Некоторое время напряженная душная тишина висела в каморке.
– Генерал, у вас есть жена? – Франц Фердинанд посмотрел на Потьерека. Желваки играли на скулах эрцгерцога.
К счастью, в эту минуту дверь скрипнула вторично и в комнату вошла княгиня София, чуть более бледная, чем обычно, но уверенная и прекрасная. Генерал стал «смирно», чиновники наклонили головы в приветствии, Фердинанд поднялся и подал жене руку.
– Как вы, дорогая?
– Лучше, ваша светлость. Чуть кружится голова, но это от испуга. Я слышала, что взрыв вызван поломкой паромобиля?
– Несчастный случай, – нехотя подтвердил Франц Фердинанд. – Техника несовершенна, к несчастью.
– Значит, бояться нечего?
– Разумеется. У нас же сегодня запланирована прогулка.
У Софии кольнуло в груди при этих словах, но она не подала вида. Будущая императрица, и даже чуть больше: она та «крепкая стена», за которую порой прятался от жестокости мира сам будущий австро-венгерский император. И значит, не имеет права быть слабой. Особенно сегодня!
Торжественный прием прошел смято и нудно. Местная элита так явно заискивала перед приездом Франца Фердинанда, так льстила княгине Софии, что к концу на обоих напала откровенная скука. Она, все еще играя свою роль, изредка кивала, соглашаясь с вещающими. Он, пропуская мимо почти все речи, негромко переговаривался с военным губернатором.
– Вы думаете, это разумно, Оскар?
– Мне кажется, не выполнить главную цель своего приезда было бы непростительной ошибкой.
Франц Фердинанд посмотрел на супругу.
– Не хотелось бы подвергать Софию опасности.
– В Сараево не так много террористов, как говорят, поверьте, ваша светлость!
Наконец речи отзвучали, медвяный поток во многом притворного обожания иссяк. Франц Фердинанд поднялся, коротко ответил, что безмерно рад побывать в прекрасном городе, что жители здесь добродушны и веселы, а погода просто на зависть всей остальной империи. Такие слова уже «впитались в кровь»: чтобы говорить их, давно не требовалась какая-то особая работа ума или сердца. Политика закаляет, одновременно заставляя черстветь. Будущий император понимал это, хотя и не совсем принимал. Жизнь, казалось ему порой, должна состоять из переживаний – мелких и подчас незначительных.
Однако на пороге уже маячила война, нависая над всей Европой пока незримой, но тяжелеющей с каждым днем тучей: еще немного, и прольются первые капли
крови,
полетят бомбы, запылают пожары.
– Я намереваюсь посетить в госпитале пострадавших в сегодняшнем взрыве паромобиля. А затем, по любезному приглашению генерал-губернатора, отправлюсь к нему в гости. Спасибо вам, люди восхитительного Сараево, за теплый прием.
Пожалуй, только глухой не расслышал бы в голосе эрцгерцога издевки.
Вскоре после приема августейшая чета вместе с Потьереком и графом Гаррахом ехала в пыхтящем паромобиле. Маршрут, заранее озвученный Францем Фердинандом, был изменен.
Эрцгерцог, выглядывая в окно кареты, молча изучал висящий над полями искристо-льдистый цеппелин, блестящий на солнце тонкой коркой инея. Во всей этой картине ему виделось нечто зловещее, наполненное мощью смертоубийственной волны, готовой хлынуть на эти вот самые поля. Сминая, калеча, разрушая… Франц Фердинанд вздохнул.
– Мысли ваши полны тревоги. – София улыбнулась мужу.
– Вы правы, моя София, моя мудрость, – откликнулся он. – Я чувствую надвигающиеся перемены и противлюсь им всей душой, прекрасно осознавая, что если не приму необходимые меры, то они опрокинут и меня, и всю эту страну.
– Ваша ноша тяжела, ваша светлость, в том нет сомнений, – осторожно сказал Гаррах, нервно оглаживая эфес сабли. – И наша общая задача чуть облегчить ее. Надеюсь, с помощью друзей сегодня это удастся.
Цеппелин закрыл собой солнце, паромобили остановились в его тени у стены большого деревянного ангара. Двери строения были плотно закрыты, у створок дежурила пара караульных в чужой униформе без знаков отличия. Фердинанд нахмурился и посмотрел на Потьерека.
– Ваша светлость, это иностранные подданные, – извиняющимся тоном сказал генерал. – Это их секреты. Иначе просто невозможно было договориться.
– Я отослал почти всю охрану, – с укоризной бросил эрцгерцог. – Надеюсь, вы знаете, что делаете.
– Они деловые люди, мой принц, не военные, – вмешался граф Гаррах и добавил: – В их интересах, чтобы вы были живы и здоровы.
Франц Фердинанд несколько мгновений смотрел на графа, затем едва заметно кивнул.
– София, вы не проведете несколько минут в одиночестве? – спросил эрцгерцог.
– О нет, ваша светлость! – Княгиня решительно поправила шляпку, укороченное с утра страусовое перо качнулось. – Достаточно на сегодня неожиданностей! Я напугана и не хочу отпускать вас даже на несколько минут!
