– А если никакого убыра нет? – возразил Федоров. – Если все это – бабья болтовня? Кому ответ держать?
– Старый дедушка не должен бояться.
– Ну, так и иди один, Ахмед.
– Один могила не раскопаешь.
– А если к этим двум обратиться? – внес предложение Харин. – К дяде Коле и французу. Они толковые… интеллигенция.
– Не поддержат, людишки тертые, – заметил Федоров, – сами властей опасаются.
– Идти все равно нужно, – сказал Харин. – Поскольку разъяснение требуется. Я пойду… А если накроют, скажем: могилку пришли поправить или помянуть по-хрестьянски. К чему тут придираться? Да и кто просто так по кладбищам шатается? Если только кто стукнет, – он выразительно посмотрел в сторону Федорова.
– Чего на меня таращишься, – огрызнулся тот. – Идите, если делать больше нечего. Убыров каких-то выдумали. Глупости все это. Бред!
2
На следующий день после обеда старики отправились на кладбище. Их было трое: сам Валитов, дед Харин и, как ни странно, Федоров. Кроме того, в группу входил внук Валитова – Хасан, рослый шестнадцатилетний крепыш, тащивший на плече две лопаты.
– Ты зачем явился? – сурово спросил Федорова дед Харин. – Нам соглядатаев не нужно.
– Про каких соглядатаев ты все плетешь, Семен Тимофеевич? Если в чем подозреваешь, так скажи, – не отступал Федоров. – Уж не доносчиком ли считаешь? Какие у тебя основания?
– Основания, основания!.. Ты же вчерась идти не желал. Чего же сегодня поперся? Думаю, неспроста. Потом доложишь куда следует.
Круглые стальные очки Федорова грозно сверкнули, он сжал кулачки и уже решился кинуться в драку, однако его одернул Валитов, чей авторитет был непререкаем:
– Не нужно ругаться: кто почему идет. Идешь – и хорошо. Хотите, байка расскажу. Вот на христианская Пасха идет пьяненький русский, а навстречу ему татарин. «Эй, бабай, Христос воскрес!» – кричит русский. «Ай, какой молодец!» – отвечает татарин. – Валитов захихикал.
– Это ты к чему, Ахмед? – спросил Харин.
– Говорю же: байка. Иначе, анекдот.
– Хочешь сказать: татары умнее русских?
– Ничего не говорю… умнее, глупее… Зачем обижаешь? Шутка не понимаешь?
– Ему лишь бы к словам цепляться, – встрял Федоров. – Вечно придирается.
Старики пошли молча. Валитов продолжал иронически усмехаться. Харин и Федоров были насуплены, и только Хасан не обращал внимания на разговоры, глазел по сторонам и что-то насвистывал. Группа смотрелась со стороны довольно живописно. Валитов в длинном, распахнутом по случаю жары сюртуке, под которым имелась жилетка, на ногах мягкие сапожки с калошами, голову венчала черная шляпа. Из кармашка жилетки свешивалась массивная серебряная цепочка от часов. Харин похож на лубочного старика-крестьянина, какими их рисовали художники-передвижники средней руки: сгорбленная фигура, круглое загорелое лицо, лысинка, окладистая борода, в руке батожок. И одеяние в том же стиле. Присутствовали даже лапти. Федоров выглядел по-городскому: бритое чиновничье лицо, очки в стальной оправе, брюки, толстовка… Некогда он служил ревизором в страховом обществе «Саламандра» и навсегда сохранил недоверчивый тон при общении с простыми людьми. Пестрая компания да еще мальчишка с лопатами привлекали всеобщее внимание. «Куда это они направились?» – судачили люди.
– Еще одна вещь надо взять, – сказал Валитов, когда они уже выходили из поселка. – Хасанчик, забеги к Нагмановым, попроси топор.
– Зачем тебе топор, Ахмед? От мертвеца обороняться? – иронически поинтересовался Федоров.
– Знаю, зачем, – неопределенно ответил старик. – Увидишь.
– А вот эти убыры, – не отставал Федоров, – они, что же, ни с того ни с сего появляются? Откуда берутся, расскажи толком. Вот этот паренек, Скворцов… Он что же, от рождения такой?
– Зачем от рождений? Мальчик как мальчик. Обычный ребенок. Такой, как все. Злой дух напал на него. Убирлы карчыг. Укусил… И стал убыр.
– Откуда же этот дух взялся?
– Вот не знаю. Тут где-нибудь поблизости обитает.
– Почему же он на других не нападает?
– Кто знает. На все воля Аллаха. Может, ему больше и нападать не нужно. Знаешь, как зараза. Одно место началась, потом дальше покатилась.
– Ты хочешь сказать: вроде эпидемии?
– Да, болезнь. Одного укусил, стал убыр. Потом которого укусил, другой укусил, другой третий укусил…
– Заколдованный круг получается.
– Точно так. Где-то есть хозяин, от него все и идет. Но мы сейчас не хозяин ищем. Мы должны знать, убыр мальчик или нет. Потому и будем копать.
На кладбище в такой час не было ни души. Только ветер посвистывал меж крестов, шелестел степной травой да полуденное солнце палило с неистовой силой.
– Где его могилка? – спросил Федоров.
– Я знаю, – высунулся Хасан. – Вон там, рядом с двумя крестами.
Старики подошли к могильному холму. Федоров опасливо заозирался по сторонам.
– Никого нет, можешь не бздеть, – насмешливо сказал дед Харин.
Хасан засмеялся.
– Да я и не боюсь, – отозвался Федоров. – И все равно, негоже это – могилку зорить.
– Опять он… Чего же шел?
– Я с обществом.
– Общественник какой выискался!
– Тише, тише, – одернул раскричавшихся компаньонов Валитов. – Не место для шума. – Он повернулся на восток, сложил руки на груди: – Бисмалла иррахман иррахим… – и забормотал скороговоркой по-арабски.
Помолившись, Валитов взял лопату, сделал несколько копков, а потом передал инструмент деду Харину. Каждый из стариков покопал немного, а потом за дело взялся Хасан.
– Эвон как шурует, – одобрительно заметил дед Харин. – Прямо экскаватор «Морион»! Это вам не жидконогая интеллигенция, – бросил он в сторону Федорова.
Тот вновь насупился, но промолчал.
Работал в основном Хасан. Копал с остановками минут сорок. Наконец лопата стукнулась о крышку гроба.
– Яры[12]! – крикнул парень.
– Убери землю, чтобы чисто было, – скомандовал Валитов. И, когда гроб оказался полностью очищен, наклонился над могилой.
– Как же крышку снять? – забеспокоился Федоров. – Ведь неудобно.
– Крючок у меня есть, – сказал Валитов. И извлек из котомки изогнутую буквой «S» железку с привязанной к ней длинной веревкой. – Хасан, цепляй!
Паренек зацепил крюк за крышку и вылез из могилы. Старики подхватили веревку и дернули ее с такой силой, что крышка вылетела на поверхность.
– Легко как пошла, – прокомментировал дед Харин. – Вроде и не забивали.
Все четверо встали у края и с любопытством заглянули внутрь.
– Лежит, – растерянно произнес Федоров, – не похож он на живого.
– Как не похож? – тут же заспорил дед Харин. – Смотри, какой свеженький. Даже щечки розовые. А сколько времени прошло? Больше двух недель. Другой давно бы смердеть начал, а этот – как огурчик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});