Читать интересную книгу Кот в мешке - Иоанна Хмелевская

– Пусть кто‑нибудь достанет остатки «Наполеона» и нальет Беате, если только она не притворяется. Впрочем, так хорошо притворяться… За одно это заслужила коньяк. Так, говорите, труп? И кто же он такой, этот труп?

Со вздохом (и даже стоном) поднявшись, я достала из шкафчика бутылку с остатками коньяка.

– Не знаю, – ответил Павел. – Зато знаю, что в подобных случаях свидетель обязан быть точным. Не свидетель, а тот, который… ну… обнаружил тело. Так вот, лежит оно лицом вниз, спиной вверх, лица не видно, но если бы меня под страхом смертной казни заставили угадывать, я бы решил, что это Памела.

– Памела, прекрасно. И где же она лежит?

– В самом конце. Между дырой в живой изгороди и компостом. Ближе к дыре.

Владения Алиции представляли собой участок прямоугольной формы, равный тридцати соткам. Дом стоял у одной из коротких стен прямоугольника, ближе к дороге. Все остальное пространство занимал так называемый сад, разросшийся до невозможности. С террасы дома можно было увидеть от силы четвертую часть участка с куском газона, все остальное представляла собой буйная зелень. На сравнительно небольшой площади Алиции удалось вырастить множество превосходных растений, создать удивительно прекрасные уголки, которыми не устаешь любоваться. В конце сада, у загородки, отгораживающей Алицию от соседа, находились емкости с компостом, а в углу стоял сарайчик со всевозможным инструментом и прочим садовым барахлом. И все это было живописно обвито зеленью.

Днем в густой зелени всегда царил полумрак, что же говорить о ночи? С террасы Павел нам показывал в этот угол, правда не совсем уверенно. Посовещавшись с Алицией, мы пришли к выводу, что обнаруженный им труп лежит в одичавшей клубнике, гряды которой поросли осотом и какой‑то вьющейся травкой, названия которой я не знала. А также ромашкой, пыреем и клевером. Подзабросила Алиция немного эту часть сада, надо прямо сказать.

Мы вернулись в дом. Я вручила Беате укрепляющий напиток, она жадно схватила бокал и отхлебнула порядочно. Алиция сидела какая‑то растерянная. Павел все стоял в дверях.

– Так мне отпираться, мол, ничего не видел, или ты что‑то сделаешь? – тоже растерянно спросил он хозяйку.

Алиция ни словом, ни жестом не отреагировала.

– Нет, ты мне скажи, что я должен сделать? Похоронить этот труп сразу как есть, или попытаться оживить?

– А ты уверен, что это уже труп? – спросила я. – Если да, то почему?

– Мне тоже так показалось! – пискнула из гостиной Беата. – Холодное оно какое‑то и вроде бы еще больше коченеет. И баба! А Павел дотрагивался. Алиция, я не знаю, какие слова надо говорить, как перед тобой извиняться, но это не я убила!! Не я!

Алиция наконец пошевелилась и заговорила.

– Да я вовсе тебя и не осуждаю, – милостиво кивнула она. – Мне просто ужасно не хочется впутываться ни в какую криминальную аферу. Думала, пойдем спать, как нормальные люди, а тут мертвое тело. Иоанна…

Я очень, очень тяжело вздохнула. Ясное дело, раз мертвое дело – значит, Иоанна, специалист, можно сказать…

Хозяйка молчит, пришлось брать инициативу в свои руки.

– Естественно, будучи детективщицей, я чувствую себя обязанной заменить тебя. А вы, все остальные, запомните‑, когда пришла весть о трупе, Алиция как раз сидела в нужнике, вот почему вместо нее пошла я. Вбейте себе это в головы и не перепутайте, кто где сидел. Это очень существенно, я вам как специалист говорю. Ну ладно, показывайте свой труп.

У Павла был электрический фонарик, но он понадобился лишь при осмотре тела, пока же во дворе оказалось не так уж темно. Сплошная чернота через несколько минут по выходе из освещенного дома оказалась не сплошной. На улице кое‑где горели фонари, у соседа светились окна второго этажа, на небе сияли звезды. Так что мы легко отличили рододендрон от утоптанной тропинки, да и знала я сад неплохо. До бывшей клубники добралась не только не упав, но даже и ни разу не споткнувшись. Тут, следуя указаниям Павла, свернула направо, ойкнула – угодила‑таки в крапиву, и остановилась. Павел включил фонарик.

На веселой и густой травке лицом вниз лежала женщина. И я сразу поняла, почему Павел решил, что это Памела, хотя и не видел лица. Редкой красоты густые пышные волосы рассыпались по спине женщины и траве. Я всегда завидовала волосам Памелы – натуральная, не крашеная блондинка, причем волосы с пепельным оттенком. Такими гордилась я в шесть лет и до сих пор жалею, что с возрастом мои волосы потеряли былую красоту. Памела меняла прически: то заплетала косы, то собирала волосы в пучок, а такими вот, свободно раскинутыми, я очень редко их видела. Но на месте Павла тоже сразу бы решила – это Памела.

