В момент удара туман был настолько густ, что с половины длины крейсера береговые, находившиеся вплотную у носа утесы вырисовывались сквозь туман в виде силуэта.[138]
Вслед за посадкой туман значительно поредел, а затем почти вовсе рассеялся.
Крейсер плотно сидел на камнях, поднявшись носом почти на 2 метра. Разломленный по стыку форштевень был резко отворочен влево и открыл зияющую пробоину в таранное отделение. Носовые отсеки начали заполняться водой, но плотно сидящему крейсеру не угрожала пока непосредственная опасность гибели.
Однако, и попытки сойти с камней задним ходом не увенчались успехом. Начали перегрузку угля из носовых угольных ям в корму. Во Владивосток был послан паровой катер с просьбой о немедленной высылке ледокола «Надежный» и присылки к утру одного из крейсеров.
Угрожающим явлением было то, что на утро со стороны моря начало разводить волну, а ветер от юго-восточных румбов, от которых крейсер не был прикрыт островами, начал постепенно свежеть.
Весь день 16 мая, несмотря на усиливающийся ветер, делали всяческие попытки сойти с камней, однако, помощь буксиров ледокола «Надежный» была бесполезной. «Богатырь» продолжал стоять на том же месте.
Крейсер «Россия», пришедший с миноносцами из Владивостока, попытки стащить аварийный корабль с камней в этот день не делал, так как под вечер еще более засвежело. В 20 часов ветер дул с силой 7-8 баллов, а к 23 часам превратился в жестокий 10-балльный шторм.
Стоя «лагом» к ветру, крейсер при каждом размахе получал разрушительные удары о подводные камни. Один за другим от новых и новых повреждений корпуса заполнялись водонепроницаемые отсеки. Положение становилось критическим.
При помощи единственной, спущенной с подветренного борта шлюпки – гребного катера (из остальных шлюпок спустить ни одной было нельзя, вследствие шторма и размахов качки, достигавших 22°) начали своз с корабля экипажа.
Всю ночь перевозили команду на берег, используя относительное затишье, образовавшееся с подветренного правого борта крейсера и защищенное непосредственно тянувшимся от носа далее к юго-западу утесистым мысом Брюса.
В защищенной от ветра с моря бухте Нерпа, составляющей южную часть залива Славянского, высаживались на берег измученные и промокшие люди.
В 6 часов утра крейсер покинули последними – командующий отрядом, командир, старший офицер, трюмный механик корабля и флаг-офицеры командующего. Крейсер остался безлюдным, продолжая испытывать жестокие удары корпуса о камни.
К полудню 17 мая начало стихать. На следующий день на аварийный крейсер часть экипажа возвратилась (трюмный механик и трюмные). Оказалось, что четыре (из девяти) водонепроницаемых отсека корабля были полны водой и корабль ветром и волнением несколько развернуло на камнях носом влево. Нос, сначала поднятый метра на два вверх, с части камней уже соскочил. Ощутительный диферент на корму сменился приблизительно таким же на нос. При опускании носовой части в подводные пробоины (как было позднее выяснено водолазами) проникли вершины подводных скал. Они прочно удерживали корабль от стаскивания его при последующих попытках буксировки.
Было ясно, что самый быстроходный и самый новый из крейсеров владивостокского отряда выведен из строя надолго, если не навсегда.
Место аварии (мыс Брюса) во внешней части Амурского залива, при полном отсутствии в то время береговой обороны ее, было опасно не только в отношении угрозы дальнейшего разрушения корабля волной от господствующих в летнее время юго-восточных ветров, но и в отношении возможных попыток нападения больших кораблей и миноносцев противника.
Замыкающая с юго-восточной стороны устьевую часть залива цепь небольших островов (Циволька, Желтухина, Стенина, Римского-Корсакова и др.), в то время не населенных, оставляла открытым проход (между островами Желтухина и Стенина) шириной около 7 миль, через который свободно проникала волна с моря и через который, а также и через другие более узкие проливы между островами, мог, под покровом ночи, тумана и мглы проникнуть противник.
Последняя опасность должна была считаться безусловно реальной, так как самый факт посадки на камни «Богатыря» вряд ли мог остаться скрытым от японской разведки.[139]
Пришлось принимать меры в целях обеспечения аварийного крейсера, если не от волны, то от попыток атак неприятеля.
С 18 мая ежедневно в залив Славянский выходили из Владивостока исправные крейсеры, а миноносцы держались в дозоре у выхода.
