Читать интересную книгу Прах Энджелы. Воспоминания - Фрэнк Маккорт

Говорят, она всегда злится, потому что у нее волосы рыжие - или у нее волосы рыжие, потому что она всегда злится.

Мама дружит с Брайди Хэннон, которая живет вместе со своими родителями по соседству. Мама и Брайди все время о чем-то беседуют. Когда папа надолго уходит гулять, к нам заходит Брайди, и они с мамой сидят у огня, пьют чай и курят сигареты. Если у мамы дома нет никакой еды, Брайди приносит чай, сахар и молоко. Иногда они по многу раз заваривают одну и ту же заварку, и мама жалуется, что чай упрелый и протухший.

Мама с Брайди садятся так близко к огню, что у них голени отсвечивают то красным, то фиолетовым с голубым. Они часами разговаривают, смеются и шепчутся о чем-то секретном. Нам этого знать не положено, поэтому нас отправляют играть на улицу. Я часто сижу на седьмой ступеньке и им невдомек, что я все слышу. Даже если на улице льет как из ведра, мама все равно скажет: меня погода не волнует - марш гулять. Если увидите, что папа идет - бегите домой и скажите мне, велит она нам. Мама спрашивает у Брайди: ты когда-нибудь слышала одно стихотворение, которое, должно быть, для нас с ним и сочинили?

Какое стихотворение, Энджела?

«Человек с севера». Мне его Минни Макэдори в Америке рассказала.

Никогда не слыхала. Прочитай.

Мама, читая стихотворение, то и дело смеется – я не понимаю почему.

He came from the North so his words were few

But his voice was kind and his heart was true

And I knew by his eyes that no guile had he

So I married my man from the North Country

Oh, Garryowen may be more gay

Than this quiet man from beside Lough Neagh

And I know that the sun shines softly down

On the river that runs through my native town

But there’s not – and I say it with joy and with pride

A better man in all Munster wide

And Limerick town has no happier hearth

Than mine has been with my man from the North

I wish that in Limerick they only knew

The kind kind neighbors I came unto

Small hate or scorn would there ever be

Between the South and the North Country

Мама всегда повторяет третий куплет и при этом почему-то смеется до слез. Как помешанная смеется на словах:

And Limerick town has no happier hearth

Than mine has been with my man from the North

Если муж с Севера приходит домой рано и застает на кухне Брайди, он говорит: шу-шу-шу, шу-шу-шу, и, не снимая кепки, стоит у двери, пока она не уйдет.

Мама Брайди и другие соседи, не только с нашего переулка, часто стучатся к нам и просят папу написать письмо в правительство или какому-нибудь родственнику, который живет далеко. Папа садится за стол, берет перо и чернильницу, и когда ему объясняют, что надо написать, он говорит: och, нет, лучше сказать по-другому, и пишет, как ему больше нравится. Тогда люди ему говорят, что на самом-то деле они вот это имели в виду, и что он прекрасно владеет английским языком, и у него замечательный почерк. Ему предлагают за труды шесть пенсов, но папа отмахивается, потому что брать шесть пенсов – ниже его достоинства, и монетку отдают маме. Когда люди уходят, папа берет у мамы шесть пенсов и отправляет меня к Кэтлин О’Коннел за сигаретами.

Бабушка спит на верхнем этаже в широкой постели, над изголовьем которой висит образ Пресвятого Сердца Иисуса, а на каминной полке - статуя Пресвятого Сердца. Бабушка мечтает вместо газа провести когда-нибудь электричество, чтобы у статуи всегда горела красная лампочка. О том, как она почитает Пресвятое Сердце, знает вся наша улица, и соседние улицы тоже.

Дядя Пэт спит в той же комнате, в маленькой кровати в углу, так что бабушка знает, во сколько он приходит домой и встает ли на колени у постели, чтобы помолиться. Пусть его роняли на голову, пусть он не умеет читать и писать, пусть выпивает чуток лишнего - это еще не значит, что ему позволено не молиться перед сном.

Дядя Пэт рассказывает бабушке, что познакомился с одним человеком, который ищет жилье, где он мог бы мыться утром и вечером, и с питанием двухразовым – чтобы обедом кормили и подавали бы чай. Его зовут Билл Гэлвин, и у него хорошая работа на известковом карьере. Он всегда ходит белый с головы до пят, но известковая пыль все-таки лучше угольной.

Бабушке придется уступить свою кровать и перебраться в маленькую комнату. Образ Пресвятого Сердца она возьмет с собой, а статую оставит – пусть приглядывает за мужчинами. К тому же в маленькой комнате статую ставить некуда.

Билл Гэлвин заходит после работы взглянуть на комнату. Он весь белый, низенький и шаркает по-собачьи. Он спрашивает бабушку, не затруднит ли ее убрать статую, потому что он протестант и так не уснет. Что ж ты не предупредил меня, рявкает бабушка на дядю Пэта, что в дом притащишь протестанта. Господи Иисусе, говорит она, что люди-то скажут.

