За пятнадцать минут до того, как мы распахнули двери, я стояла перед огромным зеркалом в служебной туалетной комнате, завершая свое преображение. Около двух лет назад я была застенчивой официанткой, пребывавшей в постоянной депрессии, покорившейся жизненной рутине. Сегодня я стала уверенной в себе совладелицей предприятия, жизнерадостной одинокой женщиной, у которой есть любовник и деловой партнер и которая надела сексуальное маленькое красное платье в канун Нового года, чтобы открыть ресторан, названный ее собственным именем. И – да, в то же время, несмотря на всю уверенность в себе, я вынуждена была признать, что высокие каблуки, косметика, дорогая губная помада, уложенные в прическу темные волосы – все это я воспринимала как внешнюю шелуху, а не подлинную часть себя самой.
Когда по пути к служебной лестнице наверх, в новый ресторан, я проходила мимо кухни, то услышала протяжный низкий свист, остановивший меня.
– Ты только посмотри на эту леди-босса! – воскликнула Делл, сияя улыбкой. Она улыбалась мне! Это чуть не заставило меня расплакаться. – Что случилось с той маленькой мышкой-официанткой?
Мне хотелось сказать: «Это сделал С.Е.К.Р.Е.Т.» – моя ладонь как-то сама собой легла на звенящий браслет с подвесками. Я редко надевала его на работу, не желая отвечать на вопросы о нем, но в этот вечер его золотое сияние более чем отвечало событию.
– Спасибо, – ответила я, одергивая платье. – Тебе не кажется, что это уж слишком?
– Слишком – что?
– Не знаю. Я себя так чувствую, будто не я ношу это платье, а оно носит меня.
Делл непонимающе моргнула. Даже если она и почувствовала мою неуверенность, то отказывалась признавать ее.
– Я молюсь о том, чтобы дело пошло хорошо, – сказала она, снова поворачиваясь к плите, дабы помешать нечто, невероятно аппетитно пахнувшее.
Мне захотелось расцеловать ее. Она могла не считать меня подругой, но я надеялась, что она будет меня уважать.
Как раз в этот момент в кухню ворвались Клэр и Морин с горой грязных тарелок, которые они сбросили на конвейерную ленту.
– Да чтоб вам! Сколько раз говорить – ставьте все это на пол! – закричала Делл. Девушки до сих пор не сумели заслужить ее одобрения. – Вот-вот привезут посудомоечную машину, и кто будет все это убирать, освобождать для нее место?
– Прости, Делл, но нам нужно еще прибраться в кафе, а у меня сегодня вечеринка, – сказала Клэр, заглядывая в сумочку на поясе, чтобы проверить свой смартфон.
Она сделала это настолько рассеянно, настолько машинально, что я не была уверена, осознает ли она вообще собственные действия. Я поморщилась: вот уж действительно поколение, привязанное ко всякой ерунде.
Клэр предлагала помочь наверху в день открытия ресторана, но потом ее пригласили на какую-то вечеринку, и Уилл настоял на том, чтобы она оставалась нормальным подростком и пошла веселиться. Вечеринка означала, что у Клэр еще есть кое-какие друзья.
– А Уилл здесь? – спросила я как можно более беспечным тоном, ни к кому в особенности не обращаясь.
– Наверху, – откликнулась Делл. – Морозилка для льда не работает. Уилл только что понес туда большой лоток льда.
– Как будто нам внизу лед не нужен, – буркнула Морин.
Я поспешила сбежать, предоставив Делл разбираться с напряжением, которое возникало из-за того, что кухню теперь приходилось делить между двумя залами, и это уже вызывало накладки.
Новая служебная лестница наверх, в ресторан «Кэсси», все еще пахла свежеокрашенным деревом. И сегодняшний вечер, как подумалось мне, означал начало еще кое-чего совершенно нового: начало не просто работы, а карьеры. С того момента, как я вложила деньги в это дело, я прошла ускоренный курс подготовки управляющих и считала себя вполне способной справиться со всем. Я умела принимать решения относительно денег и бизнеса. И относительно секса, наверное, тоже. Вот любовь – ну, тут все не так просто. После Дня подарков я ни разу не видела Джесси, с того самого момента, когда он оставил меня на Джексон-сквер, чтобы участвовать в организации фантазии. А я сосредоточилась на работе, на подготовке к открытию ресторана, стараясь сделать все для его успеха. И по правде говоря, когда Джесси сказал, что именно в этот вечер он будет с сыном и не сможет прийти на открытие, я испытала облегчение. Я вовсе не горела желанием увидеть, как столкнутся Джесси и Уилл, и мне совершенно ни к чему были новые драмы и помехи.
В зале ресторана было пусто, если не считать Уилла. Он стоял спиной ко мне, раскладывая сверкающие столовые приборы. Я никогда не видела на нем этого костюма: темно-синий, очень дорогой на вид, сшитый из такой ткани, которую хотелось погладить. Со спины Уилл выглядел более худощавым и подвижным. В последний раз я видела его в костюме, когда мы собирались на тот самый благотворительный прием, в тот самый роковой вечер. Мог ли Уилл выглядеть более сексуальным, чем тогда?
Может быть, сегодня, прямо сейчас.
– А, вот ты где, – сказала я.
Уилл обернулся, и мое сердце дрогнуло при виде его лица: счастливого, открытого. Похоже, Уилл совершенно не заметил того, как я выгляжу в новом платье.
– Привет, Кэсси! Нет, ты можешь в это поверить? Мы открываемся! – воскликнул он, снова возвращаясь к своему занятию. – А, кстати, с Новым годом!
– Да. И тебя тоже.
И это все, что мы скажем друг другу? Мне хотелось закричать, мои каблуки словно впились в новенькие доски пола.
– Ты отлично выглядишь, Уилл.
– Спасибо. Это Клэр костюм выбирала. Оказалось, у нее весьма дорогой вкус! – ответил Уилл, опять поворачиваясь ко мне и разглаживая лацканы пиджака.
Я попыталась мысленно произнести как заклинание слова с подвесок на моем браслете. Смелость. Уверенность. Бесстрашие.
Да, мне все это пригодилось бы нынешним вечером.
– Ну… что ж, вперед и с песней! – сказала я.
Снизу, из кухни, до нас долетел соблазнительный запах: Делл готовила цыплят в масле и креольский соус, а также пирожки с курятиной, тыквенную запеканку, пряных креветок, кукурузный хлеб с орехами пекан и ее знаменитые шарики из клейкого риса.
– Чувствуешь запах? – спросил Уилл.
– Божественно!
Я шагнула к нему. Могу поклясться, он вздрогнул, когда я протянула ему руку и сказала:
– Поздравляю! С открытием.
Прежде чем Уилл протянул руку в ответ, его взгляд остановился на моем браслете – раз, другой. Обними его, поцелуй. Покончи с этим противостоянием, с этой глупостью. Но пока я набиралась храбрости, в зал вошел коренастый звукооператор, тащивший здоровенный микрофон и прочее оборудование.