«Богатырь» усиленно разгружали, снимали с него носовую артиллерию, якорные цепи, уголь и все прочее, что могло облегчить крейсер.
Из Владивостока перевезли на мыс Брюса полевую артиллерию, там же установили легкую, снятую с корабля.
На мысе Брюса и в соседних бухтах залива Славянского создалась вызванная аварией временная база и вооруженный лагерь.
Ожидание прихода японцев вызывало некоторую нервность. «Услужливое воображение начальников наблюдательных постов, миноносных командиров и других лиц»[140] часто обнаруживало мифические дымы и силуэты кораблей. Сильная атмосферная влажность способствует здесь развитию явления рефракции.[141]
Не раз случалось, что фальшивые тревоги вели к спешной эвакуации из залива Славянского транспортов, барж и прочих плавучих средств. Крейсеры снимались с якоря и направлялись к выходу из Амурского залива, дабы прикрывать аварийный крейсер от «мифического» неприятеля.
Особенно напряженно ждали прихода противника 19 мая, полагая вероятным его появление в праздничный, по тому времени, день.
Авария «Богатыря» привела к значительному удлинению и без того затянувшегося периода бездействия Владивостокского отряда.
Не вывели отряд из этого состояния и удачные для русских события под Порт-Артуром, происшедшие в дни 14-17 мая.
Как теперь известно, в эти четыре дня японцы без боя потеряли шесть боевых кораблей (линейные корабли «Ясима», «Хатцузе», крейсер «Иосино», малый крейсер (авизо) «Мияко», канонерская лодка «Осима» и эскадренный миноносец «Акацуки»).[142]
Четыре из них погибли на минах, два прочих («Иосино» и «Осима») – от столкновения с другими японскими же кораблями.
Можно думать, что эти тяжелые, полученные японцами, почти одновременные удары заставили японское командование не отвлекать своих сил от Порт-Артура и этим обеспечили сравнительно бесперебойные работы по спасению крейсера «Богатырь».
Сведения о японских потерях достигли Владивостока в неполном виде. Не все они сразу были зарегистрированы и в Порт-Артуре. Доподлинно было известно о гибели линкора «Хатцузе», взлетевшего на воздух подобно «Петропавловску» на глазах у многих свидетелей. Взрыв мины под «Ясим а» также наблюдался, но броненосец потонул, уже выйдя из сферы наблюдения. Гибель крейсера «Иосино» произошла ночью и осталась неведомой в течение довольно продолжительного времени. О гибели остальных были получены искаженные сведения, не дававшие уверенности в их справедливости.[143]
Поэтому на принятие новых решений командованием Владивостокского отряда успех под Порт-Артуром не подействовал, тем более, что вести о нем приходили одновременно с печальными новостями о цепи неудач в ходе войны в целом.
Потребовался приезд во Владивосток командующего флотом (Скрыдлова) и командующего первой Тихоокеанской эскадрой (Безобразова), чтобы привести русские крейсеры к отказу от пассивной защиты «Богатыря» и к активизации их боевой деятельности.
Глава VIII – первый июньский поход крейсеров в Корейский пролив. Поход русских миноносцев к о-ву Хоккайдо
(Схемы 1, 4 и 5)
Войсковые перевозки японцев и общая обстановка на театре
Как теперь известно, высадка 1-й японской армии на западном берегу Кореи была закончена в конце марта.
20 апреля в назначенных портах Японии началась посадка на транспорты 2-й армии. В состав ее вошли три пехотных дивизии: 1-я из Токио, 3-я из Нагойя и 4-я из Осака, а также 1-я артиллерийская бригада. Штаб армии (генерал Ноги) уже с 22 марта находился в Хиросима.
Перевозка морем происходила небольшими группами по 4-5 транспортов. На каждый транспорт назначался морской офицер и несколько сигнальщиков для связи с крейсерами, расположенными в определенных рандеву на пути следования.
По приходе к западному берегу Кореи транспорты с войсками сосредоточивались в Цинампо в ожидании указания места высадки.
1 -я армия (Куроки) тем временем подходила к реке Ялу для того, чтобы в скором времени ее форсировать.
В ожидании решения о высадке, в устье реки Пеньянг к концу апреля собралось более 70 транспортов с войсками, которые, стоя на якорях в сравнительно узком проходе, заняли протяжение в 18 миль.
1 мая армия Куроки, переправившись через реку Ялу, выбила русских с Тюренченской позиции. Русский восточный отряд, понеся значительные потери, отступил за Фынхуанчен.