Читать интересную книгу Хождение по квадрату - Рид Коулмен

— Нет.

— Пошел ты! В десять, в четверг. И еще раз спасибо.

Он повесил трубку. Я спросил себя, а пригласил бы Пит Кэти, знай он, что она сестра Патрика. Но перезванивать не стал.

*

Выходя из дома, я заметил почтальона с нелепой тележкой и сумкой, на мгновение обернулся и увидел, как в вестибюль спускаются наши местные старики — понаблюдать. В их глазах не было ни печали, ни отчаяния, как в очереди за хлебом в годы депрессии. Многие из них давно перестали воспринимать почтальона как вестника избавления. Никто больше не ждал чека на миллион долларов. Эта привычка укоренилась в них на военной службе, когда солдаты сбегаются на плац за письмами. Иногда мне нравилось стоять там вместе с ними, но не сегодня. Мой чек подождет.

Когда я вошел в полицейский участок 6–0, за столом дежурного сидел Родригес. Хотя я перевелся из 6–0 за много лет до вынужденной отставки, мой дом находился на его территории.

— Que pasa, Viejo? — Я постучал тростью по полу.

— Старик, фу-у-у! — Он возмущенно всплеснул руками. — Кого ты называешь стариком? По-моему, тебе надо лечить не только колено.

Он попросил незнакомого мне полицейского подменить его на минутку, пока мы выпьем по чашке кофе. Некоторое время мы говорили о парнях, с которыми служили, перебросились парой шуток. Я спросил его о семье. Он спросил меня о Рико и моей шикарной сестренке. Но в конце концов мы все-таки перешли к делу.

— Ты правильно догадался, — прошептал он. — Звонок о твоем автомобиле поступил непосредственно сюда, а не через девятьсот одиннадцать. То же у соседей. — Родригес кивнул на пожарную часть, которая находилась в соседнем здании. — Они получили вызов. Дальше поступили вызовы в девятьсот одиннадцать по их каналам.

— Анонимные?

— Ну да, но я хочу, чтобы ты поговорил с парнями, которые принимали вызовы. Мужской голос, нейтральный, спокойный…

— …и незарегистрированный, — закончил я за него. — Ловкий малый. Спасибо, старик. — Я обнял его. — Я твой должник

— Так ты знаешь, кто спалил твою машину?

— Может быть, хотя надеюсь, что ошибаюсь.

Мы пожали друг другу руки, и я ушел, не дав ему задать вопросы, на которые не хотел отвечать.

*

Закусочная «Буффало» находилась на Седьмой авеню в Виллидж. Несмотря на название, барбекю на ребрышках и пирог с орехом пекан были почти домашними. Официантки не носили стетсоновских шляп и сапог из кожи ящерицы, а на всех, кто в разговоре не употреблял модных словечек, смотрели с презрением. Майк, постоянный ночной бармен, был известен тем, что ухитрялся хранить в памяти невероятное количество всякой всячины.

— Второй по величине город в Верхней Вольте? — спросил я, входя в дверь.

— Бобо-Диаласу. А столица Уагадугу, — добавил он. — В следующий раз спроси что-нибудь посложнее, Прейгер.

— Хорошо, когда ты собираешься поменять образ жизни?

— Он же просил сложный, а не невозможный, мистер, — подмигнула официантка. Она сказала это достаточно громко, так, чтобы бармен услышал.

— А пошли вы оба, — ответил Майк.

Я заметил Кэти за угловым столиком в глубине зала и шепотом заказал кьянти-классико официантке. Кьянти, сохраняющее аромат винограда, тонкое, неуловимое, буржуазное, как пытался учить меня Арон. Не важно, что ты давно стал взрослым, всегда улыбаешься, подумав, что сделал нечто — пусть даже совсем незначительное, — что понравится твоему старшему брату. Но к моменту, когда я дошел до Кэти, радость и хорошее настроение испарились.

Неловкость, такая милая при первом поцелуе, теперь оказалась слишком явной. Она улыбалась, я нет. Я наклонился, она встала. Я потянулся к ее щеке. Она подставила мне свои губы. Я сказал: привет. Она ничего не сказала. Некоторая натянутость была на совести Кэти, хотя тут была доля моей вины. Несмотря на все это, сердце у меня зашлось. Это было здорово, без объяснения причин.

— Насчет воскресенья, Мо, я… — Она заговорила, но тут подошла официантка с вином. Думаю, мы оба оценили подаренную отсрочку. Заготовленные дома речи никогда не звучат как было задумано. После двух стаканчиков кьянти Кэти решилась повторить попытку.

— Что, без шпаргалки? — поддразнил я ее.

— О господи… — Она шумно выдохнула. — Я была настоящей тупицей.

— В воскресенье? Да, но я тебя прощаю.

— Пошел к черту. — Она против воли улыбнулась.

