Ее брови взлетают вверх, алый, нетронутый косметосом рот приоткрывается. Так бы и присосался к этим пухлым девственно-чистым губам, но, боюсь, еще одного сотряса мой котелок без последствий не переживет.
Неспешно подходит ближе, опасливо оглядываясь по сторонам. Опять будет заливать про дядю Тагира с ружьем? Вообще, мне нравится, как она за меня переживает. Внутри как-то теплеет от этого, несмотря на то, что уши морозит пронизывающий ветер.
— Доброе утро, малышка, — улыбаюсь.
Ее лицо комично морщится в отвращении.
— Громов, ты что здесь опять забыл?
— Решил проводить тебя на пары.
— Это попахивает сталкингом, — произносит недоверчиво, оглядывая меня с головы до ног. — Будь мы в Америке, я бы запросила для тебя судебный запрет на приближение ко мне.
— Как хорошо, что мы не в Америке, а в старушке России и у нас такого запрета нет. К счастью для меня.
— Я поеду на автобусе, — бубнит Лера. — У тебя все еще нет прав, Громов.
— Вот так совпадение. Я тоже сегодня поеду с тобой на автобусе. А после мы сгоняем за твоей машиной и выясним, какого хрена тебя так долго с ней маринуют.
Глава 27
Матвей
Лера поправляет копну темных волос, лежащих на ее плечах, и недоверчиво косится в мою сторону. Подавляю в себе желание нахлобучить на ее голову капюшон.
— Ты решил встать на путь истинный и заняться благотворительностью? — спрашивает, делая шаг в сторону остановки.
Пожимаю плечами.
— Сама сказала, что я тебе должен. Вот отдаю долги.
— Какая прелесть.
Обгоняю девчонку и, повернувшись, иду спиной вперед, продолжаю на нее пялиться, пытаясь понять, что же в ней так цепляет.
Объективно раньше меня такая внешность не вставляла. Она низкого роста, темноволосая с чуть отекшим после сна лицом и совсем без косметики. Губы полные, сочные, и я который день дрочу на них в душе, представляя, как они будут смотреться на моем твердом члене или как они сомкнутся, если протолкнуть между ними палец. Глаза карие, всегда серьезные, даже если улыбается, что она делает крайне редко. И это еще один пункт, которым я хочу заняться. Хочу, чтобы улыбалась чаще и громко смеялась.
— Громов, с твоим везением ты сейчас споткнешься о какой-нибудь бордюр, проломишь голову, и опять тебе придется вызывать неотложку. Иди нормально, — понукает меня строгим голосом Лера.
Улыбаюсь, поигрывая бровями.
— Переживаешь за меня?
— За себя переживаю, потому что не смогу бросить тебя, истекающего кровью, и опять потрачу на это кучу своего личного времени.
Засунув руки в карманы бомбера, продолжаю пятиться.
— Ну супер же. Я хочу, чтобы ты тратила на меня все свое личное время.
— Очень самонадеянное заявление. — Прячется за своим термосом и делает глоток. — Ты правда собрался ехать со мной в универ?
— Каждое утро, — подтверждаю кивком.
Да, я реально хочу прокатиться с ней в семь тридцать утра на автобусе, битком набитом людьми, и да, я собираюсь подождать, пока она закончит свои дела в универе, и съездить с ней за ее машиной. Зачем мне это надо? Да хер знает. Просто хочу тусоваться с Лерой рядом. Даже если она смотрит на меня как на подсохшее на солнце говно, то есть без всякого эмоционального окраса. Еще проще — никак.
— Тебе больше заняться нечем?
— Я свободен как птица. Волен лететь куда хочу, и делать что хочу. А хочу я тебя. — Раскинув руки в стороны, делаю взмах, пародируя крылья.
Резко остановившись, жду, когда влетит в меня на полном ходу.
Давай же… улыбнись. Уголки ее губ еле заметно дергаются, и у меня в груди теплеет.
— Петухи не летают, — фыркает и в последний момент уходит от столкновения наших тел, опять меня обломав.
Строптивая и сложная. Ничего не меняется. Но я не собираюсь так быстро сдаваться или сливаться. Мне все в кайф. Впервые за последний чертовски сложный и темный год я ощущаю себя живым.
