шпионящие за всеми.
— Ваше величество! — наперебой шипели они, как клубок издыхающих змей. —Тревога, ваше величество! Говорят, в небе снова видели алого дракона!
Королева, ошарашенная этой новостью, так и встала.
ЕЙ показалось, что сердце ее остановилось в груди, кровь замерзла и превратилась в колючую ледяную кашу, вспарывающую сосуды изнутри.
— Этого не может быты — просипела она, словно мороз сковал ее горло. — Он давно покинул наши земли!
Она хотела крикнуть: «Он мертв, я сама уничтожила, убила его».
Но не смогла. Не посмела.
Побоялась, что грозный призрак прошлого услышит ее и обернет к ней свой грозный взгляд.
— Он пролетел над замком только что, — тревожно шептали испуганные шпионы, вцепляясь в полы одежды королевы, ища у нее защиты. — Не задерживался. Тень от его крыльев стала еще больше. Накрыла на миг весь двор.
Королева отшатнулась от перепуганных людей.
Лицо ее было бледно.
— Он пришел за мной! — шептала она, не слыша испуганных воплей людей. — он хочет мне отомстить. Хочет забрать с собой!
С криком она кинулась на каменные стены, в исступлении царапая их ногтями, словно желая вырвать из них то, что не смогла вытравить в себе — алые рисунки, проступившие на каменной серой кладке.
Стереть их было невозможно. Разве что разобрать замок по камню и выстроить из новых.
Магия проросла в королевском дворце.
Та магия, что когда-то питала кровь королей.
Магия рисовала на стенах алых гордых драконов.
Магия многократно повторила черты последнего короля, мужа старой королевы.
Он смотрел на свою жестокую супругу укоризненным взором, он был повсюду. И именно из-за него королева и вытравила в себе возможность видеть алый цвет.
Не могла смотреть в его глаза.
Не выдерживала молчаливого осуждения.
Боялась.
С алым цветом она потеряла возможность видеть чудеса.
Алые драконы больше не посещали ее замок. Не кружились на широких крыльях, не защищали ее, отравленные вместе с магией. Не напоминали о короле и о ее страшном преступлении. Тени не рисовали кровавые брызги на ее руках. Уже давно.
И королева понемногу затихла, успокоилась. В душе ее страшная рана затянулась, больше не болела, почти не беспокоила.
И вот снова алые призраки вернулись
Снова!
А МОЖЕТ, это происки врагов? Может, это ложь, чтобы лишить ее, королеву, покоя?
— Найдите мерзавца, который видел дракона! Найдите негодяя, пустившего этот страшный слух! — шептала испуганная королева.
Ее, ослабевшую, подхватили под руки и потащили в тайную черную комнату.
Та уже давно была заброшена, ровно на столько времени, сколько алый цвет королеву не тревожил.
В этот каменный мешок не проникал свет, ни единого лучика.
Там она запиралась и сидела неделями, напуганная алыми отблесками.
Пока тьма не наливала ее глаза до краев чернильной темнотой.
Королева могла не есть и не пить. Она жаждала ослепнуть, не видеть ничего, она царапала стены, если ей казалось, что коварный цвет прорастал меж серыми камнями тонким змеящимся ростком.
И лишь кода панический страх отступал, она выходила из добровольного заточения, исхудавшая и обессилевшая, еще раз наказанная за свое преступление.
В отличие от королевы, герцог Флорес видел алый цвет.
И вихрь, поднятый его крыльями, тоже видел.
ЕГО объяла неуемная дрожь, потому что алых драконов когда-то называли самыми свирепыми и самыми сильными тотемами в королевстве.
Невежественный человек, вроде королевы, мог напугаться дракона. Мог спутать со зверем, с призраком, с проклятьем. Но только не Флорес! Он-то наверняка знал, что это королевский тотем.
— Проклятье! — в отчаянии и ужасе простонал он, глядя, как крошатся каменные стены его дома, стиснутые когтистыми лапами чудовища. — Как же так?! Как так? Неужто старая королева обманула весь свет? Неужто она воевала затем, чтобы искоренить магию во всех, но оставила ее у себя в доме? Подрос наследничек, значит и унаследовал все королевские дары, мерзавец. Да, от такой мощи откажется только безумец.
