Дебют Мур продемонстрировал ее творческие возможности: романтическую насыщенность ее прозы, умелое использование символов, в частности, сексуальных (мягкий, «ненавязчивый», фрейдизм в довоенной фантастике еще не успел превратиться в расхожий товар), и не менее умелое же создание атмосферы недосказанности. Мур одна из первых в этой литературе поняла азбучную истину: высвеченное в полный рост чудовище — уже не столь чудовищно. Все рассказывать не надо, пусть за автора это доделает буйное читательское подсознание!
В рассказе «Шамбло» писательница представила одного из самых любимых своих героев — бесстрашного космического сорвиголову Нортвеста (буквально — «Северо-Западного») Смита, ставшего центральным персонажем многих ее произведений; позже все они были объединены в сборники — «Шамбло» (1953), «Нортвест с Земли» (1954) и «Алый сон» (1981). По духу это абсолютно «мужская», лихо закрученная приключенческая научная фантастика с элементами литературы «ужасов», местами жесткая, полная действий — и ничем не выдающая в авторе женщину. Зато другой популярный цикл ранней Мур — о королеве-воительнице Джирел из Джойри[2], захваченной в плен завоевателем Гильомом и оказавшейся в фантастическом «ином мире»,— уже должен был, кажется, открыть тайну авторства проницательному читателю...
В отличие от произведений о Нортвесте Смите, цикл об амазонке-королеве представляет собой добротную «героическую фэнтези», которую спустя полвека начали писать все кому не лень. Но в 1930-е годы мало того, что писательниц фантастики можно было пересчитать по пальцам одной руки,— героиням фантастических произведений счет также, шел на единицы! «Шамбло и Джирел,— вспоминала их любящая «матушка»,— находятся в тесном родстве друг с другом, и мне верится, что оба этих персонажа подсознательно отражают образ женщины, которой я хотела бы стать. Я многим обязана в литературе себе самой, своему подсознанию».
После этого были опубликованы новые рассказы из обоих циклов. А в 1937 году увидела свет новелла «В поисках звездного камня», где писательница объединила двух любимых героев — Нортвеста и Джирел.
Вообще в этом рассказе много любопытных деталей. Взять хотя бы такую: герой его распевает песню космических романтиков — названную знаете как? «Зеленые холмы Земли»! Когда еще один из заядлых фэнов той поры — Роберт Хайнлайн напишет знаменитый одноименный рассказ, то он, конечно, придумает за своего слепого звездного барда Райслинга другие слова к песне, нежели те, что произносит Смит. Но название песни, безусловно, заимствовано у Мур...
И еще этот рассказ писательницы замечателен тем, что стал первым ее произведением, созданным в соавторстве с... Генри Каттнером!
Настало время обратить взор на вторую половину этой во всех отношениях фантастической супружеской пары.
Генри Каттнер родился 7 апреля 1914 года в Лос-Анджелесе и, в отличие от своей будущей супруги, был сызмальства связан с книгами как с профессией: его отцом был книготорговец Генри Каттнер-старший, умерший, когда мальчику исполнилось пять лет. Гены Каттнера оказались куда более пестрыми, чем у Мур, в нем перемешались немецкая, еврейская (дед — раввин), английская, ирландская и даже польская кровь! Детство он провел в Сан-Франциско, а позже мать с Генри и двумя его старшими братьями перебралась обратно в Лос-Анджелес. В городе-гиганте, распластавшемся в необъятной впадине-«тарелке» у самой кромки океана, Каттнер-младший прожил всю жизнь. Если не считать кратковременного наезда в Нью-Йорк, столь драматично связавшего его с Мур...
Однако все по порядку. Сразу после окончания школы молодой человек пошел работать в литературное агентство одного из родственников, но долго там не задержался. Он быстро сообразил: чего ради писать договоры на литературные произведения другим, когда проще сочинять эти произведения самому! Каттнер всю жизнь, начиная с ранней юности, был активным фэном, он буквально принадлежал фантастике, и его органичная трансформация в «профи» лишь подтвердила устойчивую тенденцию «воспроизводства» авторов в американском фэндоме.
Активный поклонник творчества Лавкрафта, Каттнер, естественно, первым делом начал с подражаний своему кумиру. Чего стоит хотя бы название его дебютного рассказа, опубликованного в том же журнале «Уийрд Тэйлз» в марте 1936 года, «Кладбищенские крысы»! Среди ранних произведений Каттнера много таких[3]... А также серия «героической фэнтези» о некоем Элаке из легендарной Атлантиды; рассказы этого цикла — «Гром на рассвете», «Отродье дракона», «За фениксом» (все вышли в «Уийрд Тэйлз» в 1938 году), «Луна дракона», и другие — объединены в посмертно изданном сборнике «Элак из Атлантиды» (1985). Другие ранние рассказы писателя в жанре «черной» фэнтези составили еще один посмертно изданный сборник «Книга Иода» (1995).
Вскоре, правда, Каттнер заметно охладел к литературе «ужасов» и фэнтези и обратился к строгой научной фантастике, печатая ее под целым веером псевдонимов. И если его вышедшая в 1938 году серия рассказов о кино будущего (кому, как не уроженцу признанной киностолицы мира, сочинять подобное!) — «Лунный Голливуд», «Приговоренный мир», «Парад звезд» — быстро канула в Лету, то другие произведения запомнились и даже неоднократно переиздавались. Это и рассказы, написанные в соавторстве с известным фантастом довоенной поры Артуром Барнсом, и вышедший под псевдонимом Уилл Гари «Доктор Циклоп» (1940), впоследствии удачно экранизированный.
Однако определяющей довоенное творчество писателя была дружба и тесная переписка с Лавкрафтом. И когда речь заходит о сольном творчестве Генри Каттнера, то, как и в случае с ранним творчеством его супруги, следует понимать все-таки в большей степени фантастику «страшную» или «фэнтезийную». Знакомым нам заразительно смешным Каттнером в ней и не пахнет...
Именно общее увлечение Лавкрафтом странным образом и свело Генри Каттнера и Кэтрин Мур. Непререкаемый авторитет и великий гуру всех авторов литературы «ужасов», сам того не ведая, сосватал двоих из своих верных адептов.
Произошло это, как и следовало ожидать в фантастическом сообществе, фантастически просто и неожиданно.
Когда в 1935 году молодой Каттнер завязал переписку с Лавкрафтом, Кэтрин Мур уже не первый год состояла у того в корреспондентах. Постоянный читатель журнала, Каттнер, разумеется, был хорошо знаком и с ее творчеством, высоко ценя его, и лишь природная робость не позволяла ему написать восхищенное письмо «мистеру Муру». А тут как раз подвернулся редкий шанс: сам Лавкрафт попросил молодого фэна переслать несколько своих книг в Лос-Анджелес «К. Л. Муру», и Каттнер, тогда временно проживавший в Нью-Йорке, воспользовался этой возможностью. Легко представить себе изумление молодого человека, когда он получил ответ за подписью Кэтрин Мур!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});