Шофер в блестящих медных очках открыл дверь. Франц Фердинанд шагнул из кареты и предложил супруге руку. С противоположной стороны из паромобиля выскочили Гаррах и генерал-губернатор. Навстречу, выскочив, словно черт из табакерки, спешил невзрачный человек в такой же, как на караульных, синей униформе.
– Ваша светлость, княгиня, генерал, граф, – с легким, почти неуловимым, акцентом произнес он, – меня зовут Шульц. Я представляю здесь интересы моей компании.
Фердинанд едва заметно поморщился – немцев будущий император недолюбливал.
– У нас совсем немного времени. – Потьерек достал из кармана мундира часы, посмотрел на циферблат и убрал обратно. – У эрцгерцога запланировано много дел. Приступим?
Шульц несколько суетливо подскочил к большой деревянной створке ворот и с трудом принялся открывать.
– Прошу вас, господа, время начинать удивляться. Отойдите чуть в сторону, благодарю.
Изнутри ангар казался еще больше: дальняя стена его терялась в полумраке, а пустота только добавляла иллюзию полной бесконечности.
– Позвольте представить вам, ваше высочество, оружие нового мира! – Немец чуть поклонился и скомандовал в полумрак: – Выпускайте гиганта!
В темноте лязгнуло. Зашипел пар, стравливаемый из перепускных клапанов машин, загудели, раскручиваясь, шестерни невидимого пока механизма. Лязгнуло вновь, и земля едва заметно вздрогнула – словно тяжелый великан сделал первый, пробный и неуверенный шаг. Затем второй, третий. Франц Фердинанд, нахмурив брови, стоял впереди, чуть испуганная княгиня выглядывала из-за плеча. Потьерек, с саблей наперевес, выказал желание встать сбоку для защиты, но эрцгерцог взмахом руки приказал отодвинуться.
– Нет нужды бояться, – стараясь перекричать усиливающийся шум, заорал Шульц. – Наши инженеры самые лучшие в мире! Мы все рассчитали!
В полумраке ангара родилось движение, проявившееся вначале смазанным штрихом-отблеском, затем светлым силуэтом, и вот…
– Боже мой, что это? – вскрикнула София.
Раздался треск, верхняя балка ворот переломилась, словно легкий прутик, доски фронтона выгнулись и лопнули, разбрасывая вокруг острую шрапнель щепок. Немец схватился за голову, закрываясь от обломков, и бросился в сторону. Граф Гаррах выскочил, прикрывая собой эрцгерцога, генерал Потьерек встал рядом.
Нечто, вырвавшееся из недр поломанного ангара, застыло перед ними. Огромная пугающая железная пародия на человека. С высоты шести метров на сверкающей сталью голове сквозь узкую щель «шлема» темнели стеклянные окуляры глаз. Проклепанные пластины груди, шишковатые шарниры рук и ног, металлические витые трубки и полосатые шланги. Чудовище утробно урчало, столб дыма вздымался над правым плечом.
– Новейшая разработка! – горделиво прокричал Шульц, подходя к остолбеневшей в изумлении группке людей. – Солдат, которому нет равных. Идеальный! Совершенный! Не знающий усталости и страха, сам принимающий правильные решения, четко следуя отданному приказу. Сейчас вы убедитесь в этом!
Прошло совсем немного времени, и со стороны висящего чуть вдали за ангаром цеппелина показался пушечный бронемобиль. Он ехал прямиком через поле, огибая строение. Не доехав двух сотен шагов до стоявших, бронемобиль остановился в клубах черного дыма. Следом, чуть отстав, на поле выехал военный паромобиль. Водитель выскочил, поколдовал с замком грузовой кареты и побежал обратно к цеппелину. У Франца Фердинанда сжалось сердце в нехорошем предчувствии, он повернулся было к немцу, чтобы найти ответы на возникшие вопросы. Только тот уже подбежал к пышущему паром механическому человеку и, открыв пластину на стальной ноге, дернул какие-то рычаги. Проделав одному ему ведомые манипуляции, Шульц захлопнул отсек, повернул вентиль, располагавшийся чуть выше, и стремительно отскочил. Паровой гигант зашипел, выбросил клуб дыма и, развернувшись с оглушающим лязгом и звоном, шагнул в сторону выехавшей на поле техники.
Из груди стального монстра раздался пушечный выстрел. В поле, совсем рядом с грузовым паромобилем, взметнулась земля. Гигант неумолимо, словно один из библейских всадников Апокалипсиса, двигался вперед. Из кареты грузовика как горох высыпали люди, загремели винтовки. Бронемобиль тем временем чуть отъехал в сторону и дал ответный выстрел. Снаряд ударился о клиновидную грудь механического человека, заставив того пошатнуться и на миг замереть, а сам отрикошетил в сторону и взорвался в поле. Второй выстрел гиганта оказался убийственно точен: бронемобиль – несокрушимая боевая машина – с оглушительным взрывом превратился в пылающую груду железа.