Добравшись до остановки, трамбуемся в автобус, протискиваясь на широкую площадку к окну. Лера встает к нему спиной, а я напротив, отгородив ее от других людей. Пару раз в бочину мне прилетают резкие толчки локтями и сумками других людей. Недавно зажившие ребра ноют, но я, сцепив зубы, терплю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Коротышка открыто пялится в мое лицо, изучая его своими шоколадными глазами. Ресницы у нее длинные, темные и пушистые. Молчит, поджав губы. И я молчу. Смотрю в ответ и думаю лишь о том, как бы ее засосать и при этом не схлопотать по роже и по яйцам. Не уверен, куда прилетит быстрее.
— Что слушаешь? — спрашиваю тихо, заметив в ее маленьком ушке белый наушник.
Вытаскивает из кармана яркий радужный футляр и, достав второй наушник, безмолвно протягивает мне.
Наклоняю голову и, повернувшись в ее сторону, даю ей возможность самой его вставить. Лера медлит всего секунду, а потом ее пальцы аккуратно касаются моего уха. По венам разливается тепло от этого прикосновения. В груди словно раздувается огромный шар. О сексе в этот момент совсем не думаю. Это непохоже на прилив возбуждения, который обычно оседает тягостной пульсацией в паху. Это что-то иное, ничто не напоминающее.
— Подкаст про маньяков в семь утра? — усмехнувшись, прислушиваюсь к голосу в наушнике. — И кто из нас извращенец? — Протянув руку, щелкаю Леру по носу.
— У всех свои недостатки.
Она забавно его морщит, сдвигаясь дальше. Но вот засада, ее лопатки и так упираются в окно автобуса. Между нашими лицами не так много пространства, а меня опять толкают в спину, стирая его почти совсем.
Шарю взглядом по ее лицу. Звездец, как штормит от близости ее тела.
— Может, забьешь на пары, и поедем за машиной сейчас? — выпаливаю, когда до альма-матер остается одна остановка.
Я весь взмок в этой толкучке и не отказался бы принять душ еще раз. Желательно в приятной компании миниатюрной брюнетки, что стоит в трех сантиметрах от меня.
— Не сегодня.
— Хочешь, сгоняю за твоей тачкой один? Ну пока ты будешь на парах?
Отрицательно качает головой.
— Я должна все контролировать.
— Иногда нужно нарушать правила, Валери, — произношу, пялясь на ее губы.
— Вот именно что иногда, Громов. А не каждый день. Встретимся через шесть часов на парковке универа, — говорит Коротышка и сует мне что-то в ладонь. — Не скучай.
Лера исчезает из моего поля зрения слишком быстро, затерявшись в толпе спешащих на занятие студиков. Только спустя миг я понимаю, что держу в руках чехол от ее наушников.
Глава 28
Матвей
В нетерпении срываю с пачки сигарет прозрачную упаковку. Засунув в рот сигарету, пытаюсь ее поджечь. Ветрище стоит такой, что пламя зажигалки тухнет почти сразу.
— Сука… — рычу, встряхивая рукой.
Отворачиваюсь от ветра, сгорбившись и закрыв собой огонь, пытаюсь прикурить еще раз.
Злюсь я, конечно, не из-за своих неудач с огнем, а на одну маленькую темноволосую стерву. Не помню, чтобы хоть к кому-то испытывал такие противоречивые эмоции разом. С первой гребаной встречи на дороге мне хочется то прибить Леру, то схватить ее за затылок и, притянув к себе, врезаться в пухлый манящий рот. Скорее всего, она укусит меня в ответ и врежет, но так было бы даже круче. Она бы сопротивлялась, билась в моих руках, а потом просила бы еще. Это все мечты, на которые я дрочу который день подряд.
Лера умеет динамить.
На днях у нее не получилось со мной встретиться после пар. Об этом я узнал, когда мне на телефон упало сообщение с ее номера. Всего несколько слов, без единого смайлика или чертовой скобки, которая придала бы этим сухим словам хоть какой-то эмоциональный окрас.
“Сегодня не выйдет. Извини.”
И я бы спросил у нее очно, чем таким, интересно, она занята, что не может доехать со мной за своей тачкой. Но именно в тот момент я отъехал на свою квартиру, в которой не был почти год. Гордыня гордыней, и терки с предками все еще имеют место быть, но мне нужен свой угол. Такой, куда я смогу привезти понравившуюся девушку, зазвав ее на кино или черный чай с конфетами. Не на диване же у Ледовского мне организовывать свиданки с Лерой?