Я встал, обошел стол и поцеловал ее в губы. Сев на место, я спросил, не возникло ли у нее чувства вины из-за того, что произошло в воскресенье. Да, кивнула она, а еще — страх. У нее было много мужчин после развода. Но между «быть с мужчиной» и «быть близкой с мужчиной» — огромная разница.

Мы заказали обед: салат и ребрышки. Сделать такой заказ на втором свидании — это круто. Трудно выглядеть изящным, вгрызаясь в поросятину и слизывая с пальцев густой красный соус. А уж о выковыривании остатков из зубов лучше и вовсе умолчать. Мне удалось избежать неприятностей, выбрав темой разговора четверговую вечеринку в баре «У Пути». Я повторил предупреждение Пита о том, что он не примет отказа, мы стали обсуждать, что купит нам Джек, и пришли к согласию, что вряд ли альбом Спрингстина.

— Ладно, — сказала она, ставя на стол чашку с ирландским кофе, — давай рассказывай, что там у тебя.

Я не умею блефовать и потому сказал ей об угрозе и о том, что негодяи действовали вполне профессионально и голос опознать нельзя. Она задала вполне логичный вопрос.

— Враги на работе? — переспросил я. — Это первое, о чем я подумал, первое, об этом подумал бы любой коп. Клянусь, Кэти, я часами сидел за кухонным столом, мысленно перебирая каждый арест, который производил. Не надавил ли я на кого сверх меры? Никто не любит, когда его арестовывают. Черт, люди даже на штрафы за превышение скорости ощериваются

— Ну…

— Конечно, на меня кое-кто имеет зуб, — согласился я. — Но за десять лет работы не было ни одной жалобы: я никогда никого не пугал оружием, никто не клялся мне отомстить. Жизнь — не «Десять негритят» Агаты Кристи, где героев одного за другим находят мертвыми. Хочешь спросить, не было ли среди моих клиентов сумасшедших? Или кого-нибудь одного, кто бы особенно сильно меня невзлюбил? Возможно, но человек, который звонил по телефону, совсем не походил на сумасшедшего.

Она спросила с юмором:

— А на кого похожи сумасшедшие?

— Во всяком случае, не на звонившего, — сказал я. — Тот угрожал, но не был психом.

Мы еще немножко походили кругами. Может, это был чей-нибудь ревнивый ухажер или муж? Нет. Родственник? Нет. Я и то в большей степени способен поджечь их машины. Может, неудачная шутка? Нет. Может, кто-то должен мне или я кому-нибудь задолжал? Нет. Старые счеты с бывшим сослуживцем? Может быть, но непохоже. Месть соседа? Нет. На этом закончилась первая часть вечера.

— Послушай, Кэти, я перебирал варианты, у меня башка едва не треснула, но единственное, что приходит в голову: кто-то не хочет, чтобы я искал твоего брата.

Вместо ответа Кэти улыбнулась и сказала так, словно наткнулась на тело судьи Крейтера:[29]

— Ты прав. Ты опрашивал людей, в том числе соседей Патрика по общежитию. Ты разговаривал с Терезой Хики в тот же день, когда беседовал со мной. Уверена, было много других людей. Может, ты сказал что-нибудь не то кому-то из них, наступил на любимую мозоль или подействовал на нервы. Вполне возможно, ты наткнулся на информацию, которую один из них хотел скрыть во что бы то ни стало.

Мне очень не хотелось признавать, что она права. Муж-полицейский Терезы-больше-не-Хики не мог не понять, что мой разговор с его женой-парикмахершей способен принять опасный оборот. Но Тереза послала меня разговаривать с Тиной Мартелл по прозвищу «Сиськи». Если то, что сказала мне Тина о своей связи с мужем Терезины и его дружком, правда, он вряд ли захотел бы, чтобы я совал нос в его дела. Как пожарник, он без труда смог бы найти меня. Он знает, как сообщать о пожаре не через 911. Я бы не смог узнать ни его, ни его голос по телефону. Может быть, Тининому мотоциклисту не понравилось мое поведение. У меня не так уж много знакомых мотоциклистов, но я не могу себе представить, что по вечерам они смотрят мыльные оперы по телевизору.

Я собрался выразить Кэти восхищение ее проницательностью, но тут она решила продолжить.

— Прошлой ночью, — сказала она, — ты упомянул, что у Патрика была новая подружка. Мо, я буду честна с тобой: мы с Патриком не делились друг с другом сердечными делами, не были так уж близки, и я ничего не знаю о его девушках.

Губы Кэти продолжали шевелиться, но я не слышал ни единого слова. У меня в ушах звучал голос Нэнси Ластиг. Если Нэнси дошла до предела отчаяния и призналась родителям в том, что произошло между ней и Патриком, упомянув, что мне тоже известны эти факты, Ластиги-старшие могли попытаться заставить меня держать рот на замке. Как далеко они зашли бы, сказать я не мог, но у них были деньги, куча денег. На этом варианте я мог бы успокоиться, но Кэти не так легко было убедить.