– Так вы трогали ее? – спросила я после затянувшегося молчания.

– К сожалению, да, – запинаясь, ответил Павел. – Точнее, Беата на нее села, но умоляю тебя, никому не говори об этом…

– Что я, не понимаю? И…

– …и вскочила, но взяла себя в руки, истерики не устроила. Я посветил, ну… сама видишь. Проверь, я не патолог…

– Еще чего! – изо всех сил воспротивилась я. – С меня одного вида достаточно. Кажется, это действительно Памела, но можем и ошибиться. Алиция должна что‑то сделать, вот разве только…

Павел не дыша, с надеждой смотрел на меня. Не дождавшись окончания фразы, выдохнул:

– Ну?!

В голове хаотично крутились мысли, сменяя одна другую. И одна глупей другой. Подождать до утра, здесь ночью никто не ходит… Ждать до бесконечности, ведь в эту часть сада редко кто из нас забредает… Зарыть ее в компосте, всего‑то несколько метров отсюда… Вытащить через дыру в живой изгороди и подбросить на улице, пусть ее найдет кто‑нибудь другой, тут по улице ночью редко ходят, до утра пролежит…

Кто знает, на что я бы решилась, будь я у себя на родине, но здесь решение принимать Алиции. Только вот не мешало бы убедиться, что это Памела, чтоб уж без ошибки…

Гимнастические упражнения, с помощью которых я попыталась заглянуть в лицо погибшей снизу, сделали бы честь и особе на четверть века моложе меня. Павел наблюдал за моими усилиями в полнейшем восторге. Из всего лица в траве я увидела лишь четвертушку, однако и она вполне соответствовала волосам.

Затем я Павла склонила заняться гимнастикой, что, надо честно сказать, у него получилось гораздо лучше. Да к тому же он нечаянно задел прядь волос женщины и тем самым приоткрыл ее ухо с сережкой. Так и есть, три малюсеньких сапфирчика.

– Памела! – уже не сомневалась я. – Узнаю сережку. Мы еще говорили о сапфирах. Одним они приносят счастье, другим наоборот.

– Ей, похоже, наоборот…

– Возвращаемся.

Дома Беата уже пришла в себя и даже готовила Алиции кофе. Себе тоже. Мы же с Павлом дружно хлопнули коньячку.

– Завтра куплю бутылку, – мрачно пообещала я. – Алиция, мне очень неприятно, но тут решение зависит лишь от тебя. В твоем саду лежит Памела, совсем мертвая, не знаю почему, никаких телесных повреждений на ней не заметно.

– Так ведь темно… – пыталась отбрыкаться Алиция.

– Павел посветил. Может, сердечный приступ…

– В моем саду?

– А чем твой сад нехорош? Получше любого другого места, когда, скажем, человек падает от инфаркта. Если мне предстоит где‑то от него упасть, я бы предпочла столь же приятное место.

– Ну не идиотка ли?

– Это само собой, но сейчас необходимо срочно что‑то предпринять, и мне видятся следующие возможности…

Я перечислила уже вышеназванные варианты, прибавив скорую, а также вывоз Памелы в багажнике – и мой, и Павла были достаточно просторны – с последующим утоплением в море. Сердце пронзила жалость к Павлу. Вот не повезло Павлу! Он ведь моложе обоих моих сыновей и вечно впутывается в Алицины катаклизмы, а тех судьба хранила – Алицины неприятности всегда обходили их стороной. Искоса взглянула на Павла. Вроде бы не выглядит очень уж несчастным, похоже, даже рад неожиданному развлечению. Ну, это я уж слишком, просто парень держится молодцом и старается подбодрить совсем павшую духом Беату.

Алиция по‑прежнему тупо пялилась в непроглядную даль сада.

– И какая нелегкая занесла ее в мою клубнику? – вслух рассуждала она. – Вот вызову я легавых, им же надо что‑то сказать…

Мы принялись усиленно думать, что бы такое умное сказать датской полиции.

Опять начал Павел. Не очень уверенно, но предложение высказал:

– А мы… того… компост выбрасывали.

С сомнением глянув на переполненное ведерко компостных отходов, стоявшее в углу кухни, Алиция усомнилась, как я понимаю, представив себя на минутку полицейским:

– Сейчас? Среди ночи? В такую темь?

– Потому как было уже переполнено, – пояснил для полиции Павел.

– И сейчас переполнено, – открыла я Америку.

– В таком случае придется вынести в компост, – продолжала рассуждения Алиция. – Вдвоем понесете? Оно такое тяжелое?