Хотя НОРД наиболее часто используется в военной тактике, этот принцип в равной степени применим и к технике знакомств. Сражение часто разворачивается примерно теми же темпами, что и отношения. И первое свидание может показаться не менее напряженным, чем битва с F-16.
* * *
На идеальном первом свидании способность заглядывать в будущее нужна, чтобы решить, как мы относимся к человеку. Оценивая шансы парочки в ресторане (как во время нашей первой встречи), Лакота отпускает такие же замечания, что и психолог Джон Готтман, когда оценивает отношения супружеской пары: этот парень отвлекается; эта женщина наглухо закрылась. Лакота ловит эмоциональные сигналы и с той и с другой стороны, особенно отрицательные. Люди, которые только что встретились, как правило, не выказывают презрения друг другу, подобно супругам в неудачном браке. Но Лакота мастерски отслеживает маркеры поведения, которые позднее приведут к проблемам в отношениях. С помощью таких моментальных тестов она тут же выделяет сильные и слабые стороны пары.
Чтобы облегчить клиентам наблюдение и ориентировку и дать им критерий для оценки их собственных реакций, Лакота предлагает им поразмышлять о втором свидании. Ключевой вопрос: что я буду думать об этом человеке, когда свидание закончится? Лакота объясняет это так: «Мы говорим клиентам, что их единственная цель на первом свидании – понять, хотят ли они увидеть этого человека снова. Вот и все. И чтобы решить, нужно ли второе свидание, они должны подождать до конца ланча. Не делайте поспешных выводов. Единственное, что должно быть у вас в голове на первом свидании: хочу ли я назначить второе свидание? Этот вопрос должен вертеться у вас в мозгу все время, пока длится ланч, но чтобы ответить на него, вам нужно дождаться конца свидания. Будьте готовы поменять мнение в любой момент, пока ланч не закончится. А если, оглядываясь назад, поймете, что вам было комфортно, значит, вы готовы ко второму свиданию».
Требуются долгие годы обучения, чтобы овладеть мастерством Лакоты, и некоторым людям (таким, как я, например) это никогда не удастся. Но даже те, кто склонен в делах любовных к поспешным и роковым шагам, могут спасти ситуацию, если послушаются двух ее главных советов. Во-первых, не принимайте никаких решений до окончания свидания. А во-вторых, когда оно закончится, задайте себе один простой вопрос: надо ли нам снова встречаться? Этот вопрос позволяет выжать максимум из обеих систем – автоматической системы I и сознательной системы II. Мы даем себе достаточно времени для того, чтобы собрать и обработать информацию о возможном партнере, но в конечном счете слушаем собственное нутро. Дальше можно еще раз сходить вместе на ланч. А потом, возможно, поужинать. А там – кто знает?[184]
Правила знакомства от Лакоты напоминают технику НОРД военного стратега Джона Бойда. Не думайте о том, что на ланч отведено определенное время. Не торопитесь, внимательно понаблюдайте за партнером. Проявите гибкость. Сориентируйтесь в том, как вы относитесь к этому человеку, не отвлекаясь. Не реагируйте слишком быстро. Дайте ему время продемонстрировать свои сильные и слабые стороны. Наконец, когда придет время подумать о новом свидании, не нужно перебирать в уме каждую деталь прошедшей встречи. Будьте решительны. Если вы дали себе достаточно времени, необходимости гадать не будет. Просто действуйте: либо пригласите партнера на второе свидание, либо как можно мягче завершите знакомство.
9. Этикет поедания слов
Утром 8 октября 1997 года – тогда рейтинги президента Клинтона приблизились к рекордным отметкам – сенатору от республиканцев Фреду Томпсону попала в руки, как он думал, неопровержимая улика. Его сотрудники обнаружили июньские записи, из которых следовало, что двое спонсоров Клинтона явились в Белый дом в сопровождении тогдашнего советника профсоюза водителей грузовиков для личной встречи с президентом. Советник уже признал себя виновным в организации незаконного обмена политическими взносами. Преступление было построено по нехитрой откатной схеме: профсоюз давал деньги Национальному комитету Демократической партии, а тот обещал выдать аналогичную сумму на кампанию президента профсоюза Рона Кэри. Обнаруженные записи позволили Томпсону высказать предположение, что Клинтон участвовал в сговоре.
