Он поднимался все выше, туда, где горело огнем желания ее средоточие жизни. Наконец Мейф ад-Дин раздвинул пальцами ее потайные складочки и, откинувшись, стал жадно пожирать глазами влажную коралловую плоть. Язык устремился к потайной жемчужине…
– О-о-о-о… – прерывисто вздохнула она, слегка вздрагивая от упоения. Его умелые прикосновения воспламеняли, и Фарида ахнула – эти ощущения были необыкновенно острыми, почти болезненным.
Теперь язык Мейф ад-Дина занялся ею всерьез. Он скользил по ее мягким шелковистым потаенным складочкам, порхал по ее тайному сокровищу – и вот Фариде кажется, что сердце ее вот-вот остановится… Она уже почти рыдала от удивительных желаний, пронизывающих все ее тело невыносимо сладостными спазмами…
И наконец Фарида смогла простонать:
– Пожалуйста!
И в этот миг его горячий язык проник в ее лоно, сбежал и снова проник… Фарида закричала от наслаждения. Она вся сочилась любовными соками, и, когда Мейф ад-Дин рывком приподнялся и страстно поцеловал ее в губы, она ощутила во рту свой собственный вкус… Теперь губы его блуждали по всему ее телу: по нежной впадинке на шее, по животу, по груди… Ее всю заливали горячие волны страсти…
Фарида уже задыхалась от желания. Улыбаясь, глядел Мейф ад-Дин на пылающую от желаний девушку, которая страстно двигалась в его объятиях, прижимаясь своим трепещущим телом к его жезлу страсти.
– Взгляни на меня! – сдавленным от страсти низким голосом проговорил он. – Я овладею твоей душой, как только возьму тебя… Взгляни на меня, Фарида!
Рассудок ее мутился от страсти, но она отдавала себе отчет: если она потеряет сейчас голову, то никогда уже не увидит этого чуда – своей первой ночи любви…
Шелковые ресницы взметнулись, и она послала Мейф ад-Дину сладострастный взгляд.
– О господин мой! – Голос ее с легкой хрипотцой околдовывал Мейф ад-Дина. – Не мучай меня более ожиданием! Возьми меня всю, молю! Заставь меня страдать от наслаждения, которое никто, кроме тебя, не может мне подарить!
Слова эти оказались последней каплей, переполнившей чашу терпения юноши. Он соединился со своей женой и поразился тому, сколь долгожданно и сладостно это ощущение. Как она горяча, как восхитительна! Он простонал:
– А-а-а-ах, Фарида, ты убьешь меня! Я не вынесу этой сладкой муки!
Собрав все свои силы, он теперь двигался размеренно и мощно. Восхитительные ножки Фариды опоясали его чресла, две маленькие ладони ласкали его лицо, вся она прижималась к нему…
– О, как ты могуч, мой господин! – почти рыдала она. – Я твоя!
Страсть его казалась неистощимой. Вновь и вновь погружался он в эти дивные недра, ища и все не находя выхода своему упоению, радуясь, что его изумительная жена уже так близка к пику страсти…
Наконец, он выскользнул из нее:
– Повернись, моя обворожительная… Еще не время останавливаться. Ласкам сегодня не будет конца…
Фарида послушно повернулась и почувствовала горячие жаждущие губы, что покрывали теперь поцелуями ее спину. Ниже, еще ниже… И вот она вновь ощутила своего мужа в себе.
– О, как ты прекрасна, – прошептал срывающийся голос Мейф ад-Дина.
Сил сдерживаться у Фариды почти не осталось, и она смогла ответить своему мужу лишь тихим стоном. Сильные руки впились в нежные бедра, лишая ее возможности пошевелиться. Мейф ад-Дину еще никогда не приходилось испытывать столь ошеломляющей страсти. Он вонзался в свою жену и чувствовал, что падает в сверкающую пропасть все возрастающего вожделения. Вожделения, которое насытить может лишь одна женщина в огромном мире…
Фарида почувствовала трепет разгоряченной плоти в своем теле – и тут наступила разрядка… Мейф ад-Дин восхищенно застонал и медленно ослабил объятия.
– Аллах всесильный… Она уже третьи сутки лежит вот так. И улыбается… Я зову ее, трясу, я едва не оторвал ей руку! Но все тщетно – моя девочка покинула меня.
«И ты только сейчас это заметил, глупый халиф…»
– Вспомни, о властитель, так уже бывало… Прекрасная царица просто глубоко уснула…
– Брат, – прорычал халиф. – Здесь нас трое, посторонних нет. Не надо пытаться обмануть меня… Я чувствую, что беда уже здесь, у ложа моей прекрасной жены…
– Ты прав, о властитель, – кивнув, проговорила Герсими. – Шахразада сейчас более чем далеко отсюда. Боюсь, что для возвращения ей понадобится много времени. Но беды нет никакой – ибо это всего лишь сон, пусть и удивительно, необыкновенно глубокий.
– Но что делать? Как ее разбудить?
– Твоя любовь к Шахразаде должна подсказать тебе это… Тут бессильны любые советы и советчики.
Шахрияр странно посмотрел на невестку, но не сказал ни слова. Ей же его мысли были видны, как на ладони.
«Моя любовь должна подсказать мне… Подсказать, но что? И есть ли она еще?»
Только сейчас халиф задумался, что произошло с его чувствами к жене за эти годы. Попытался вспомнить тот трепет, что охватывал его каждый раз, когда он касался руки Шахразады, когда целовал ее. И не смог… Лишь беспокойство за царицу жило в его разуме. А душа? Душа, похоже, спала.
– Аллах всесильный и всевидящий, – прошептал халиф. – Быть может, ты поможешь мне?
Свиток тринадцатый
(увы, даже в самой прекрасной сказке!..)
Мейф ад-Дин раскинулся на ложе в сладостном изнеможении. Фарида прикорнула рядом, наслаждаясь тем, сколь прекрасен может быть миг соединения тел.
Он обернулся к своей жене и нежно обнял ее:
– Ни одна другая женщина в мире не может зажечь во мне такого огня! Ты волшебна… Это столь же невероятно, сколь и великолепно… Я благословляю тот день, когда стал твоим мужем!
– Я твоя раба, господин мой, я твоя жрица страсти, я твоя жена… И никогда не откажу тебе в ласках, каких бы ты ни возжелал… – с тихой гордостью произнесла Фарида.
– Подай же мне вина, прелестная моя…
Она выскользнула из его объятий и подошла к единственному в комнате столику. Налив из графина шербета в серебряную чашу, она почтительно поднесла Мейф ад-Дину.
– Вот, мой господин, выпей – и оживи… Фарида решила, что не будет ничего дурного, если она воспользуется еще одной хитростью, о которой ей не так давно рассказала ее кормилица. Она опустила руку в золотую корзиночку, которую собрала та перед свадьбой, извлекла оттуда изящный алебастровый кувшинчик и вылила на ладонь несколько капель темно-розового масла. Согрела капли в ладонях и принялась массировать грудь и живот Мейф ад-Дина нежными чувственными движениями.
– Пахнет тобой… – полусонно пробормотал он.
– Но ведь ты не возражаешь, господин мой? – Руки ее дразняще двигались по его широкой груди. – Ты был великолепен, мой повелитель, а в благодарность я хочу доставить тебе удовольствие… – Тонкие пальчики шаловливо скользили по гладкой коже.