Читать интересную книгу Мария Антуанетта - Стефан Цвейг

К сожалению, однако, этот невинный, нежный ангел отнюдь не небесного происхождения, он из семьи, обременённой огромными долгами, страстно желающей использовать столь неожиданную благосклонность, – очень скоро министр финансов почувствует это. Сачала выплачиваются долги – 400 тысяч ливров, затем дочь получает приданое – 800 тысяч. Зятю даётся патент капитана, а годом позже ещё и поместье с рентой в 70 тысяч дукатов. Отцу пенсион, а услужливому супругу, которого давно уже замещает любовник, титул герцога и одно из доходнейших мест Франции – почта. Золовка, Диана Полиньяк, несмотря на скверную репутацию, становится статс–дамой двора, сама графиня Жюли – гувернанткой королевских детей, её отец помимо пенсиона получает также пост посланника. Вся семья купается в деньгах и лучах славы, и притом сама как из рога изобилия осыпает протекциями и льготами своих друзей. Так этот каприз королевы, эта семья Полиньяк, обходится государству ежегодно в полмиллиона ливров. "Нет тому примера, – ужасаясь, пишет посланник Мерси в Вену, – чтобы одной семье за короткий срок были выданы столь огромные суммы". Даже Ментенон, даже Помпадур стоили государству не больше, чем эта фаворитка с ангельски потупленным взором, чем эта Полиньяк, сама доброта и скромность.

***

Те, кто не вовлечён в этот водоворот, поражены. Они не могут постичь причину безграничной податливости, мягкости королевы, позволяющей этой недостойной, ничтожной клике обирал и вымогателей злоупотреблять её именем, положением, репутацией. Всякому известно, что королева по природному уму, по внутренней силе, по прямоте неизмеримо выше любого из этих никчёмных созданий, образующих её повседневное окружение. Однако в поединке характеров не сила является определяющей, а ловкость, не духовное превосходство, а превосходство воли. Мария Антуанетта инертна – Полиньяк же карьеристка; королева неуравновешенна, переменчива – графиня упорна, настойчива; первая всегда одинока – вторая же прилепилась к бессовестной клике, планомерно изолирующей королеву от остального двора; развлекая свою госпожу, они всё сильнее и сильнее привязывают её к себе. Что пользы в предостережениях старого духовника Вермона своей бывшей ученице: "Вы стали слишком снисходительны к репутации и нравам ваших друзей и подруг", что проку в его поразительно смелых упрёках: "Плохое поведение, дурные нравы, сомнительная или скверная репутация стали как раз теми свойствами, обладатель которых может рассчитывать на успех в окружающем вас обществе"; но чем может помочь слово, если против него услаждающее щебетание, если против него нежничанье и воркование, что может ум, если против него ежедневная, тонко рассчитанная лесть! Полиньяк и её клика владеют магическим ключом к сердцу Марии Антуанетты; веселя королеву, удовлетворяя её жажду развлечений, эти холодные, расчётливые люди добиваются того, что спустя несколько лет королева становится их послушным орудием. В салоне Полиньяк каждый из её клики старается обделать прежде всего свои делишки, добыть себе синекуру и пенсион, делая при этом вид, что заботится о благополучии другого, испрашивая для него выгодный пост, доходную должность. Таким образом именем легкомысленной королевы, мало задумывающейся над следствиями, последние золотоносные родники скудеющих сокровищниц государства поступают в распоряжение немногих. Министры не могут противостоять этому движению. "Faites parler la Reine" (Добивайтесь, чтобы королева высказалась в вашу пользу), – отвечают они, пожимая плечами. Всем просителям ранг и титул, положение и пенсион во Франции даёт лишь рука королевы, а этой рукой невидимо управляет женщина с фиалковыми глазами – прекрасная, нежная Полиньяк.

***

Непрерывной чередой удовольствий и развлечений кружок Марии Антуанетты воздвигает вокруг неё неприступный барьер, глухую стену. Остальные придворные очень скоро начинают понимать: за этой стеной находится земной рай. Там произрастают должности, там струятся пенсионы, там одной весёлой шуткой, одним удачным комплиментом можно удостоиться милости, которой иные домогаются десятилетиями. В том блаженном обетованном крае вечно господствуют веселье, беззаботность и радость; проникшему на Елисейские поля монаршего благоволения уготованы все блага мира. Неудивительно, что всё сильнее ожесточаются старые аристократические заслуженные фамилии, изгнанные по сю сторону стены, не допущенные в Трианон вельможи, чьи руки, столь же алчные, как и руки приближённых королевы, не оросил золотой дождь. Значат ли они меньше, чем эти обнищавшие Полиньяки, ропщут Орлеаны, Роганы, Ноай, Марсаны. Затем ли появился во Франции молодой король, скромный, порядочный, не безвольная игрушка в руках метресс, чтобы снова, как во времена Помпадур и Дюбарри, вымаливать у фаворитки, у любимицы королевы то, что принадлежит тебе по праву?