Изначально эта история напоминала бомбу из собственного прошлого Томпсона.
Будучи юридическим советником республиканцев в комитете Сената по Уотергейтскому делу, он стал одной из ключевых фигур в разыгравшемся на глазах у всей страны скандале, который положил конец президентству Ричарда Никсона. Он одним из первых узнал, что Никсон вел прослушку и запись разговоров в Белом доме, и 16 июля 1973 года потряс общественность, спросив бывшего помощника Никсона: «Знали ли вы о существовании подслушивающих устройств в Овальном кабинете президента?» Этот вопрос вызвал лавину событий – повестку в суд от государственного обвинителя по особо важным преступлениям Арчибальда Кокса, попытки Никсона уволить Кокса и всех его соратников, которые позже прозвали «субботней резней», и ультиматум Верховного суда об опубликовании записей, что в конечном итоге заставило Никсона уйти в отставку.
Могли ли записи этой встречи стать новым Уотергейтом – на этот раз для Клинтона? Томпсон увидел возможность и вцепился в нее. Тем утром на открытии собрания Сената, посвященного обсуждению финансовых злоупотреблений на выборах, он высказал предположение об участии Клинтона в махинациях профсоюза, отметив, что «встреча с президентом произошла всего за четыре дня до той даты, когда, согласно обвинительному заключению, профсоюз постановил направить 236 тысяч долларов отделениям Демократической партии в различных штатах в соответствии с откатной схемой»[185]. Томпсон подчеркнул, что это была частная встреча, подразумевая, что стороны обсудили незаконную сделку за закрытыми дверями.
Однако на этот раз Томпсон отреагировал слишком быстро – след оказался ложным. Не прошло и часа, как адвокат комитета Сената, который вел заседание, опроверг Томпсона. Он раздобыл документы, свидетельствующие о том, что упомянутая Томпсоном «частная встреча» на самом деле была обедом, в котором участвовало еще с полдюжины других людей. Документы разъясняли, что именно обсуждали за обедом, и там не было ничего, что позволило бы предположить вовлеченность Клинтона в незаконные махинации со взносами. По словам адвоката, со стороны Томпсона было «непорядочно» заявлять обратное.
Томпсон ошибся, и теперь столкнулся с дилеммой. Ему необходимо было извиниться. Но стоило ли делать это сразу, во время заседания? Или позже? Если позже, то когда? Он знал о любимой фразе Олбена У. Баркли, вице-президента при Гарри Трумэне. Тот говорил об извинениях в политике так: «Если вам придется съесть собственные слова, ешьте, пока они горячие». Многие люди, как и Баркли, считают, что, допустив ошибку, нужно выражать сожаление немедленно, как только появится возможность. Не откладывая, продемонстрировать раскаяние, минимизировать ущерб и жить дальше.
Но Томпсон не извинился сразу. Заседание продолжилось; в течение нескольких часов появились новые доказательства, подкрепляющие алиби президента. Чиновники Белого дома подтвердили, что встреча была публичной. Присутствовавшие на обеде засвидетельствовали, что политические взносы никто не обсуждал. Демократы взъелись на Томпсона за голословные обвинения в адрес Клинтона.
Когда заседание закончилось, Томпсон посовещался с помощниками и наконец тем же вечером, через несколько часов после своего проступка, выступил с заявлением. Он извинился за то, что «оставил неверное впечатление», признал: «Мне следовало потратить больше времени на изучение подробностей ситуации, прежде чем выступать со своим предположением».
Томпсон из тех людей, кто тщательно подбирает слова, и, как я знаю из личного опыта, он не боится поправиться сразу же, даже во время прямой трансляции заседания Сената[186]. Он получил научную степень по философии и политологии, а также степень доктора права в Университете Вандербильта. Был успешным юристом и лоббистом[187]. Ему приписывают авторство знаменитого вопроса, который его наставник, Говард Бейкер, задал во время слушания Уотергейтского дела: что знал президент и когда он это узнал?[188]