Герцог и помыслить не мог что в этот раз королева, как ни странно, была честна.
Она действительно хотела отринуть все магическое, что наполняло ее мир, даже ценой отказа от силы.
Больше всех в королевстве она ненавидела алых драконов.
А еще герцогу и в голову не приходило, что упрямый принц вынес пытки, боль и побои, но не отрекся от части себя, от магии, удалить которую было куда проще и безболезненней, чем вытерпеть сто ударов кнутом.
Сильнейшим остается тот, кто воистину силен.
— Флорес! — прорычал дракон во всю глотку. — Я прилетел за тобой! Собирайся.
Твоя дочь хочет видеть тебя.
— Дочь — выкрикнул герцог позабыв о предосторожности и выдавая себя этим неосторожным вскриком. — Нет у меня дочери с тех пор, как ты забрал ее себе!
Дракон злобно заклекотал, стиснул когти сильнее.
По стене с жалобным всхлипом скользнули вниз каменные обломки.
— Как лето ты отрекаешься от своей крови, — усмехнулся он.
— Виола все равно умрет в неволе! — закричал герцог, отступая еще на шаг — Она слишком мала! Кто б ее ни взял, любой заиграет ее, как игрушку, затаскает, показывая всем военный трофей, развратит и погубит! А Эвита змея в любом доме!
— Даже так, — усмехнулся принц.
— Ты вырвал ее ядовитые клыки, — продолжил герцог — отнял ее магию, опечатал, но не лишил разума! А он у девчонки темен и зол! Ты уже пляшешь под ее дудку! Еще немного, и она заставит тебя убивать, чтоб порадовать ее!
Королевский дракон обагрит себя кровью! Но на красном не видно красного?
— Она не велела тебя убивать, — возразил дракон. — точнее, не настаивала. Она хотела поговорить с тобой. Хотела узнать, как так вышло, что ты, сильный, почти всемогущий, проиграл, не смог ее защитить и откупился ею, отдал мне на потеху.
Она хочет посмотреть, какого цвета у тебя совесть.
— Она знает, — прохрипел герцог — что у меня, как и у нее самой, совести и жалости нет.
Не я ли ее воспитал по своему образу и подобию? Ее жизнь в обмен на мою, не таков ли был уговор? Я отдал тебе дочерей, ты властен делать с ними все, что угодно, хоть колесовать на площади на потеху толпе, только не трогай меня!
— Поэтому я тебя и не трогаю, и говорю — пойдем со мной добровольно.
— я не пойду в лапы к этой чертовке! Если ты здесь по ее наущению, значит, скоро эта змея заползет повыше, на трон, чтобы греться в лучах власти и богатства!
Сердца у нее нет; поэтому она убьет каждого, кто заслонит ей свет.
— Не пойдешь? Значит, я отнесу ей твою голову... — пророкотал дракон, сползая с разрушенной стены и наступая на герцога.
— Я вижу, твое благородство она уже откусила, сожрала и не подавилась, — слабо пискнул испуганный человек, отступая. — У человека против дракона нет шансов.
Не очень-то это честно.
— У тебя и против человека нет шансов, мелкая гнида, — прошипел дракон яростно, хлеща хвостом налево и направо. — Но давай сделаем вид, что бьемся на равных, если тебя это немного успокоит.
Герцог и глазом не успел моргнуть, как вместо алого дракона перед ним оказался принц, злой, с мечом наизготовку.
— Не ошибся, — прошептал герцог помертвевшим губами, вглядываясь в ненавистные черты. — Королевский отпрыск, кровь от крови. Ты похож на короля.
Даже странно, что твоя мамаша не оставила тебе ни единой своей черты. Кроме, наверное, жестокости. Как же она позволила тебе носить в себе магию, которую так ненавидит?
— Она не позволяла. Она и не знает об этом.
— Но она приложила очень много сил, чтоб узнать наверняка? — уточнил герцог удивленно. — Никто не выдерживает заточения в Башнях Откровенности.
— Значит, недостаточно.
— Не верю! Это какая-то хитрость. Я не верю, что вы выдержал!
— Слишком много слов! — крикнул принц и напал на герцога.