Читать интересную книгу Век невинности - Эдит Уортон

Но этому предшествовала сцена в старом каменном доме, который облюбовали Элен с Ньюлэндом. Бьюфорт вошел в него с присущей ему развязностью. Никакая улыбка не могла разгладить вертикальную складку, которая залегла между его нахмуренными бровями. И, несмотря на то, что мадам Оленская упоминала в разговоре о возможности его появления, она не ожидала, что он и в самом деле примчится сюда. Судя по всему, она никому не сказала, где себя искать, и этот ее внезапный отъезд заставил его поволноваться. Сюда он явился под предлогом, что накануне вечером ему удалось отыскать «очаровательный маленький домик», который просто создан для того, чтобы в нем жила мадам Оленская. Но если она не поторопится, его немедленно продадут. Бьюфорт не успокоился до тех пор, пока не высказал все, что думает по поводу ее столь неожиданного для всех «побега» из Нью-Йорка.

«Если бы не эта ваша страсть к исчезновениям, сидел бы я сейчас в клубе и грел свои озябшие ноги у камина вместо того, чтобы разыскивать вас среди этих снегов», — проворчал он, скрывая за маской притворного раздражения глубокую досаду.

Чтобы сгладить неловкость положения, мадам Оленская поспешила перевести разговор на другую тему и напомнила, что скоро у всех появится фантастическая возможность беседовать друг с другом из домов, расположенных на соседних улицах или даже — кто бы мог подумать! — в разных точках планеты. На ум приходят гениальные изобретения, о которых писали еще Эдгар По и Жюль Верн. Вокруг необычных вещей и событий любят поднимать шумиху, хотя толком в них никто не верит.

Итак, продолжая обсуждать вопрос о телефоне, они благополучно добрались до «итальянской виллы». Миссис Ван-дер-Лайден еще не вернулась, и Ачер поспешил откланяться, попросив конюха подготовить к выезду его сани. Графиня Оленская в сопровождении Бьюфорта вошла в дом. Маловероятно, что Ван-дер-Лайдены пришли бы в восторг от незваных гостей, но отобедать им все-таки предложили бы. В этом случае Ачер мог бы попытаться уехать на девятичасовом поезде. Впрочем, скорее всего, он бы на него опоздал, и тогда Ван-дер-Лайдены оказались бы в неловком положении. Им пришлось бы оставить на ночь не только Бьюфорта, к которому они не испытывали особой симпатии, но и его, «человека без личного багажа».

Бьюфорт, конечно, все это знал. Он должен был предвидеть такой поворот событий; и то, что банкир предпринял столь утомительное путешествие, не рассчитывая на какое-либо вознаграждение, свидетельствовало о его нетерпении. Вне всякого сомнения, он преследовал мадам Оленскую, а когда дело касалось хорошеньких женщин, у него была лишь одна цель… Ему давно наскучил его пустой дом, в котором не было слышно голосов детей. И чтобы восполнить этот пробел, он постоянно искал любовные утехи на стороне. У Ачера не осталось никаких сомнений, что мадам Оленская была вынуждена «скрываться в глуши» от банкира. Но весь вопрос заключался в том, от чего, собственно, она бежала. То ли ей не пришлись по вкусу ухаживания Бьюфорта, то ли она боялась, что не устоит перед ними. В самом деле, не пустая ли болтовня все эти разговоры о бегстве из Нью-Йорка, которое, в сущности, могло быть ловким маневром расчетливой кокетки?

Но Ачер и сам не верил, что это правда. И хотя он был знаком с мадам Оленской всего несколько недель, ему казалось, что он способен судить по выражению ее лица и интонациям о ее настроении; в момент внезапного появления Бьюфорта он заметил явные признаки раздражения и даже страха, которые были написаны на ее лице. Но, в конце концов, это Ачера устраивало больше, чем мысль о том, что графиня намеренно покинула Нью-Йорк, чтобы встретиться с банкиром здесь, в Скайтерклифе. Если она пошла на это, — ей нет оправдания в его глазах. Женщина, вступившая в любовную связь с Бьюфортом, не достойна его внимания, ибо, чем она лучше тех пошлых лицемерок, которые с удовольствием шли с ним на сближение?

Но было бы в тысячу раз хуже, если бы она, осуждая и, вероятно, презирая Бьюфорта, в то же время, тянулась к нему. Как-никак в ее глазах банкир обладал целым рядом преимуществ по сравнению с другими мужчинами его круга: он долго жил в Европе и был знаком с европейскими и американскими традициями; его приняла богемная среда, и он ни перед чем не останавливался, когда хотел добиться своего. Бьюфорт был вульгарным, необразованным и надменным человеком; однако богатый жизненный опыт и изобретательный ум позволили ему выделиться среди многих людей, превосходивших его своими моральными качествами и социальным положением, но ограничивших свои горизонты Центральным парком и Баттери.

