Действия японцев перед Владивостоком расценивались на русских крейсерах по-разному. Высказывались предположения о том, что появление Камимуры имеет целью прикрыть высадку «где-нибудь недалеко»,[135] быть может к востоку от Владивостока, следовательно в северных водах, а не в Желтом море.
Этому отчасти соответствовали показания одного из пленных, взятых с транспортов, потопленных в последнем Гензанском походе, что 28 апреля крейсеры Камимуры должны были возвратиться в Гензан с намерением встретить там транспорты с двумя дивизиями (?.- В. Е.) войск. Эти показания до некоторой степени совпадали с приведенным выше сообщением, полученным адмиралом Иессеном с маяков Поворотного и Аскольда, говорившим о выходе транспортов из Симоносеки на север.
Однако, этому не соответствовала общая обстановка войны. Как это теперь известно, никаких крупных операций против Владивостока в то время, когда главное направление перевозок японских экспедиционных войск определилось в сторону Желтого моря, когда главные силы японского флота перебазировались в сторону Порт-Артура и основные удары его направлены были на Порт-Артурскую эскадру, с целью ее ослабления и заблокирования, – ожидать не приходилось.
«Наименее вероятным вариантом признавалась» в то время и наместником Алексеевым[136] «отдельная операция против Владивостока и Южно-Уссурийского края и движение оттуда на Гирин или Харбин». А наиболее невыгодным для русских образом действий противника считалась (им же.-В. Е.) высадка 3-й армии в Инкоу и его окрестностях, т. е. в обход Квантунского полуострова с запада.
1 мая русские войска, не сумев предотвратить переправу трех японских дивизий через р. Ялу, имея против себя на направлении главного удара шестикратное превосходство японских войск, были вынуждены отступить от Тюренчена, потеряв при этом артиллерию и обозы.
Это был первый серьезный успех японцев на сухопутье. Для развития его японцы лихорадочно перебрасывали на континент новые и новые дивизии.
Это создавало явную угрозу железнодорожной связи с Порт-Артуром. Через несколько дней эта угроза превратилась в факт. Порт-Артур был отрезан.
Не все здесь изложенное было известно русскому командованию в те дни, которые здесь упоминаются. Однако, нет сомнения, что напряженность положения на море, наличие интенсивных в то время японских перевозок на материк были очевидными.
В такой обстановке была ясна особая важность сохранения маневренности владивостокского отряда, необходимость полной готовности его к выходу в море для нападения на японские коммуникации.
Однако, демонстрация японских крейсеров и произведенная ими заградительная операция под Владивостоком для данного отрезка времени достигли своей цели.
Опасения японских мин заставили Иессена временно отказаться от выходов из Владивостока. Полученные от Штаба наместника сообщения лишь поддерживали это решение. Так, 1 мая было получено известие, что в Порт-Артуре, вблизи места гибели «Петропавловска», обнаружена японская минная банка из связанных между собою нескольких мин; при этом предупреждали, что мины японцы ставят с миноносцев и что необходимо тщательно протралить выходные фарватеры.
В поисках различных методов отыскания мин противника Иессен просит выслать для визуального обнаружения их привязные аэростаты. Так как в Порт-Артуре воздушных шаров нет, а ждать их из Европейской России долго, используется местная инициатива в виде предложения построить небольшой аэростат во Владивостоке в трехнедельный срок.
Предпринято траление с паровых катеров (четыре пары) при помощи тралов Шульца.
Восемь катеров с утра до вечера, начиная с 1 мая, протраливают на протяжении пяти миль полосу моря, шириной в 2 каб. на юг от острова Скрыплева.
Недостаточная мореходность катеров не позволяет им тралить в свежую погоду, и работы часто прерываются. После первого дня траления оно производится 3 мая.
4 и 5 мая погода не позволяет тралить. Шестого вновь продолжают траление.
Однако, мины тралами не обнаруживаются, так как (как теперь известно) они поставлены восточнее протраливаемой полосы.
Нет, однако, и твердой уверенности в чистоте протраленного фарватера, вследствие недостаточного опыта тралящей партии и несовершенства применявшихся средств.
