрасневшись от смущения.
Девушка решительно подошла к Горену и, остановившись всего в нескольких сантиметрах, внимательно посмотрела ему в глаза.
– Простите.– пробормотал юноша.
Неожиданно девица расплылась в щербатой улыбке. Она буркнула что-то на неизвестном языке, заливисто рассмеялась и ушла, оставив вурмека в полном недоумении. Ещё несколько секунд он пребывал в состоянии растерянности, но когда пришёл в себя и обернулся, девушка уже скрылась из виду в извилистых улочках города. Горен пожал плечами и задумчиво оглянулся вокруг. Возле лодок уже никого не было. Хозяева сидели на берегу, в стороне, и негромко беседовали. Воспользовавшись их отсутствием, осмелевшие чайки облепили судёнышки, наперебой выхватывая оставшихся в них мелких рыбёшек. В попытках быть первыми и урвать добычу пожирней, они толкались, били друг друга крыльями и пронзительно кричали. Больше на несколько сотен метров по побережью не было видно ни одной живой души.
Вурмек глубоко вздохнул и зашагал в противоположную от лодок сторону. Он шёл неторопливо, вновь и вновь вспоминая дорогу из Тэпелрунга, но нить событий настойчиво обрывалась на втором дне пути, и восстановить в памяти произошедшее юноше не удавалось. Копаясь в прошлом, он так увлёкся размышлениями, что не услышал за спиной звука стремительно приближающихся шагов. А когда на его плечо внезапно легла чья-то тяжелая рука, предпринимать что-либо было уже поздно. Всё что успел увидеть Горен, обернувшись, это летящий навстречу его лицу увесистый кулак. В туже секунду в голове вурмека отчетливо прозвучал треск и он упал, оглушенный ударом. Очутившись на земле, юноша попытался встать, но тело его было словно ватным и отказывалось повиноваться; в висках пульсировала ноющая боль, а голову заполнил неистовый звон, будто сотня колокольчиков звучала в ней одним разом.
Напавшим на вурмека оказался высокий и плотный мужчина средних лет, облачённый в выцветшие, растянутые в коленях брюки синего цвета, почти серую от несвежести рубашку, с повязанным вокруг ворота клетчатым платком, и маленькую, ютящуюся на лысой макушке шапочку. Вместе с ним были ещё двое, сложенные сродни людям, но обладающие нечеловеческими чертами лиц и похожие между собой настолько, что, казалось, даже моргали одновременно. Особо выделяющимися в их внешности были обвислые, картофельного вида носы и сутулость, выгодно подчеркнутая нездоровой худобой и угловатостью форм тела. Лица же их, расписанные рыжими пятнами веснушек и частыми бороздами морщин, выражали нечто отстранённое и пустое, при этом неся в себе невидимую глазу сложенную из всех черт хитрую улыбку.
Не дожидаясь пока