Да и нужно ли терпеть от австриячки это вечное дерзкое пренебрежение, этот холодный, презрительный взгляд свысока, нужно ли всё это терпеть от королевы, окружившей себя не родовой знатью с родословной, насчитывающей сотни лет, а случайными, никому не известными людьми с сомнительной репутацией? Теснее объединяются исключённые из кружка королевы, с каждым днём, с каждым годом их число растёт. И вот из опустевших окон Версаля на беззаботный и ничего не подозревающий мир игр и развлечений королевы уже смотрит стоглазая ненависть.

БРАТ ПОСЕЩАЕТ СЕСТРУ

В 1776 году и в карнавал 1777 года угар развлечений Марии Антуанетты достигает своего апогея. Светская королева бывает на всех бегах, на всех балах, на всех маскарадах, не возвращается домой до предрассветных сумерек, постоянно уклоняется от исполнения супружеских обязанностей. До четырёх утра сидит она за карточным столом, её проигрыши и долги уже вызывают всеобщее раздражение. В отчаянии посланник Мерси шлет императрице донесение за донесением: "Ее королевское величество совершенно забывает своё положение", дать ей совет чрезвычайно трудно, поскольку "самые разнообразные развлечения следуют одно за другим; чтобы поговорить с нею о серьёзных делах, очень сложно улучить буквально мгновение". Давно уж Версаль не выглядел таким покинутым, как в эту зиму. Королева с головой окунулась в водоворот развлечений. Похоже, будто молодая женщина одержима каким–то демоном: никогда её беспокойство, её смятение не были безрассуднее, чем в этом году.

Вдобавок ко всему этому впервые появляется новая опасность. В 1777 году Мария Антуанетта уже не пятнадцатилетний наивный ребёнок, каким она прибыла во Францию. Ей двадцать два года, это пышно расцветшая красавица, привлекательная и уже увлекающаяся женщина; было бы даже противоестественным, если бы она осталась совершенно равнодушной и холодной в эротической, чрезмерно чувственной атмосфере версальского дворца. Все её родственники–ровесники, все её подруги давно уже имеют детей, каждая настоящего мужа или по крайней мере любовника. Лишь она одна из–за несчастного супруга–растяпы является исключением, она, которая красивее других, более страстная и более желанная, чем любая из её окружения, никому ещё не отдала своих чувств. С кем поделиться избытком переполняющей её нежности? Напрасно ищет она предмет своего обожания среди подруг, внутренняя пустота светской жизни оглушает её – ничто не помогает, природа исподволь берёт своё от каждого человека, а следовательно, должна взять и от этой вполне естественной, совершенно нормальной женщины. Всё чаще и заметнее в присутствии молодых кавалеров теряет Мария Антуанетта присущую ей беззаботную уверенность. Правда, пока что она ещё боится самого опасного. Но продолжает играть с огнём и при этом не может заставить себя оставаться спокойной, волнение крови предаёт её; она краснеет, бледнеет, начинает трепетать вблизи неосознанно желанного юноши, она смущается, на глазах появляются слёзы, и всё же вновь и вновь провоцирует кавалера на галантные комплименты. Описанная в мемуарах Лозена удивительная сцена, в которой всё ещё гневная, рассерженная королева внезапно порывисто сжимает его в своих объятиях и тотчас же, испуганная этим, пристыжённая, спасается бегством, представляется в общем–то правдоподобной, ведь и в донесении шведского посланника об очевидном влечении королевы к молодому графу Ферзену описывается такое же возбуждённое состояние Марии Антуанетты. Несомненным является то, что вот–вот наступит предел самообладанию этой двадцатидвухлетней женщины, отданной неуклюжему супругу в жертву, которую тот не принял. И несмотря на то, что Мария Антуанетта обороняется, а возможно именно поэтому, нервы её более не выдерживают незримой напряжённости. Действительно, как бы дополняя клиническую картину, посланник Мерси сообщает императрице о внезапно наступивших affectations nerveuses[72] из–за так называемых vapeurs[73]. Пока ещё Марию Антуанетту спасает то, что её кавалеры нерешительны, они боятся оскорбить супружескую честь короля – оба, Лозен и Ферзен, поспешно покидают двор, едва заметив слишком явный интерес королевы к ним; но, без сомнения, поведи себя в подходящий момент более смело один из её любимцев, с которыми она кокетливо заигрывает, он легко овладел бы этой добродетелью, внутренне так слабо защищённой. До сих пор, к счастью, Марии Антуанетте удавалось останавливаться у самого края пропасти. Однако со смятением чувств растёт и опасность: всё ближе, всё легкомысленнее кружит мотылёк у манящего огня; неловкий взмах крылышек – и ничто не спасет его от разрушительной стихии.