Я не знал, говорит дядя Пэт, что Билл Гэлвин протестант. Так посмотришь на него - и не скажешь, да он еще вечно в извести с головы до пят. С виду - так обычный католик, и кто бы мог подумать, что протестант станет возиться в известке.

Билл Гэлвин говорит, что недавно овдовел, а его бедная женушка была католичкой, и все стены у нее были увешаны образами Пресвятого Сердца и Девы Марии, где Она указует на Свое Сердце. Он лично против Пресвятого Сердца ничего не имеет, но статуя будет напоминать ему о бедной женушке, и сердце у него будет болеть.

Ах, Боже мой, говорит бабушка, что же вы сразу не сказали? Мне вовсе нетрудно переставить статую к себе в комнату на подоконник, и сердце ваше не будет болеть.

Каждое утро бабушка готовит Биллу обед и относит ему на известковый карьер. Мама спрашивает, почему он утром не берет с собой обед, и бабушка говорит: мне что, надо вставать ни свет, ни заря, чтобы сварить его величеству капусту с поросячьими копытцами и налить суп в котелок?

Через неделю школа у Фрэнки закончится, говорит мама, и я думаю, за шесть пенсов в неделю он с удовольствием носил бы обед Биллу Гэлвину.

Я не хочу каждый день ходить к бабушке, не хочу носить Биллу Гэлвину обед аж на Док Роуд, но мама говорит, что нам шесть пенсов пригодятся, а если я откажусь, она все равно меня никуда не пустит.

Будешь дома сидеть, говорит она. На улицу играть не пущу.

Бабушка мне строго-настрого мне велит нести обед прямо до места, по пути никуда не сворачивать, не глазеть по сторонам, пиная жестянки и разбивая мыски ботинок. Обед горячий, и в таком виде изволь Биллу Гэлвину его и доставить.

Из котелка доносятся чудесные запахи – там вареный бекон, капуста и две больших мучнисто-белых картофелины. Если я съем полкартошки, он конечно же не заметит. И не пожалуется бабушке – он вообще молчун, покряхтит немного, и все.

Сьем-ка я лучше всю картофелину - тогда он не спросит, где другая половина. Можно и бекон с капустой попробовать, и если я съем вторую картофелину, наверняка он решит, что в супе их не было вовсе.

Вторая картофелина тает у меня во рту, и надо попробовать еще листик капусты и кусочек бекона. Ну вот, почти ничего не осталось, и он явно что-то заподозрит, так что можно съесть и все остальное.

И теперь что мне делать? Бабушка меня в порошок сотрет, мама целый год никуда не пустит. Билл Гэлвин утопит меня в извести. Скажу ему, что на Док Роуд на меня напала собака слопала весь обед, и я сам еле спасся, а то и меня бы слопали.

Да неужели? – говорит Билл Гэлвин. А что это за листик капусты у тебя на свитере? Собака что ли объелась капусты и вылизала тебе физиономию? Ступай домой и скажи бабушке, что ты съел весь мой обед, а я тут умираю от голода.

Она меня убьет.

Скажи, чтобы не убивала, пока не пришлет мне что-нибудь на обед. Топай живо, иначе я сам тебя убью, а труп вон там, в извести утоплю, и твоей матери даже нечего будет оплакивать.

Чего приперся-то с котелком? - говорит бабушка. Он и сам мог бы его принести.

Он еще хочет.

Как это «еще»? Господи Иисусе, у него дыра в ноге что ли?

Он там на карьере умирает от голода.

Мозги-то мне не пудри.

Он просит прислать ему что-нибудь на обед.

Обойдется. Прислала уже.

Он не ел ничего.

Не ел? Почему?

Я все съел.

Что?

Я голодный был, и чуть попробовал, и не смог удержаться.

Господи Иисусе, Мария и святой блаженный Иосиф!

Бабушка дает мне такую затрещину, что в глазах у меня выступают слезы. Она верещит как бэнши , скачет по кухне и грозится, что потащит меня к священнику, к епископу, к самому Папе потащила бы, живи он по соседству. Бабушка режет хлеб, размахивая ножом у меня перед носом, и делает бутерброды из соленой свинины с вареной картошкой.

Отнеси бутерброды Биллу Гэлвину, и только позарься на них, я с тебя шкуру спущу.

Бабушка, конечно, бежит к маме, и они соглашаются, что теперь я должен две недели носить Биллу Гэлвину обед бесплатно, и лишь так я могу искупить свой грех. Котелок мне велено приносить обратно, а это значит, что мне приходится сидеть и смотреть, как он отправляет обед себе в глотку - а он не из тех, кого хоть как-то волнует, голоден ты или нет.

Всякий раз, когда я возвращаюсь с котелком, бабушка велит мне становиться на колени перед статуей Пресвятого Сердца и просить у Него прощения, и все из-за Билла Гэлвина – протестанта.