— Я мог бы удовлетворить тебя, — потянувшись под столом рукой, он скользнул ладонью под ее длинную юбку и прикоснулся к внутренней стороне бедра, заставив Эмму резко отпрянуть. Ликану казалась поистине удивительным то, что вампиршу было так легко удивить и даже шокировать. Ведь большинство бессмертных относились ко всему достаточно равнодушно. Вероятно, она была права — ему действительно нравилось ее смущать.
— Убери руку, — выдавила Эмма сквозь стиснутые зубы.
Скользнув рукой еще выше, Лаклейн принялся поглаживать большим пальцем ее нежную кожу. Его тут же обдало жаром. В сотый раз за сегодняшнюю ночь он возбудился, среагировав на нее. Глаза Эммы забегали по комнате.
— Так ты хочешь мужчину? Я знаю, ты не можешь лгать. Если скажешь, что не хочешь, я уберу руку.
— Прекрати это… — она еще сильнее залилась краской.
Бессмертная, которая постоянно краснела. Невероятно.
— Ты хочешь мужчину в своей постели? — его большой палец, поглаживая, поднимался всё выше и выше, пока не достиг шелкового белья, которое было на ней. Лаклейн зашипел от удовольствия.
— Хорошо! — произнесла она сдавленным голосом. — Я скажу тебе. Я действительно хочу мужчину. Но это никогда не будешь ты.
— Почему нет?
— Я… я слышала о тебе подобных. Знаю, что вы теряете голову, становитесь дикими, начинаете царапаться и кусаться как животные…
— А что в этом такого? — когда она снова издала тот звук раздражения, он продолжил: — К тому же это женщины в основном царапаются и кусаются. Но в этом для тебя не должно быть ничего нового, вампир.
После этих слов ее лицо застыло.
— Следующий мужчина, с которым я разделю свою постель, будет принимать меня такой, какая я есть. И он не станет смотреть на меня с отвращением только потому, что я вынуждена выживать определенным образом. Я хочу мужчину, который будет стараться сделать меня довольной и счастливой, а не наоборот. Все это означает, что своими действиями ты исключил себя из списка кандидатов еще в самую первую ночь.
«Она не понимает», подумал Лаклейн, медленно убирая руку. Их предназначила друг другу судьба. Он был прикован к ней. Так что ни для него, ни для нее больше никогда не будет никаких других кандидатов.
Только Лаклейн закончил лапать ее под столом, как принесли еду, и он начал медленно и чувственно поглощать свой ужин. Он настолько откровенно и искренне наслаждался каждым кусочком, что ей почти захотелось тоже попробовать, а не только создавать видимость.
По окончании трапезы Эмма вынуждена была признать, что их ужин с подменой тарелок и с пищей, разлетающейся во все стороны — по причине ее неуклюжего обращения с приборами — не был неприятным.
После того, как официант забрал тарелки, Эмма увидела, что женщина за соседним столиком, закончив ужин, встала и, извинившись, вышла. Вот как поступали смертные женщины. Закончив есть, они клали сумочки на колени, похлопывали их, а затем отправлялись в дамскую комнату, чтобы освежить помаду и проверить, не застряло ли чего в зубах. И раз уж она притворялась…
Но у нее нет сумочки. Ее сумочка была испорчена, когда вот этот ликан, сидящий напротив, швырнул Эмму на грязную землю. Она нахмурилась, но все равно сделала движение, чтобы встать.
— Я собираюсь в дамскую комнату, — тихо сказала она.
— Нет, — он потянулся к ее ногам, и Эмма быстро отдернула их под столом.
— Извини?
— С чего бы тебе делать это? Я знаю, у тебя нет таких потребностей.
От смущения она начала бормотать.
— Т-т-т-ы ничего обо мне не знаешь! И я предпочитаю, чтобы всё так и оставалось.
Откинувшись назад, он заложил руки за голову. На его лице застыло самое обычное выражение, словно они сейчас не обсуждали нечто столь интимное.
— Ну, так как? Они у тебя есть?
Эмма покраснела. У нее не было этих потребностей, и, насколько она знала, у других вампиров тоже. Равно как и у валькирий, потому что они… ну, не ели.
— Твой румянец говорит сам за себя. Значит, у тебя их нет, — его хоть что-нибудь способно смутить?
Заметив, что у ликана появился тот изучающий взгляд, который заставлял ее чувствовать себя насекомым, пришпиленным за крылышки под стеклом микроскопа, Эмма встревожилась.
— Чем еще ты отличаешься от человеческих женщин? Я знаю, что слезы у тебя розовые. А потеть ты можешь?
Разумеется, она могла.
— Не полтора часа в неделю, как советует наш министр здравоохранения… — отлично, он растерялся. Но ненадолго…
— Пот тоже розовый?
— Нет! Слезы — это аномалия. Ясно? В остальном я точно такая же, как и другие женщины, за исключением тех отличий, на которые так грубо обратил внимание.
— Нет, не такая же. Я видел рекламу по телевизору. В течение дня она вся рассчитана на женщин. Ты не бреешься, но твоя кожа гладкая там, где у них волосы. Я просмотрел твои вещи и обнаружил, что у тебя нет тех предметов гигиены, которые рекламируются.
Ее глаза широко распахнулись, когда она поняла, ЧТО именно он имел в виду. Эмма напряглась, готовая выскочить из кабинки, но Лаклейн, вытянув ногу, поставил свой тяжелый ботинок рядом с ней, поймав ее, таким образом, в ловушку.
— Ходили слухи, что вампирши стали бесплодны. А ведь когда вампир находит свою Невесту, он остепеняется. В итоге твой род начал вырождаться. По этой причине Деместриу попытался убить всех вампирш в Орде?
Она никогда не слышала об этом. Опустив взгляд на стол, Эмма не отводила его до тех пор, пока не поняла, что перед глазами начало все расплываться. Официант предпринял героическую попытку убрать после нее, но на столе все еще были крошки. Крошки, которые она оставила. Потому что была уродом, не умеющим обращаться со столовыми приборами и, очевидно, также неспособным иметь детей.
У нее никогда не было месячных, потому что она бесплодна?
— Это правда? — снова спросил Лаклейн.
— Кто знает, о чем думал Деместриу? — пробормотала Эмма.
— Значит, ты не точно такая, как смертные женщины, — его голос смягчился.
— Полагаю, нет, — она выпрямилась. — Но у меня все же есть прическа, которую я хотела бы поправить, и истории о неудавшихся свиданиях, которыми мне хотелось бы поделиться. Так что сейчас я отправляюсь в дамскую комнату.
— Возвращайся потом прямо ко мне, — скомандовал он.
Эмма осмелилась сверкнуть в его сторону глазами и поспешила прочь.
У ресторана и бара был общий туалет, так что ей пришлось пробираться мимо мужчин, слонявшихся там безо всякого дела. Это напомнило ей компьютерную игру с кучей противников в лабиринте — и любой из них мог оказаться вампиром. Но ради того, чтобы на время сбежать от унижения, стоило рискнуть.