Читать интересную книгу Черноморский Клондайк - Михаил Серегин

– Он – мой парень! – гордо воскликнула Галина, вскочив со стула.

– Ой ты, парень! Что же мне теперь, в сенях ночевать? – ухмыльнулась баба Сеня.

– Никто не говорит, чтобы тебе в сенях ночевать, – Галина снова села и закусила от досады губу, – но если у тебя настроение не то, так нечего его другим портить.

– Не нравится, скатертью дорога, – в очередной раз взбрыкнулась баба Сеня. – Сколько вы у меня не были? Два года уж! А тут явились!

– Ба… то есть Ксения, – преодолев отвращение к этому маскараду, поправился Валентин, – мы ж работали, времени всегда в обрез…

– Ага, – стоя посреди горницы руки в боки, баба Сеня насмешливо кивала головой, – ни одного выходного, ни одного отгула!

– Ладно, мы виноваты, но… – застопорилась Галина.

– Вижу, хреновы ваши дела, – мрачно усмехнулась баба Сеня, – для этого и гадалкой быть не надо.

– Ты нам лучше погадай, – попросила Галина.

– Экая ты быстрая! – качнула своей большой седой головой баба Сеня. – А чаю попить?

– А покрепче у тебя ничего нет? – заискивающе улыбнулась Галина.

– Ага, стресс снять нужно, – поддержал сестру Валентин.

– Ишь ты какой бойкий! – повела плечами баба Сеня. – Стресс у него!

Она развернулась на сто восемьдесят градусов и вышла в сени, где стоял старинный, оклеенный немецкой пленкой холодильник. Вскоре она появилась, неся в руках большую, с узким высоким горлышком бутыль, наполовину наполненный прозрачной жидкостью.

– Спирт виноградный, – усмехнулась она, опуская посудину на стол.

Потом полезла в сервант за рюмками. Достав, посмотрела на свет.

– Протри, – сказала она Галине. – Там, – кивнула она в сторону кухонки, – полотенце. В холодильнике поройся, авось найдешь чего. А ты, если солений хочешь, в погреб слазь, – посмотрела она на Валентина.

Валентин нехотя поднялся и вместе с Галиной пошел к выходу.

– Значит, ты Галькин хахаль, – пристально вглядывалась в Иннокентия бабуля. – С каких времен?

– Мы познакомились недавно, но у нас это очень серьезно, – привел Иннокентий первую же банальность, которая пришла ему в голову.

– Серьезно? – недоверчиво качнула головой баба Сеня.

Кряхтя, она поднялась со стула, на который уселась, как только принесла бутыль, и открыла ящик серванта. В ее руках блеснула металлическим блеском круглая плоская жестянка с синей импортной этикеткой. Она поставила ее на стол, сдвинув чашку Валентина, и снова водрузила свои неохватные ягодицы на сиденье стула. Иннокентий, оставшись наедине с бабулей, испытал даже страх, но постепенно, видя, как светлеет ее лицо, успокоился. Физиономия бабы Сени и вправду стала напоминать лик блаженного, когда она немного дрожащими пальцами открыла металлическую коробочку, и в нос Иннокентию прянула струя благородного табачного запаха.

– Голландский, – с достоинством произнесла бабуля, – я на такие шалости денег не жалею. Слава богу, люди за добро платить не разучились. Тут у нас местный один в Анапе в фирме работает, так он мне табачок этот подарил. Я с него сглаз сняла, а то все не везло парню…

Баба Сеня вздохнула, со значением посмотрела на Иннокентия.

– А ты не простой парень, – помедлив, сказала она, – по глазам вижу. Умный… себе на уме, то есть… Какой профессии?

– Историк и по совместительству археолог, – улыбнулся Иннокентий.

– Столичный небось, по выговору вижу, – не спускала с него своих пронзительных голубых глаз баба Сеня.

– Столичный, хотя родился неподалеку отсюда, – улыбнулся Иннокентий.

– Вон оно как, – вздохнула баба Сеня. – А я всю жизнь здесь прожила… И ты, значит, отдыхать сюда или на работу приехал?

– Совместить и то, и другое, – ответил Иннокентий.

– У нас тут были одни такие, – сказала баба Сеня, глубоко затянувшись и выпустив струю дыма в потолок, – ныряли, чего-то все искали. Молоко у соседки моей брали, ко мне приходили… Узнали, что гадалка тут живет… Да…

Она качала головой, держа трубку в руке, и сейчас была похожа на старую цыганку.

– Ты на Гальку не рассчитывай, – неожиданно проговорила она, – она девка шалая. Сегодня – один, завтра – другой. Красивая…

Баба Сеня снова завздыхала. В этот момент в горницу вошла Галина.

– А мы тут о тебе шепчемся, – обратила на нее свой пронзительный взор баба Сеня. – Я говорю, чтобы он, – кивнула она на Иннокентия, – ставку на тебя не делал.

– Это почему же? – с вызовом спросила Галина.

– Непутевая ты, – усмехнулся Иннокентий.

