Я еще раз навел бинокль на группу беженцев. Все они тащили на себе скатанные одеяла, рюкзаки, сумки и мешки, в которых, как нетрудно было догадаться, лежали продукты. Отчаянные ребята. Зная, что их преследуют, они все же не выбрасывали драгоценные припасы. Наверное, надеялись, что сумеют оторваться от шершней, и не подозревали о ловушке, в которую их умело загоняли хлебные бандиты.
Я повернулся вправо. Шершни отстали примерно на полмили. Сосчитать их было невозможно, но речь вполне могла идти о сотнях. Бинокль оказался достаточно мощным, чтобы рассмотреть отдельные лица. Мужчины — небритые, со спутанными волосами. Женщины с длинными гривами. На большинстве лохмотья. Некоторые вообще без одежды. Но меня поразили их глаза. В них не было ничего человеческого, одна лишь звериная злоба. Казалось, это даже не глаза, а какие-то спрятанные под клочьями нечесаных волос лазеры. И каждая пара этих лазеров отыскивала себе добычу среди пытавшихся оторваться беженцев.
Зак опустил пониже шляпу, защищая глаза от солнца.
— Надо послать пару человек вниз, чтобы понаблюдать за шершнями.
— Я пойду, — сказал я.
— Не думаю, что это хорошая идея, — возразила Микаэла.
Тони покачал головой.
— Мне почему-то кажется, что ты попробуешь совершить нечто героическое. — Он кивнул в сторону шершней, наполнивших собой дно долины. — А закончится твой героизм тем, что нас всех перебьют.
Зак кивнул.
— Тони? Микаэла? Почему бы вам не проехать по тропинке вниз по склону? Тогда вы будете достаточно близко, но при этом останетесь за деревьями. Они вас не увидят.
— А звук моторов?
— Их можно не включать, — предложил я. — Просто скатиться. А уж если заметят, то дать газу на полную.
Зак невесело усмехнулся.
— Ты начинаешь рассуждать, как один из нас.
Бен беспокойно огляделся.
— Но ведь если вас увидят, то удирать придется всем, разве не так?
— Так, — согласился Зак. — Но у нас будет преимущество, пешком мотоциклиста не догнать.
Микаэла кивнула и направилась к амбару.
— Зак, вам всем лучше приготовиться на всякий случай. Согласны?
— Не беспокойся, мы будем готовы.
Через несколько секунд они уже катились вниз по склону, не включая мощные двигатели «харлеев». Даже я, стоявший в нескольких ярдах от «разведчиков», не слышал ничего, кроме шороха шин по песку и опавшим листьям. Потом наступила полная тишина.
Не теряя времени, Зак призвал остальных собрать вещи и приготовиться к тому, чтобы в случае необходимости убраться отсюда как можно быстрее. Пока шли сборы, я стоял у изгороди с биноклем в руках. Беженцы продолжали уходить от преследователей. Наверное, они считали, что уже оторвались на безопасное расстояние. Многие еще держали наготове оружие, но ни один не отказался бросить сумку или мешок, чтобы добавить скорости. Видно, припасы достались им нелегко, и расстаться с продуктами было для них равнозначно смерти.
Я перевел бинокль на группу преследователей. Шершни тоже не спешили. Зачем? Эти хитрые твари знали, что через десять минут их жертвы окажутся в западне, на узкой полоске суши между озером и бурной рекой.
Тони и Микаэла уже почти добрались до тянувшихся вдоль подножия холма деревьев. Пока все шло хорошо.
Но подождите… все эти шершни в долине, двигавшиеся через лужайки, не скрываясь, как-то слишком бросались в глаза. Не заметить их было невозможно. Я ощутил знакомую дрожь в животе. Инстинкт, тот самый, пробуждался, вылезал из глубин тела. Дрожь не вполне походила на то, что я чувствовал раньше, но все же…
Мой взгляд скользнул по деревьям, росшим вдоль тропинки. Я знал… да, черт возьми, я так и знал. От того места, где стояли сейчас Микаэла и Тони, шершней отделяла добрая четверть мили, но еще одна группа этих мерзких чудовищ шла именно по тропе, оставаясь вне поля зрения наших разведчиков, наблюдавших за долиной. Но стоило ли их опасаться? Расстояние еще большое, да шершни не спешили. Ничего страшного, верно?
— Нет, должно быть, что-то еще.
Я снова прошелся взглядом по деревьям. Медленно, всматриваясь в каждый куст. Там, именно там должно быть было что-то, что…
Вот! Есть!
