по своим делам.
— А ты необычайно отважная, — похвалила меня Мила всё тем же своим тусклым и лишённым эмоций голосом. — Я бы померла со страха, если б эти парни мне угрожать начали. Бросить им вызов я никогда бы не решилась.
— Меня просто загнали в угол. Пришлось как-то выкручиваться.
— Понятно. Ладно. Прости. Я пойду. Тебе нельзя со мной разговаривать.
Листвард шагнула прочь, но я схватила её за руку.
— Почему нельзя разговаривать?
Мила пожала плечами.
— В классе меня не любят. Будешь общаться со мной, и это бросит тень на тебя тоже.
— Да ерунда. Как видишь, у меня уже не получилось со всеми дружбу завести, — я интонацией выделила слово «уже». — Особенно с герцогиней. А ты меня выручила дважды. Я перед тобой в долгу. Когда у меня будут деньги, давай в кафе посидим, поболтаем. Хочу как-то отблагодарить тебя за доброту. Да и просто познакомиться с тобой, я буду рада.
— Если хочешь в кафе со мной посидеть, я за тебя заплачу. Мне будет очень приятно. Но подумай ещё раз. Нужно ли тебе общение со мной? Не лучше ли попытаться наладить отношения с другими девочками? А помогать тебе я решила вовсе не для того, чтобы получать какую-то плату за это.
— Понятно. Отлично! — я улыбнулась. — Тогда давай вечером встретимся в кафе, сразу после ужина. Деньги я потом верну. Когда с маркизом разделаюсь.
— Хорошо. Я буду ждать.
— Девушки. Вы опоздаете в класс, — сказал проходящий мимо парень.
— Марк Кунасье! Доброе утро! — улыбнулась я ему. — Спасибо, что заботитесь о нас.
— Алиса Лиседж! Доброе утро! Как я рад, что вы запомнили моё имя. Мила Листвард, вам тоже доброе утро. Почему вы с тростью? Это для Оливера?
— Да, — Мила кивнула.
— Давайте её мне. Я сам отнесу тросточку в лазарет и передам Стоуну, что это вы несли её для него, но вас задержали.
— Спасибо, — девушка отдала ношу парню.
— Марк обращайтесь к нам на «ты». Мы же одноклассники, — предложила я, улыбаясь.
— Как я могу? — Кунасье покачал головой. — Алиса, вы на два ранга выше меня, а Листвард на ранг. Да и воспитание не позволит мне говорить «ты», девушке из знатной семьи.
— Жаль, — я вздохнула.
— Простите. Я оставлю вас, — Марк чуть склонил голову. — Ещё увидимся.
— Ага. Доброго дня.
Кунасье ускорил шаг и быстро вырвался вперёд.
— Такой забавный! — я усмехнулась. — Но кажется, парень он не плохой.
— Согласна, — Мила кивнула.
— Кстати, он вполне общается с тобой. А ты говорила, что тебя все избегают.
— Но он общается только по делу. У меня в руках была трость для Оливера, потому он со мной заговорил.
— А что с Оливером? Он в медпункте?
— Да. Я не знаю что случилось. Какой-то несчастный случай. Говорят, скоро его выпустят, и он вернётся к занятиям.
— Понятно.
Мы подошли к учебному корпусу и вошли внутрь. Кристина уже была в аудитории на своём месте.
«Не понимаю, как и когда она успела меня обойти. Ну да ладно. Лишь бы не задавала мне вопросов о завтраке и не заметила, что я не страдаю от чувства голода».
Глава 10
«Рисунок»
Первым уроком была история, и мне стоило немалых усилий, чтобы следить за Кристиной, и не давать ей возможности уснуть. Не то, чтобы я сильно беспокоилась об её успеваемости или о том, что учитель заметит, как она спит, положив голову на парту. Просто мне нельзя был допустить, чтобы она выспалась днём и мешала мне ночью заниматься своими делами. В итоге, на протяжении всего урока, Отис клевала носом и записала в тетрадку лишь несколько строчек. Потом был урок искусств. Он проходил в большом пустом зале с огромными окнами, выходящими в зелёный сад. Знойный день уже набирал свою силу, потому большинство окон было открыто настежь и по залу гуляли лёгкие сквозняки. Но они почти не дарили прохлады. Втекающий снаружи воздух был уже чрезвычайно тёплым. Нас рассадили за мольберты, и преподаватель художеств несколько минут рассказывал про перспективу и пропорции, а также о приёмах использования света-тени и бликов, позволяющих оживить картину и придать ей объём. Я слушалавполуха, предаваясь своим собственным мыслям. Сейчас мне удалось сесть от Сержа ди Минкасье максимально близко, и я с интересом следила за ним, пытаясь понять, интересно ли ему то, что говорит учитель. Но виконт, похоже, и к этому уроку относился очень серьёзно. Он прилежно слушал наставника и моего взгляда не замечал.
— Перед каждым из вас стоят мольберты, — говорил учитель. — Используйте их, чтобы изобразить кого-нибудь из своих товарищей. Кого угодно. Значения не имеет. Или, если кто-то захочет нарисовать себя, здесь на столе лежат зеркала. Возьмите их и поставьте себе на мольберт. В конце урока ученики, послужившие для своих товарищей моделью, при желании, могут забрать получившийся портрет себе.
— А можно вас нарисовать? — спросил Фридрих Макени и по толпе учеников прокатился смех.
— Можете меня, — учитель кивнул. — Но это будет не просто, потому что я сейчас оставлю вас до конца урока, и у вас не будет натуры.
— Жаль, — Фридрих изобразил разочарование.
— Не забудьте подписать свою работу и указать, кто на ней изображён.
— А нас не побьют те, кого мы нарисовали? — Ричард де Валорьен с сомнением покачал головой. — Давайте мы всё же не будем подписывать работы.
— Ну, нет, — преподаватель улыбнулся. — Как я тогда буду вам оценки ставить? Я должен понимать, кто автор работы и что он хотел запечатлеть. Если сомневаешься, изображай себя. Но мне кажется, никто не обидится, если ты нарисуешь его портрет. Конечно, если ты не будешь намеренно делать это каким-либо оскорбительным способом.
— То есть рога, хвост и коровье вымя нельзя пририсовывать? — разочарованно спросил Ричард. По рядам опять покатился смех.
— Обсуди это с тем, кого хочешь использовать в качестве модели. Если твой товарищ не против, то почему бы и нет, — преподаватель, улыбаясь, махнул рукой. — Всё. Прекращаем разговоры или вам не хватит времени на ваши рисунки. Приступайте к работе.
— Алиса! — Кристина повернулась ко мне и её глаза загорелись азартом,