Я вздохнул:
- Что-то мне подсказывает, что даже если бы они признали свою вину, ты все равно бы остался врагом.
Он осторожно посмотрел по сторонам:
- Кто? Кто тебе подсказывает?
Я моментально сориентировался, проговорил с самым многозначительным видом:
- Как хто? А по чьему я образу и подобию?
Он напрягся, но общение с людьми сказывается и на светлых ангелах, нашелся довольно быстро:
- Подсказывать может и Сатана!
- Согласен, - ответил я миролюбиво. - Но не будем накалять обстановку на пустом месте. Если не хочешь объединяться с ними, тогда как?
Он подумал, бросил на меня злой взгляд.
- Все из-за вас, людей! Вы в центре этой… неприятности. Как и вообще-то всегда. Потому пусть эти никчемные мятежники все сообщают тебе, смертный. Мы будем делать то же самое. А ты будешь передавать нам.
- Как им тоже, - согласился я. - Да, это компромиссный вариант. Не лучший в целом, но лучший в данном случае. Хорошо, побуду связным. Как бы на побегушках. Это же ради дела!
Он кивнул, отступил на шаг и пропал в яркой вспышке с вега. Хорошо, остался доволен, я умею прикидываться, на самом деле это не побегушки, а создается мощный координационный центр, чего архистратиг не сообразил. Ангелы все еще достаточно прямолинейны, даже наблюдения за людьми не смогли совсем уж испакостить их прямодушные натуры.
Все отчетливее вижу действие закона, оппозиция всегда развивается быстрее власти, а побежденные приходят в себя и восстанавливают все разрушенное скорее, чем победители.
Свергнутые в ад, эту геенну огненную, в это ужасающее место глубоко в недрах земли, мятежные ангелы горевали или нет, не знаю, но вижу, что освоили этот враждебный им мир и приспособили для жизни.
- Ладно, - пробормотал я, - скоро все увидим. И увидим все…
Когда я поднялся в свои апартаменты, что рядом с кабинетом, стол уже покрыт темно-багровой скатертью, хорошо и особенно благородно смотрятся широкие блюда из золота, заполненные гроздьями сочного винограда, краснобоких яблок, сочных груш, толстых слив и нежных персиков.
Вино в серебряных кубках искуснейшей работы, а еще посреди стола кувшин с раздутыми боками, это чтоб пирующие могли наливать себе сами во время разговоров, что не для ушей слуг.
- Умеешь создавать уют, - сказал я одобрительно, - вот уж не думал. А после тяжелого разговора с Вельзевулом и Азазалем это как раз то, что надо устатому мужчине.
Она чисто женским жестом, только они умеют так, вскинула брови:
- Почему? Я такая неумелая?
- Нет, - поспешно сказал я, - но ты же… Лилит! Все обыденное как бы не для тебя. Но так как все на свете обыденно, то даже и не знаю, что оставить тебе!
Она счастливо засмеялась:
- Спасибо. Но для женщины самое большее счастье - сделать мужчину счастливым. Мы так стремимся радовать вас!
- Как и мы вас, - ответил я. - Так что там на ужин?.. А-а, что-то жареное с птицей?.. Хорошо, люблю.
Пока я торопливо ел, она неспешно рассказывала, угадывая мой интерес, что в аду женщин немного, среди темных ангелов вообще почти нет, если не считать прекрасную Барбелло. Разве что демони-цы, но это уже дети мятежных ангелов от земных женщин, хотя многие из них поднялись достаточно высоко.
- А что за матери демонов? - спросил я, работая ложкой. - Наслышан… Это титул или прозвище?
Она сказала безмятежно:
- Из четырех…. две вообще не демоны. Я же не демон?
- Еще как не демон, - согласился я. - Хотя, конечно…
- Ну вот, - сказала она, - кроме меня еще На-ама, она вообще была смертной… Кроме нас двоих грозной славой пользуются Анрат и Махлат.
Я поинтересовался осторожненько:
- А правда, что все четыре… как бы жены Люцифера?
Она покачала головой:
- Нет, конечно. Хотя мы раз в году собираемся на самой высокой горе в аду, где он встречается с нами, и, говоря точнее, исполняем ритуальные супружеские обязанности.
- Ритуальные, - переспросил я в непонимании, - это как?
Она невесело усмехнулась:
- Смертным не понять.
- А все же?
- Никто не выдержит тысячи лет супружеской жизни, - ответила она. - Ну, может быть, разве что люди сумели бы?.. Потому мы встречаемся раз в году, чтобы взглянуть друг на друга и поболтать в своему кругу. Для нас время идет медленно, но все же идет.
- Люцифер, - уточнил я, - и его жены?
- Люцифер и его жены, - подтвердила она. - Вопреки слухам среди развращенных людей, у Люцифера никогда не было четырех жен.