– А ты-то сам путевый? – вскинулась на Иннокентия баба Сеня.

Ругать внуков она считала своей прерогативой. Если кто-то другой, даже поддакивая ей, замахивался на критику ее милых деток, она становилась на дыбы.

– А что это такое вообще – «путевый, непутевый»? – с обидой воскликнула Галина.

– Путевый – это тот, на кого положиться можно, – снисходительно, пыхтя трубкой, пояснила баба Сеня.

В комнату вошел Валентин, несущий две полуторалитровых банки с соленьями.

В одной были баклажаны, в другой – огурцы.

– А вот и внучек, – глухо хихикнула баба Сеня. – Ставь сюда банки, открывай. Ключ в буфете. А ты помоги, чего сидишь, как принцесса, – строго глянула она на Галину. – И мать у нее была непутевая, – продолжала она прерванную тему, – я от нее женихов палкой отгоняла. А что толку? И погибла оттого, что муж-скотина приревновал да и ножом пырнул. Галька тебе не рассказывала? – обратилась она к Иннокентию.

– Я никого резать не собираюсь, – решительно произнес Иннокентий и посмотрел на Галину. – Вообще все споры нужно решать цивилизованным способом.

– Кровь-то у тебя что молочко – бледнехонькая, – неодобрительно отозвалась баба Сеня, – а вот у Гришки кровь была не то цыганская, не то молдаванская. А, – махнула она рукой, – все одно: что цыгане, что молдаване. Одним словом, горячие люди. Любят и ненавидят до смерти!

Глаза ее восхищенно блеснули.

– Что ты такое ужасное говоришь, баба Сеня, – с подъедом сказал Валентин, который уже открыл банки и предоставил Галине право выкладывать на тарелку дары погреба. – А в казаке Микуле случайно нет цыганской крови?

– В нем скорее кровь восточного паши, – усмехнулась Галина, язвительно вторя брату.

– А вам какое дело? – нахмурилась баба Сеня. – Какая в нем кровь?! Я живу как хочу. Сегодня к Микуле иду, завтра – к Ивану.

– Да никто у тебя такого права не отнимает, – Галина с укоризной посмотрела на бабулю.

– Я где-то читал статью, что казаки являются потомками евреев…

– Бред какой-то! – вспыхнула баба Сеня.

– Там приводятся разные аргументы, в том числе и лингвистический.

Например, герой Шолохова – Мелехов. Так вот, на древнееврейском «мелех» это царь.

– А-а, вот, значит, откуда у казаков такой жуткий нрав! – рассмеялась Галина.

– Да, они многое взяли от кочевников. Евреи ведь это все равно что берберы, – улыбнулся Иннокентий.

– Слышал бы тебя Микула! – прыснула со смеху баба Сеня.

Между тем Галина расставила на столе тарелки, протерла рюмки, а Валентин наполнил их спиртом.

– Тебе не рано ли? – иронически взглянула на внука баба Сеня.

– Мне уже восемнадцать, – с достоинством произнес он.

– Ну так за что пьем? – спросила Галина.

– За то, чтобы ситуация, в которой мы оказались, разрешилась наилучшим для нас образом! – провозгласил Иннокентий.

– Ну ты и затянул! – поморщилась баба Сеня и торопливо опрокинула в себя рюмку.

– А все-таки, ба… – начал было Валентин.

– Я тебе не ба! – одернула его баба Сеня.

– Ну ладно, – отмахнулся он. – Зачем ты к Микуле ходишь?

– Он жить меня к себе зовет, – хитро сощурила свои голубые глаза баба Сеня.

– А ты? – заинтересованно спросила Галина.

– А я в уме прикидываю: надо мне это или нет, – поигрывая округлыми плечами, усмехалась баба Сеня.

– Да это не для тебя – быть десятой или двадцатой в этом гареме! – воскликнул Валентин.

– Я если буду, то первой, – гордо сказала баба Сеня.

– А все эти старухи? – любопытствовала Галина.

– А что они? Микула шашку начищает, а они воду носят, дрова пилят, блины пекут, картошку копают, грядки пропалывают, хату моют… – ухмылялась баба Сеня.

– А ты там чем заниматься будешь, если к Микуле уйдешь? – вытаращил глаза Валентин.

– Чем занималась, тем и буду, – резко ответила баба Сеня.

– Да зачем тебе все это нужно? – непонимающе взглянула на бабку Галина.

– А что со мной случится – кто позаботится? Вы – далеко, умру, и не вспомните! – дала она волю накопившейся обиде и разочарованию.

– Ты ж никогда не хотела с нами жить, когда тебя еще мама звала, – попеняла ей Галина.

– А на кой черт мне в ногах у нее мешаться было. У нее что ни день – любовь! А мне покой нужен…

– Думаешь, Микула тебе покой обеспечит? – с лукавым недоверием спросил Валентин.

– Малы вы еще, чтобы бабку свою судить! – быстро свернула спор баба Сеня. – Наливай, чего зенки таращишь? – строго глянула она на Валентина.