Степан вздрогнул всем телом – и проснулся.
Сердце его колотилось – не во сне, а наяву. Почти так же, как и тогда, без малого четверть века назад.
К чему, интересно, его навестило это далекое детское воспоминание? Да еще так ярко, в подробностях, в чувствах…
За окном колыхался серый рассвет, часы показывали шестой час. Закрыть бы глаза и еще поспать, но Степану было как-то не по себе.
Он поднялся, стараясь не разбудить Люду, вышел на кухню и сделал то, что позволял себе не очень часто, – закурил, приоткрыв форточку и впустив облачко морозного воздуха.
Окна выходили на небольшой городской пруд, ныне покрытый льдом. Днем здесь частенько катались на коньках, летом даже ловили какую-то мелкую рыбешку. На покатом берегу умещалась крошечная березовая роща.
Степану эта картина всегда напоминала другую – ту, что почти полтысячелетия назад написал художник Питер Брейгель. Называлась она «Охотники на снегу». Там тоже был склон берега, деревья, игры на льду…
Степан впервые увидел ее, когда еще учился в школе. Она сразу показалась ему зловещей. Он смотрел на темные фигуры охотников, пробирающихся через сугробы, и думал: что-то здесь не так. Какой-то особый замысел у этих людей. Неспроста они идут в деревню с оружием, но без добычи, пока прочие беззаботно играют и веселятся. А может, они что-то замышляют. Или же произошло нечто плохое – например, на охоте погиб их товарищ…
Позже он даже побывал в Венском музее и увидел картину вживую. И выслушал гида, говорящего о гармонии и умиротворении, якобы царящих на холсте. Но и тогда не поверил.
Степан потушил сигарету под краном и закрыл форточку, зябко поежившись. Пора было вернуться под теплое одеяло и доспать остаток ночи.
Заглянул в комнату к Дениске и Маринке – те безмятежно сопели по своим кроватям.
У себя в спальне вдруг случайно глянул в зеркало – и кисло усмехнулся, машинально пригладив всклокоченные черные волосы. Говорят, что незнакомые люди видят тебя таким, каким ты сам видишь себя в зеркале после сна. Не хотелось бы, чтоб это оказалось правдой.
Тридцать пять лет скоро стукнет. Много это или мало? Черт его знает. Но красивее и свежее уже вряд ли станешь.
Степан натянул одеяло, постарался расслабиться.
Сердце по-прежнему царапала необъяснимая тревога.
Все-таки к чему был этот сон?
Часть 1. Новичок
Вице-канцлер Эдвейг Лори низко склонился над донесениями секретной службы, кутаясь в накидку из зеленого бархата. Кабинет был темный, загроможденный старой мебелью, заваленный грудами книг и бумаг. Пахло пылью и старостью.
Сейчас Лори походил на крысу, обнюхивающую в собственной норе добычу. В другое время его можно было сравнить со старым сушеным грибом или пустынной ящерицей. Он был стар и болен, каждый новый прожитый год неукротимо вытягивал из него силы.
Стоящий перед ним человек был, напротив, молод и довольно хорош собой. Черные волосы чуть большей длины, чем допускали правила дворцового этикета, обрамляли чистое, еще не испорченное кожными болезнями лицо. Глаза были темными, глубокими. Бордовый мундир подчеркивал достоинства молодой сильной фигуры.
Дориану Умбару не исполнилось еще и тридцати, а на его плече уже висела лента геральд-министра. Две Лазурные Звезды прекрасно дополняли впечатление.
Правда, сейчас вид у Дориана был не очень бравый. Молодой человек был бледен, нервно кусал губы, а пальцы его чуть дрожали перед предстоящим разговором.
Вице-канцлер наконец закончил чтение. Он что-то сердито пробормотал и одним движением смахнул бумаги на край стола. Затем уставился на Дориана.
– Стало быть, тебе было мало старых скандалов, и ты решил преподнести нам новый? – Голос Лори напоминал шуршание бумаги. – Теперь в столице буду шептаться, что геральд-министр связан с бандитами?
– Ваше полновластие, он не бандит… – вскинул было глаза Дориан, но его бесцеремонно прервали.
– Зачем ты туда сам поперся? – Вице-канцлер сверлил его взглядом. – Хотел произвести эффект? Хотел полюбоваться, как полицейские перед тобой в струнку вытягиваются?
– Я считал это делом чести! Моего друга несправедливо арестовали, и я обязан был…
– Заткнись! – прошипел Лори. – Заткнись, сопляк! У тебя нет друзей, кроме твоего отечества, а ты о нем и не вспоминаешь! Слухи уже расползлись – геральд-министр ворвался в полицейский участок и освободил арестованного грабителя. – Лори в сердцах ткнул пальцем в стопку донесений. – Ты чем думал в тот момент?
– Простите, ваше полновластие. – Дориан весь померк и ссутулился. – Газированное вино слишком кружит голову. Я не подумал…
– Ты еще смеешь мне жаловаться на вино? – Вице-канцлер даже привстал. – Ты же геральд-министр, а не извозчик! Ты должен олицетворять достоинства нации, ее добродетели, а не пороки! Твое дело – заботиться о ветеранах, создавать и возглавлять попечительские советы, вручать награды, сотрудничать с гильдиями и союзами, учреждать стипендии! А ты что делаешь? Просаживаешь остатки состояния на гулянках?
Лори вдруг откинулся в кресле, прикрыв глаза.
– Ты ведь круглый ноль, Дориан. Все, что у тебя сейчас есть, – он заговорил очень тихо, – это заслуга твоей достойнейшей семьи. И не секрет, что я тоже многим обязан твоей семье, да и вся нация обязана. У тебя были великие предки. Исключительно ради них я вынужден возиться с тобой. И в этот раз мне опять придется спасти честь твоей фамилии.
– Спасибо, ваше полновластие… – пробормотал Дориан. – Но что вы имеете в виду?
– Проще всего было бы сослать тебя префектом в какую-нибудь глухую дыру, пока здесь не забудут о твоих выходках. Но я поступлю по-другому. Я поручу тебе дело – на этот раз настоящее дело. Справишься – будешь победителем и уважаемым человеком. А если опять оскандалишься, я перестану с тобой нянчиться. Выкручивайся сам.
– О каком деле речь? – Дориан, казалось, слегка встревожился.
– Кабинет министров все чаще поднимает вопрос о том, что нам пора возвращать себе пустоши – начиная от Красного хребта и до самого побережья. Вот ты этим и займешься.
– Я поведу войска? – сразу воспрял молодой геральд-министр.
– Да какие тебе войска? Откуда им взяться… Ты просто отправишься туда и проведешь переговоры с вождями местных племен. Узнаешь, что у них на уме, прощупаешь настроения. Доложишь кабинету… Ни к чему проливать кровь, если можно обойтись мудрым словом.
– Но они же мародеры и бандиты? Зачем с ними договариваться? Мы сметем их одним ударом, и пустоши будут наши!
– Умерь пыл, говорю. Мародеры – да, может быть. А вот бандиты там далеко не все. Полно людей, которые хотят спокойной жизни под присмотром Короны. Племя кечвегов, например, вполне разумные люди. С них и начнешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});