- Да? - спросил я. - А из-за чего же его тогда… Ах, вспомнил!.. Значит, завидовать ему нечего?
- Всегда, - сказала она серьезно, - была только одна… а в промежутках он оставался вовсе один.
- Это я пойму, - заверил я. - У нас жизнь короче, но тоже некоторые успевают сменить жен больше, чем было у Самаэля. Я слышал что-то про демоницу Негу…
Лилит поморщилась:
- Да, ее тоже иногда считают равной нам четверым, хотя ее сила достаточно грязная. Как ты, наверное, слышал, она отвечает за распространение чумы…
Я передернул плечами:
- С такой рядом сидеть противно. А Ишет Зе-нуним?
Она посмотрела на меня косо:
- Демоница блуда? Понимаю, эта тебе понравилась бы больше.
- Это не то, - запротестовал я, - что ты думаешь. Просто, раз уж мы начали войнушку, хорошо бы знать, кто там есть кто.
- Женщин в аду немного, - объяснила она. - Из главных я не назвала только Эвен Маскит. Довольно скрытная, держится особняком, еще Елизаздра, о той вообще даже нам ничего не известно, а также Прозерпина и Ламия, это в прошлом языческие богини, у нас стали демоницами. Все остальные - мелочь. Те воевать не будут. Они вообще ни на что не годны. Даже для утех… да и то самых тупых и уродливых демонов… Что ты делаешь?
- Вино, - сообщил я. - Даже не из воды, бери выше!
Она сказала озадаченно:
- Никогда не понимала, как это удается. Ведь чудеса может творить только сам Создатель…
- Это не чудеса, - пояснил я. - Фундаментальные законы не меняю!.. Использую. Знание - сила, как скажет Френсис Бэкон. Да и то я все по мелочи… Азазель вот научился тоже, хотя у него метод простого перебора… Магия - это все-таки использование уже известных и непреложных законов.
Она слушала внимательно, а я тихо любовался ее серьезностью и детским желанием понять этот сложный, а местами и сложнейший мир. Она все-таки стоит особняком как от нашего мира, так и от ангельского. Как известно, вначале Создатель сотворил «мужчину и женщину», как сказано в древних книгах, потом, как сказано там же, создал Еву.
Первая женщина, названная Лилит, не возжелала подчиняться Адаму, так как создана равной ему, а когда тот попытался проявить доминантность, произнесла тайное имя Творца, поднялась в воздух и улетела.
После жалобы Адама Творец послал за нею трех могучих ангелов, известных под именами Снуй, Сансануй и Санглаф. Те настигли ее у Красного моря, но Лилит наотрез отказалась вернуться и подчиниться мужу. Тогда они с великим трудом отняли у нее телесное тело, оставив только дух, а своему любимцу Творец создал новую жену уже из его ребра, чтоб плоть от плоти и кровь от крови, положив начало первому кровосмешению.
Лилит, как лучшая из женщин, стала женой лучшего из ангелов, что пытался захватить власть и свергнуть Всевышнего с небесного трона. Хотя, конечно, я сам не знаю, насколько долго можно находиться в браке, опыт человеческой жизни здесь бессилен. Во всяком случае, Лилит через какое-то время не то чтобы ушла от Люцифера, он по-прежнему оставался самым великолепным из падших, однако все повторяющееся приедается, и она сперва исследовала мир ада, потом принялась исследовать мир людей.
Я сказал поддразнивающе:
- Я как-то слышал, что самым красивым ангелом женского рода была Барбелло. Она любила Люцифера, пошла за ним в изгнание.
Лилит сердито сдвинула брови:
- Да, она была самой красивой среди ангелов. Но ты говоришь с каким-то намеком… А-а, поняла!.. Видишь ли, она была самой красивой среди ангелов. Всего лишь.
Я спросил туповато:
- Но… а как же…
Она победно улыбнулась:
- А ты туповат, знаешь?.. Я ангелом никогда не была. Я человек. Адам и я были созданы людьми, безгрешными и бессмертными. Но потом Адам и Ева нарушили запрет Творца, за что лишились бессмертия и были изгнаны, помнишь?
- Да, что-то припоминаю, - пробормотал я. - Только там так много брехни и религиозного дурмана.
- Я отказалась подчиниться Адаму, - продолжила она обстоятельно, словно разговаривает с деревенским дурачком, - потому меня лишили всего лишь телесной оболочки, но не бессмертия.
- Понял, - сказал я виновато, - ты окольными путями сообщаешь, что Барбелло самая красивая среди ангелов, а ты - самая красивая вообще на всем свете?
Она торжествующе раздвинула красные полные губы, показав ровные белые зубы:
- Наконец-то понял.