И, несомненно, дама достаточно долго путешествовавшая по свету, почувствовала эту разницу и, скорее всего, он заинтересовал ее. Тогда, поддавшись раздражению, мадам Оленская сказала Ачеру, что они с ним разговаривают на разных языках; и молодой человек чувствовал, что в некотором смысле это действительно так. А Бьюфорт, казалось, понимал ее с полуслова и говорил на ее особом диалекте. Как ни странно, его взгляды на жизнь, вызывающий тон и манеры заставляли Ачера всякий раз вспоминать о графе Оленском, ибо то немногое, что молодой человек узнал из его письма, позволило ему нарисовать в своем воображении образ этого грубого животного. Должно быть, жене графа Оленского не слишком нравилось это сходство. Однако, Ачер осознавал, что женщина таких широких взглядов, как мадам Оленская, не станет отталкивать от себя все, что напоминает ей о ее прошлом. Внутренне она могла восставать против этого, но невольно поддаться обаянию сильной личности.

Таким образом, молодой человек, скрепя сердце, признал, что у Бьюфорта есть шанс, а Элен готова снова принести себя в жертву. И он вновь почувствовал стремление заставить ее посмотреть правде в глаза. Порой ему казалось, что она только этого и ждет.

В тот вечер Ньюлэнд распаковал ящик с книгами, прибывшими из Лондона. И молодой человек не был разочарован: ему прислали именно то, о чем он давно мечтал. Среди книг он обнаружил сборник философских статей Герберта Спенсера, несравненные рассказы Ги де Мопассана и роман под названием «На полпути», о котором писали во всех книжных обозрениях.

Ачер отклонил целых три приглашения на званые обеды: он готовился вкусить особой, духовной пищи. И хотя он поворачивал страницы с трепетом истинного книжного «гурмана», ему никак не удавалось вникнуть в содержание. Одна за другой книги выпадали из его рук. И вдруг взгляд его упал на крохотный томик стихов, который он заказал потому, что его привлекло название: «Дом жизни». Раскрыв его, молодой человек сразу погрузился в непривычную для него атмосферу, которую не в состоянии была передать ни одна из прочитанных им до этого книг. То была атмосфера любви и глубокой нежности, преображающих в одночасье человеческую жизнь. Всю ночь напролет он читал эти драгоценные строчки, и его воображение рисовало образ женщины с лицом Элен Оленской. Но когда утром Ньюлэнд проснулся и, бросив взгляд в окно на коричневые дома на противоположной стороне улицы, вспомнил о своем кабинете в офисе мистера Леттерблеяра и о семейной скамье в приходской церкви, проведенный в Скайтерклифе час отступил в его памяти на задний план вместе с ночными видениями.

«Боже, какой ты бледный, Ньюлэнд!» — воскликнула Дженни, когда они встретились за завтраком.

«Мальчик мой, — добавила миссис Ачер, — я заметила, что последнее время что-то ты подкашливаешь! Надеюсь, работа не слишком тебя изнуряет?»

У матери с дочерью давно сложилось впечатление, что пожилые партнеры его нещадно эксплуатируют, и он взваливает себе на плечи непосильное бремя. Ачер не считал необходимым переубеждать их… Последующие несколько дней тянулись медленно. Обыденность начала угнетать Ачера и ему казалось, что он похоронен под обломками своего будущего. От графини Оленской вестей не было, и он не знал, как решился вопрос с тем «очаровательным маленьким домиком». Встретившись с Бьюфортом в клубе, они молча раскланялись, стоя по разные стороны стола для игры в вист. И только на четвертый день, по возвращении домой, он обнаружил записку. Она содержала всего несколько слов:

«Зайдите ко мне завтра после полудня. Я должна объясниться с вами.

Элен».

Ачер, собиравшийся на званый ужин, машинально засунул записку в карман, с улыбкой вспоминая этот ее французский оборот «объясниться с вами».

После ужина молодой человек отправился в театр; и только когда после полуночи он вернулся домой, послание мадам Оленской вновь было перечитано множество раз. Ачер мог бы написать даже несколько ответов, и, лежа ночью без сна, он тщательно продумывал каждый из них.

Но утром ему было не до этого, ибо он принял решение. Собрав кое-какие вещи, он с первым же пароходом отбыл в Сан-Августин.

Глава шестнадцатая

Когда Ньюлэнд Ачер, направлявшийся по главной улице Сан-Августина к дому, принадлежавшему, по словам прохожих, мистеру Велланду, увидел Мэй, стоявшую под магнолией среди солнечных зайчиков, то спросил сам себя, чего ради он так долго томился в городе и не приезжал сюда. Только здесь была правда жизни, только здесь была настоящая реальность, только здесь он мог снова обрести истинный смысл жизни. А он, несмотря на свое презрительное отношение к пересудам, боялся оставить офис (не ровен час кто-нибудь подумает, что он бездельничает)!