Орион, я просто пытаюсь объяснить тебе, что произошло. Тогда я был ребенком. Я не отличал свою задницу от локтя. Я только знал, что девушка, по которой я сходил с ума, пропала без вести, и я никогда не верил, что она просто взяла и убежала, — на его лице читалась искренность. — Вот почему я пошел работать в полицию. Вот почему я никогда не переставал искать тебя. Я хотел тебя спасти.
— Ну, ты меня не спас, — сказала Орион, захотев упасть в обморок или кинуть стул через всю комнату. И то и другое выдало бы эмоции, которые она не хотела показывать. Ей нужно лечь в кровать. Немного помолчать.
Она не стала дожидаться ответа, не желая продолжать разговор. Вместо этого она повернулась на пятках, открыла дверь и вышла из переговорной.
Жаклин ждала там, прямо за дверью.
Она ничего не сказала, не спросила, все ли с ней в порядке. Это был бы чертовски глупый вопрос. Никто из них не был в порядке.
— Мне хочется съесть бифштекс, — заявила Жаклин, ведя Орион по коридору. — И после того как мы позаримся на эту фигню «GoFundMe», я думаю, что мы можем позволить себе столько стейков, сколько пожелают наши маленькие сердца. Научимся пользоваться «Едой на заказ», чтобы съесть большой жирный кусок говядины? Эрик сказал, что каждая из нас получит от департамента iPhone.
Орион облегченно вздохнула и попыталась улыбнуться.
— Да, — сказала она, и в этом единственном слове сквозила усталость. — Звучит неплохо.
Жаклин кивнула, когда они подошли к входной двери. Мэддокс быстро подошел к ним сзади, стук его ботинок отразился у Орион в голове. Она проигнорировала его.
Она сосредоточилась на том, что было перед ней. Входная дверь. Скрип шагов по кафельному полу. Яркие флуоресцентные лампы.
Игнорируя Мэддокса, Орион плечом распахнула дверь, придерживая ее для Жаклин, когда к ним подошел мужчина, подкрался к ним. Они приготовились. Орион ненавидела, что при первом же инстинкте она съеживалась. Подчинялась. Так не должно быть. Это твердил ей разум. Но годы пыток говорили об обратном.
— Орион, Жаклин, — сказал мужчина, улыбаясь. — Ничего, если я буду обращаться к вам по именам? — его густые каштановые усы дернулись.
Орион и Жаклин не ответили, ничего не сделали, только смотрели на мужчину так долго, чтобы Мэддокс успел их догнать.
— Кто ты такой? — потребовал Мэддокс, положив руку на плечо мужчины, отталкивая его на несколько шагов.
Орион закатила глаза. Уже поздно защищать ее.
Мужчина казался невозмутимым, пришел в себя, отряхнул руки Мэддокса от своей спортивной куртки и сказал:
— Я мог бы подать на вас в суд за это, детектив, — он самодовольно улыбнулся, указывая на себя. — Меня зовут Лукас Спектор, — его голос был ровным и слащавым. — Я адвокат. Адвокат мисс Дарби. И других девушек. Я просто пытался представиться.
Орион моргнула. Она не нанимала адвоката. И, судя по его костюму, он был дорогим. У нее не было денег, даже не было банковского счета, и она предполагала, что родители не оставили ей ничего, кроме долгов. Жаклин немного рассказала про «GoFundMe», но Орион сомневалась, что в интернете можно будет раздобыть большие деньги или какую-то поддержку. Может быть, немного, чтобы купить несколько обедов с бифштексами.
Она поняла, что у нее нет никаких навыков, высшего образования. Никакого резюме. Ей негде жить. У нее не было ничего, кроме одежды в рюкзаке на спине, теннисных туфель, которые были слишком малы и испачканы собственной кровью. Как бы сильно она ни ненавидела адвокатов и авторитетных людей, она почувствовала надежду.
Она обошла Мэддокса.
— Я не нанимала адвоката, — Орион с вызовом подняла бровь, спокойно встречая его взгляд, пытаясь не вести себя как жертва.
Он улыбнулся ей. Было больше похоже на зубастого хищника, но это не нервировало ее. Он не прилагал никаких усилий, чтобы притворяться. И она уважала это.
— Ох, но это нужно. Я здесь, чтобы ты получила то, что тебе причитается.
— Причитается? — повторила Орион.
Мэддокс стоял позади нее, излучая ярость. Краем глаза она заметила, что его руки сжаты в кулаки.
— Достаточно, — сказал он твердым голосом. — Я не знаю, кто впустил тебя сюда, но я насильно выгоню тебя, если…
— Я хочу услышать, что он скажет, — сказала Орион, не оборачиваясь. Она радовалась, что смогла сдержала ярость в своем голосе.
Мэддокс отвечал за нее, пытаясь вмешаться, и было ли это из чувства долга перед значком или перед призраками их прошлого, это неприемлемо.
Адвокату это понравилось. Его улыбка стала шире, он дразнил Мэддокса, но потом переключил все свое внимание на Орион.
— Хуан Дель Рио был на условном сроке. За сексуальное насилие и попытку похищения. Тебя держали в плену десять лет. Ты потеряла доход. Потеряла образование, — он посмотрел на них обоих. — Потеряла жизнь. И я думаю, что это требует некоторой компенсации, учитывая, что наше государство подвело вас, позволив осужденному похитить вас и пытать.
Мэддокс попытался заговорить. Поспорить.
— Ей не нужно…
— Ей не нужно, чтобы за нее говорил тот, кто понятия не имеет, что ей нужно, — снова рявкнула на него Орион.
Как бы ей ни было больно это делать, как бы ни кричали против нее собственные инстинкты, ее гордость кричала громче. Она протянула руку.
— Орион Дарби. Мне интересно услышать, что вы скажете.
Он взял ее за руку. Его пожатие было твердым и сухим, руки мягче, чем у нее.
— Я заинтересован в том, чтобы вы получили всё, что вам троим причитается. И я имею в виду реально всё.
Орион захотелось рассмеяться над этим заявлением.
Им причитается детство.
Выпускной бал.
Высшее образование.
Первый поцелуй для Шелби, второй поцелуй для Орион.
Способность вновь смеяться.
Кроме того, им причиталась кровь всех их врагов.
Но ни один адвокат не добьется этого.
Она сама добьется.
Но адвокат мог бы обеспечить ей обеды со стейками на всю оставшуюся жизнь. И это было бы просто замечательно.
Глава 8
Три месяца спустя
— Шелби, милая, хочешь, я приготовлю тебе ванну?
Шелби стиснула зубы. Приготовить ванну. В четыре часа дня. После ванны, наверное, ее будет ждать пижама, только что из сушилки, идеально разложенная на кровати. Пижама с рисунками уток или цветочков. Фланелевая, прям как для детей. И Шелби сразу же почувствовала бы это слабое, ужасное напоминание… Напоминание о годах, проведенных в Клетке, о ваннах и ночных рубашках.
Ее родители знали только своего ребенка. Их маленькую девочку, которая любила держать отца за руку во время долгих вечерних прогулок и позволяла