Не должно было быть уверенности в свободе выхода также и ввиду того, что за пределами пятимильного протяжения протраленного участка к югу от него еще на целых 25 миль тянутся (до изобаты в 100 метров) достаточно мелководные пространства залива Петра Великого, где возможны постановки японских мин. Психологически эти опасения подкрепляются порт- артурской катастрофой с «Петропавловском», совсем еще свежей в памяти. Отсутствие сведений о противнике продолжает создавать атмосферу неуверенности. Выплывает подозрение, что японцы заминировали вход в залив Ольги.
Так как Амурский залив лишь недавно очистился ото льда, выходы корабля через него в отношении мин считаются более безопасными.
11 мая туда выходит на ходовые испытания после произведенного ремонта транспорт «Лена».[137]
К этому времени полученный, наконец, план крепостного минного заграждения приводит Иессена к мысли о необходимости полного изменения системы русских заграждений в Посьетском районе. Оказывается, что поставленные там инженерным ведомством мины, во-первых, вовсе не предохраняют Новгородский пост от японской бомбардировки с моря и, во-вторых, лишают русские корабли возможности использовать внутренние бухты Посьетского района, делая невозможным проход их вглубь.
Намечается поэтому посылка туда транспорта «Алеут» с переделанными в гальваноударные двумя сотнями мин. Однако, неизвестность местонахождения противника заставляет обеспечить прикрытие похода «Алеута» в залив Посьета одновременным выходом крейсеров.
Траление у Скрыплева заканчивается 13 мая. Иессен телеграфирует наместнику, что фарватер чист, и высказывает предположение, что вообще на этот раз японцы мин не ставили.
Заявление это нельзя не считать весьма легкомысленным. Подрыв на мине немецкого парохода «Тибериус» и миноносца «208» летом 1904 г. и последовавшие затем лучше организованные тральные работы обнаружили, как мы уже знаем, у острова Скрыплева две минных банки.
Глава VII – авария крейсера «Богатырь»
(Схемы 2 и 3)
Для того чтобы лично ознакомиться с условиями морской обороны Посьетского района и согласования с местным армейским начальником вопроса о минных заграждениях, Иессен 15 мая утром вышел на крейсере «Богатыть» в Амурский залив для дальнейшего перехода по этому заливу в Посьет.
С утра стоял настолько густой туман, что, выходя через боны, недавно установленные в устьевой части бухты Золотой Рог, крейсер чуть не попал на один из них.
В Босфоре Восточном пришлось из-за тумана стать на якорь, и было даже решено возвратиться на рейд, если туман не разойдется к 10 часам.
Но начало рассеивать, и несмотря на протесты командира крейсера, адмирал решил итти дальше. Выходом корабля в Амурский залив Иессен руководил лично, приняв временно командование кораблем.
Обнаружив по выходе, что видимость значительно улучшилась, что ясно видны отдельные острова и горизонт чист, командир согласился на дальнейшее управление кораблем.
Проложив курс на остров Сибирякова, направились в море, идя по середине Амурского залива 15-узловым ходом вдоль западного из двух подводных кабелей, нанесенных и по настоящее время на морские карты.
Однако, туман вскоре опять сгустился. Пришлось снова уменьшить ход до 10 узлов, несмотря на новые протесты командира, считавшего, что ход надо уменьшить до 7 узлов.
Было воскресенье. Время подошло к одиннадцати с половиной часам. По традиции царского флота в воскресные дни адмирал и командир корабля обедали в общей офицерской кают- компании. Размолвка, имевшая место между обоими старшими начальниками, привела к тому, что командир корабля в целях восстановления с адмиралом нормальных отношений, нарушенных размолвкой, не только не отказался от намерения настоять на уменьшении хода, но вместе с ним спустился в кают-компанию. Туман тем временем сгустился; на мостике оставались старший штурман и вахтенный начальник. Крейсер продолжал итти 10-узловой скоростью по счислению.
Имея приказание Иессена изменить курс влево, не доходя на 3 мили до острова Антипенко, старший штурман в исчисленный момент (в 12 ч. 30 м.) спустился в кают-компанию, чтобы испросить разрешения делать поворот.
Получив соответствующее приказание, он только лишь успел добежать назад до мостика и начать поворот влево, как перед носом корабля из тумана выросли высокие обрывы скалистого берега. Был дан «полный назад», но это уже не могло предотвратить катастрофы – крейсер, ударившись тараном о камни, всей своей носовой частью сел на прибрежные скалы.