Рассказ закончился, и в трубке повисла тишина. Элисса не могла сдержать слез, которые текли по лицу и капали на халат. Она вытерла лицо рукавом.
— Ты его любишь. Ведь так?
— Да, — прошептала Элисса то, в чем до сих пор не могла признаться себе даже в глубине души. — Да, Никки. Я люблю его больше всего на свете.
— И ты все равно хочешь покинуть остров?
— Этого хочет Алекс.
Подруга ответила на это коротко и ясно.
Элисса широко раскрыла глаза, думая, что ослышалась.
— Никки, ты разве не слышала, что я тебе рассказала?
— Ну и? Ведь ты же любишь Александра Морана. И он, похоже…
— Доун, — простонала Элисса. — Алекс любит Доун.
— Боже мой, а как ты думаешь, кто такая эта Доун?
— Я не знаю! — в отчаянии вскрикнула Элисса.
— Так, может быть, настало самое время это выяснить?
— Никки…
— Потерять часть своего прошлого из-за провала в памяти — это одно, — прервала ее подруга, — но мешать своему собственному будущему — это совсем другое. Недавно ты говорила, что готова встретиться лицом к лицу со всем, что ожидает тебя на острове Корасон. Прости, но, судя по тому, что ты рассказываешь, не похоже, чтобы ты подкрепляла свои слова действиями. Это гораздо больше похоже на то, что ты снова убегаешь от самой себя.
Раздался щелчок. Никки бросила трубку.
Некоторое время Элисса оцепенело смотрела на телефон. Потом повесила трубку — медленно, задумчиво.
В ее ушах все еще звучали последние слова подруги.
Как только Никки может так говорить? Ведь Элисса действительно хотела выяснить, как все было на самом деле. И она все еще этого хочет. Она не пытается убежать. Алекс хочет, чтобы она уехала.
Вдруг у нее перехватило дыхание. Закружилась голова, а сердце бешено заколотилось. В какой-то миг Элиссе показалось, что она теряет сознание, но все кончилось так же внезапно, как началось.
И тут она все поняла.
«Господи, — подумала Элисса. — Что же я такое делаю? Неужели ничего не изменилось?»
Черт возьми, она ведь не маленькая примерная девочка, которая старается всем угодить! Она взрослая женщина, которая родила ребенка от любимого мужчины. Да, она любила Александра Морана! И совершенно неважно, что она не могла вспомнить общего с Алексом прошлого. Главным было, что она знала, чего желает для них обоих здесь, в настоящем. А также в будущем.
Где бы ни был Алекс, Элисса найдет его, чтобы сказать и сделать то, что должна.
Алекс нежно погладил дочь по щеке, и ему подумалось, что это, возможно, последний раз, когда он стоит рядом с ее кроватью и наблюдает за ней во сне. Его сердце разрывалось от этой мысли.
Он еще раз внимательно посмотрел на ее лицо, стараясь запомнить каждую черту. Она была так сильно похожа на мать…
Алекс глубоко вздохнул и выпрямился.
— Спокойной ночи, Александра Доун, — прошептал он и направился к двери, неслышно шагая босыми ступнями.
В следующий момент он столкнулся с Элис-сой. Он машинально схватил ее за плечи, чтобы она не потеряла равновесие. Сквозь халат он почувствовал тепло ее тела и ее природный запах, от которого голова шла кругом.
— Алекс!
Не думая, что делает, Элисса положила руки ему на грудь. Несколько секунд они стояли так в коридоре перед комнатой их дочери, замерев, не говоря ни слова, и, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза.
Алекс усилием воли заставил себя отпустить Элиссу и отойти от нее на шаг.
— Я зашел посмотреть, как там Сэнди, — объяснил он.
— А я искала тебя, — сообщила Элисса.
Пытаясь подавить в себе зародившийся росток надежды, Алекс решил, что ослышался. Он напомнил себе, как все обстоит в настоящий момент, и сказал:
— Я звонил в службу по чартерным рейсам…
— Нет, — прервала его Элисса и подошла ближе. — Я не хочу слышать об этом ни слова.
Он резко вздохнул, снова ощутив, как ее руки ложатся на его обнаженную грудь.
— Ни слова о самолете, который может унести меня от тебя, — продолжила она, чувствуя, как быстро стучит его сердце. Точь-в-точь, как ее.
— Ты не знаешь, что делаешь, — ответил Алекс, кладя ладони на ее запястья. Но вместо того чтобы оттолкнуть ее, он вдруг крепко сжал ее руки и прижал их к груди. Прикасаться к Элиссе и чувствовать ее прикосновения было одновременно мучительно и сладко.
Раньше бы Элисса ни за что не решилась на такое, но она вдруг резко подалась вперед и поцеловала Алекса в губы.
— Нет, я хорошо знаю, что делаю, — прошептала она, покусывая его нижнюю губу и чувствуя, что он замер. Она пощекотала его губы языком, и по его телу пробежала дрожь.
Алекс весь горел. Казалось, что его кровь сейчас закипит. То, как она пульсировала между его бедер, было невыносимо. Но, несмотря на сильнейшее возбуждение, он все еще пытался совладать с собой.
— Элисса, пожалуйста…
— Сейчас нет грозы, Алекс, — хрипло сказала она, лаская уголки его рта. — И это не сон.
— Почему? — спросил он, опасаясь, что она делает это из жалости, чтобы утешить его.
Элисса заметила неуверенность и отчаяние в его глазах и сразу поняла, что его гложет. Сжав его руки, она посмотрела ему в глаза.
— Тебя никто не жалеет, — сказала она твердо, поднося его ладони к губам, и неотразимо улыбнулась, заставляя его забыть обо всем. — Я хочу, чтобы у нас двоих было что вспомнить.
…Две недели назад инициатива принадлежала Алексу, но сейчас — первый раз в их отношениях, да и первый раз в жизни — ее перехватила Элисса. Она увлекла его в свою комнату и закрыла дверь.
Отправляясь на поиски Алекса, Элисса оставила свет включенным. Теперь же, несмотря на яркую луну, светящую сквозь занавески, она решила не выключать его, потому что хотела четко видеть Алекса перед собой, а также, чтобы он видел ее.
Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, исполненные почти невыносимым желанием. А потом стали медленно сближаться.
— Элисса, — прошептал Алекс, глядя в ее бездонные глаза, в которых ему хотелось утонуть. В них пылала страсть и появилась решительность. Он заключил ее в объятия. — О, Элисса… Если бы ты только знала…
— Я знаю, Алекс, — ответила она. — Наконец-то я знаю.
Она стала медленно гладить его грудь, с наслаждением ощущая ладонью тепло его кожи, пушистые кудрявые волоски, его маленькие мужские соски.
— О, Элисса, — застонал Алекс.
Его ладони скользили по ее спине, гладили ее плечи, спускались вниз, к талии. Элисса закрыла глаза. Его ласки были такими чувственными, что по ее спине пробежала сладкая дрожь. От его бесконечной нежности ей вдруг захотелось заплакать.
Она взяла его лицо в свои руки и, подавшись вперед, снова коснулась его губ своими. Мимолетное движение превратилось в страстный поцелуй.