Примерно в сотне ярдов от Микаэлы и Тони, как раз за изгибом тропинки, в окуляры попала группа из пяти-шести человек, сгрудившихся у дерева. Шершни? Нет. Определенно нет. Ребята жались друг к другу, а один парень расхаживал по тропинке взад-вперед, сжимая в руках дробовик. Даже издалека было видно, что ему не по себе. Занервничаешь, зная, что за тобой идет враг. Единственное, чего парень не знал, — это насколько отстали преследователи.
Я снова направил бинокль на беженцев.
На траве сидела молодая женщина, как-то неуклюже поджав под себя ноги. Впечатление было такое, словно она и хотела бы подняться, но сил у нее уже не осталось. Другие суетились, пытаясь ей помочь. Чуть в стороне стояла девочка лет тринадцати, державшая на руках что-то завернутое то ли в полотенце, то ли в обрывок простыни.
Она обращалась с завернутым предметом с удивительной осторожностью, как с чем-то невероятно хрупким. Сам предмет я рассмотреть не мог: он был розовый, даже, пожалуй, красный, и не очень большой.
Черт… да это же ребенок! Новорожденный! Вот что это такое. Сидевшая на траве женщина, вероятно, только что разрешилась от бремени. Я всматривался изо всех сил, до рези в глазах. Так и есть. Девочка держала на руках ребенка. На полотенце еще были видны пятна крови. Столпившиеся вокруг женщины люди пытались помочь ей подняться. Боже, она и родила-то, должно быть, в дороге, спасаясь от шершней, и вот теперь ей снова нужно было вставать и бежать. Бежать, чтобы не попасть в руки кровожадным монстрам.
Я повернул бинокль влево… вправо… Вот еще кто-то. Человек с седыми волосами. Верно — старик. Он стоял в стороне от группы, глядя в ту сторону, откуда должны были появиться шершни.
Я наблюдал за ним минут пять. Смелый парень, ничего не скажешь. Врагов было человек двадцать, молодых, беспощадно жестоких, сильных. В руке у старика я заметил какое-то оружие. Слишком короткое для винтовки. Может быть, автомат. Да, чтобы остановить преследователей, ему требовалась немалая огневая мощь.
Все закончилось быстрее, чем я ожидал. Из-за поворота показались шершни. Они не бежали, но приближались довольно уверенно. Увидев старика, эти чудовища сразу устремились к нему. То, что произошло дальше, случается обычно в каких-нибудь дурацких фильмах. Я словно смотрел старую комедию, только смешно мне не было. Ни капельки. Все было чертовски глупо. И страшно. Человек с седыми волосами поднял автомат. Я ожидал услышать выстрелы и увидеть дымок, вьющийся из ствола.
Ничего. Ничего, мать вашу…
Старик посмотрел на автомат. Передернул затвор. Нажал на курок.
Я видел, как он недоуменно покачал головой.
И тогда…
Все.
Конец.
Один из шершней толкнул его. Старик упал, но тут же попытался подняться. Жаль только, что старые кости не добавляли ловкости и проворства.
А потом шершни скрыли его от меня. Я думал, что они набросятся на него, как бешеные псы, но они проходили мимо, будто и не видели.
Задержался только последний из этой своры. В руке он держал тяжелый стальной штырь длиной в полтора фута. Шершень поднял этот штырь без видимого усилия и спокойно опустил. Старик все еще сидел на земле, опираясь на одну руку. Второй он попытался отразить удар.
Шершень легко повернул дубинку. Конец штыря угодил седому прямо в затылок. Со стороны могло показаться, что старик как-то неожиданно устал. Он медленно наклонился, упал лицом в грязь и уже не шевелился. Шершень еще раз ударил его по голове, и, как ни в чем не бывало, не оглядываясь, пошел дальше.
Я не смотрел ему вслед — я смотрел на лежащего лицом вниз старика, заклиная его подняться, схватить этот чертов автомат и разнести ублюдков на куски. Но он не двигался, а его седые волосы постепенно приобретали цвет клюквенного сока.
Пока это происходило, я как бы закрылся в своем мирке с окошками-окулярами. Но вот все закончилось, и я повернулся и помчался туда, где Зак собрал людей возле мотоциклов.
— Что?
Я схватил тяжелую машину и развернул к склону.
— Эй! — закричал Зак. — Что ты, черт возьми, делаешь?
— Там, внизу, шершни, которые мы не заметили. Надо предупредить Микаэлу и Тони.
Если бы он стал спорить, мне пришлось бы пробиваться силой. Но Зак не стал.
— Лови! — Он бросил мне на курок.
Зак перебросил через плечо обрез и шагнул к своему мотоциклу.
— Не заводи. Спустимся тихо.
Я вовсе не собирался предупреждать этих ублюдков ревом мотора, мол, поберегись, смерть идет. — И, конечно, я не сказал Заку всего. Не упомянул о женщине и ребенке, об убитом старике. О своем плане преподать этим сволочам такой урок, который им надолго запомнится.