бы обсудили. Он у тебя любит путешествовать?* * *
Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе одного из промышленных предприятий Пролетарского района.
После изнуряющей жары мужчины с удовольствием набились в бассейн с холодной водой и решили проводить совещание прямо в нём.
— Ну, что? С чем мне идти на Старую площадь во вторник? — спросил Бортко собравшихся.
— Я с Ивлевым встречался, — взял слово Сатчан, видя, что остальные не спешат высказываться. — Он советует давить на то, что борьба за высокую рентабельность предприятий ведётся непрерывно и требует постоянной работы. И именно этим мы и займемся. Именно это мы умеем.
— Какой молодец! — обрадовался Бортко. — Ещё что он говорил?
— Что надо вкладываться в предприятия, менять оборудование, пока есть возможность выбить фонды, откорректировать план постепенно, пользуясь своим ресурсом, так, чтобы там не было убыточных позиций. Чтобы нашу продукцию всю рвали с колес. Как то, что мы пустим в продажу официально, так и то, что по своим каналам будем сбывать. Что ещё? — напряг память расслабившийся уже Сатчан. — Советует социально ориентировать работу с людскими ресурсами, делать хороший ремонт в цехах, и все такое… чистота, яркое освещение, красивая форма у рабочих, комнаты отдыха с диванами, пальмами, расслабляющей музыкой, канарейками и рыбками в аквариуме, столовые с тюлями и фаянсовой посудой, а не металлическими мисками, медобслуживание ведомственное и для рабочих, и для членов их семей. Различные поездки-экскурсии за счёт предприятия для передовиков, свой профилакторий на берегу Черного моря.
Ивлев считает, что чем выше культура труда, тем будет бережнее у трудового коллектива отношение к производственному имуществу, оборудованию, сырью и материалам. Как он сказал? Надо сломать у людей установку «Всё вокруг народное, всё вокруг ничьё» и заменить её установкой «Всё вокруг народное, всё вокруг моё».
Мужчины снисходительно рассмеялись в ответ.
— Ну, что-то в этом, наверное, есть, — с сомнением проговорил Ригалёв. — Хотя, вопрос, конечно, спорный. Сколько ты алкаша в красивую форму не одевай, он от этого не протрезвеет.
— Вот, кстати! — вспомнил Сатчан. — На этот счёт Ивлев сказал, что нужно создать такие условия труда, чтобы у нас за воротами очередь из желающих устроиться стояла.
— Ну, в таком случае, алкашей на предприятии, конечно, можно будет заменить на нормальных работников, — кивнул Войнов. — Может, твой Ивлев и прав.
— Наш Ивлев, — поправил его довольный Бортко. — Наш. Не зря его в Верховный Совет взяли. Везучий он. Как он появился в нашей команде, так нам и поперло…
Сатчан кивнул, но ощутил недовольство. Это же он Пашку привел… А теперь он «наш».
* * *
Воздух очистился, видимость улучшилась. Единственное, двигались мы на запад, к вечеру солнце стало спускаться к горизонту и нещадно светило прямо в глаза. А в целом, дорога в отпуск на море переносится гораздо легче, чем дорога обратно.
Уставшие, но счастливые, что добрались, мы приехали к нашим часам к одиннадцати вечера. Думали, все спать уже будут, а нас ждали, встречали. Неожиданно и приятно. Оказывается, Галия с Родькой ходили звонить сегодня в Москву специально, чтобы мои планы узнать. Миша доложил им, что Гриша с Мартином в деревне ведут битву с засухой за урожай, а мы с Фирдаусом выехали с утра в Палангу на машине.
Вот, хорошо, что я его у себя оставил. Хоть Галия не волнуется от неизвестности.
Гостинцев всяких машиной, конечно, гораздо больше можно привезти. И я сладостей набрал, копчёной колбасы и консерв разных, то, что по жаре не испортится. И Фирдаус, похоже, в Берёзку перед отъездом забежал.
Жена была в восторге от баночек с кальмарами. Знал бы, больше привёз. Но кто ж заранее знает, что беременным приспичит?
Сидели все за столом на веранде, обнял жену, положил руку на живот и сразу получил приветственный толчок изнутри.
— О! Ты почувствовал? — оживилась жена.
— Откуда он знает, что я за живот в этом месте держусь? — озадаченно спросил я и тут же получил ещё один толчок. — Привет! Сорванец! — похлопал я по животу. — Чудно так, откуда он знает?
— Может, и она… — задумчиво сказала жена.
— У нас в СССР нет дискриминации по половому признаку! — лекторским тоном сказал я, — кто родится, того и будем баловать.
Галия рассмеялась и сжала мою руку.
Отдал сразу деньги Егорычу, что Гриша передал.
— Отец велел тратить, кататься на каруселях и есть мороженное.
— Да ну! — скривился Родька. — Рыбалка лучше. Я лучше эти деньги обратно в Москву привезу, вот батя обрадуется, что я экономный! И может, что-то мне даст на школу. Хотя я и так жвачек тут уже накупил местных, весь класс будет завидовать! Таких у нас ни у кого нет!
— Вы что, ещё не устали рыбачить? — удивился я.
— Мы наловились рыбы, а он нет, — с невинным видом показал Родька на Фирдауса.
Мы переглянулись с ним и рассмеялись. А Никифоровна с пани Ниной грустно посмотрели на иностранного гостя.
— Я так много не буду ловить, — поспешил заверить он их, правильно поняв, в чем причина озабоченности женщин.
* * *
Чёрное море. Теплоход «Тарас Шевченко».
Две недели круиза пронеслись почти незаметно. Лайнер возвращался в Сочи. Костя и Женя гуляли по палубе и с лёгким сожалением смотрели вокруг. Завтра они уже будут в Москве.
Они были в Турции, в Греции, Югославии, Италии, Румынии. Впечатлений море, фотографий должно быть столько же. Не очень понравились бесконечные идеологические лекции по радиоточке теплохода, а также сопровождение группы товарищем из КГБ, выдававшим себя за обычного туриста. Что такой будет, отец заранее предупредил Костю, и тот быстро его вычислил. Сказал и Женьке, что в его присутствии нельзя говорить ничего сомнительного про СССР, он компромат собирает на каждого члена группы.
Небольшая каюта стала испытанием для Жени, её всё раздражало и бесило. Костя, заметив, что