Еще очень долго. Я надеюсь.
Простояв еще несколько песен в оцепенении, зачарованный, тянусь к телефону. У меня родилась идея. Набираю своему лучшему другу. Уже поздно. Но надеюсь, он еще не спит. Есть большой шанс, что он сейчас работает над одним из байков. Знаю, он не откажет мне в просьбе.
— ...Да, Паш... попробуй найти именно эти цветы... да, лучше всего голубые, — убираю телефон в карман, задумываясь над тем, что, вероятно, насыщенно-красные розы подошли бы больше к ее сегодняшнему облику. Но это образ для сцены. Красный — это не она.
Она — это нежная девушка в голубом платье под цвет глаз. Я подарю ей ирисы. Надеюсь, она поймет намек. Я вижу ее настоящую.
Весь вечер стою у самой сцены и не отрываясь смотрю на нее. В какой-то момент мне начинает казаться, что здесь больше никого нет, и она поет только для меня. Чувствует ли она то же притяжение между нами, что и я?
Когда я подхожу к ней после выступления, она изучающе смотрит на меня. Поначалу отказывается от моего предложения проводить ее до дома и не хочет принять букет. Когда я делаю еще одну попытку и протягиваю ей его, наши пальцы соприкасаются. И, к моему удивлению и ликованию, она наконец сдается.
— Ладно. Ты можешь проводить меня.
Мне нравится, что она согласилась. Но не нравится нотка грусти в ее голосе. Надеюсь, я буду тем, кто сотрет всю печаль из ее сердца.
5
ЕВА
Когда он смотрел на меня все выступление, мне казалось, я пою только для него.
Хм. Смешной. Мальчишка. Нашел меня.
Такой чистый взгляд. Я забываю обо всех в этом зале. Его эффект на меня настолько силен.
Лучше бы он не приходил. Ведь я, кажется, уже приняла тот факт, что я соглашусь на это нелепое условие, чтобы спасти отца. Другого выхода у меня нет. Мои мама и папа — все, что у меня есть.
Завтра. Завтра я позвоню и скажу, что согласна. А сегодня...
Сегодня я могу притвориться, что свободна. Сегодня есть только музыка и его глаза.
Он словно свет.
Зачаровано наблюдаю, как он подходит ко мне после выступления и протягивает букет сиреневых ирисов. Где он раздобыл их ночью? Он же не уходил ни на минуту. Во мне идет борьба. Ни к чему принимать их. Но он не сдается.
Это же просто цветы, Ева. Вреда не будет. Когда я наконец протягиваю руку, принимая их, наши пальцы соприкасаются.
Это меняет все. Мое тело словно оживает. Улавливаю еле заметную заминку в его дыхании. Я должна отступить.
«Дотронься до меня
Никогда не отпускай
Никогда не отказывайся»
Это лишь песня. Я всегда была склонна к фантазиям. Они далеки от реальной жизни. Особенно от моей реальности. Но я не хочу думать о завтра. О дочернем долге. Хочу жить. Сегодня. Поэтому, когда он крепче сжимает мою руку и приближается, я неожиданно для себя самой не отстраняюсь. Даже если должна.
Время — это все, что мне осталось. Ведь не будет никакого вреда, если я разрешу ему проводить меня до дома? Ведь правда?
Облизываю губы и делаю вдох, чтобы набрать воздуха в легкие: — Ладно. Ты можешь проводить меня.
Всю оставшуюся ночь мы гуляем, держась за руки. Я пытаюсь игнорировать, как приятно мне прикасаться к нему. Он не требует ничего больше. Просто держит за руку и смотрит, когда мы стоим в предрассветный час перед дверью моей общаги.
— Я приду завтра, — он не сводит с меня темных глаз. У большинства моих знакомых глаза светлые: серые, голубые, даже зеленые. Есть что-то магическое, глубокое в темных глазах. Или это потому, что они его? Пытаюсь сосредоточиться на том, чтобы сказать ему не приходить. Но это бесполезно. Я теряюсь в ощущении его руки на кончиках моих пальцев, в темной глубине его глаз и в движении его губ, когда он говорит.
Он что-то еще сказал?
Нахожусь под чарами, которые он соткал, и не знаю, как вырваться из них. У меня никогда не было такой сильной реакции на чужое прикосновение. Даже в моменты полной близости с моим первым парнем.
Когда он слегка касается моей щеки губами, на короткое мгновение я полностью забываюсь. Но потом меня словно молнией пронзают мысли о завтрашнем дне и о тех решениях, которые мне предстоит принять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не надо, — отстраняюсь от него. — Это была прекрасная ночь. Но на этом все.
Он мотает головой в несогласии.
— Да. Не ищи меня. Не приходи в бар. Я не могу сказать тебе всего, но так будет лучше. Не приходи больше, — крепче сжимаю в руках сиреневую нежность.
Он молчит. Лишь снова качает головой.
— Прощай, Роман.
Прислонившись к окну своей комнаты, смотрю еще несколько часов на одинокую фигуру под уличным фонарем. И почему мне кажется, что он меня не послушает.
Мальчишка!
6
Мой взор тебя рисует и во сне
И будит сердце, спящее во мне.
Шекспир
Те немногие часы, что мне удалось поспать до утра, мне снился Рома. Его руки, глаза и смех. Жаль, что я никогда не узнаю, на что похож его смех в реальности.
Сегодня он пришел. Как и обещал.
Стоит под моим окном уже который час. Это было бы романтично, если бы не было так печально. После утреннего разговора с матерью на все вокруг ложится тень печали. Она привела достаточно аргументов. Я согласилась.
С этим решением в моей жизни не так уж и много поменяется. И не обязательно к худшему. Со мной по-прежнему будут моя музыка и родители. А больше у меня ничего и нет. Если бы я отказалась, я бы рисковала потерять не только отца, но и мать.
А вынужденная близость с новым мужем? Я раньше никогда не получала особого удовольствия от секса. Возможно, зрелый мужчина — это как раз то, что мне нужно. Возможно, именно он найдет способ, сделать этот опыт приятным для меня.
Во всем нужно искать положительные стороны.
ТАК люди говорят.
Как по мне, это просто очередная форма самообмана. Но кто я такая, чтобы спорить с людьми?
Опять украдкой смотрю на Романа. Далее продолжать общение с ним будет неправильно. Поэтому я не спускаюсь к нему.
Намеренно несколько раз подхожу к окну. В моей комнате нет темных гардин. Я люблю свет. Наверняка он видел мой силуэт сквозь легкую тюль. Это мой намек ему: я знаю, он там. Но не выйду.
И все же он стоит.
Возможно, мне нужно спуститься и в глаза сказать ему, что он не должен больше приходить. Но правда в том, что я бы не смогла этого сказать. Не тогда, когда его теплый свет окутывает меня.
— Так ты пойдешь со мной в кафе?
— Ой, Галка, не мешай! — отмахиваюсь от нее.
— Чему? Ты просто стоишь и пялишься в окно уже полчаса!
Со вздохом отхожу и плюхаюсь на кровать рядом с моей соседкой по комнате. Неужели прошло уже полчаса?
— У меня нет настроения. Иди одна.
— Не хочешь, чтобы тебя поймал этот красавчик на выходе? — теперь она подходит к окну. Убирает тюль в сторону и, не прячась, разглядывает улицу. — Давай, я пойду и заберу у него букет!
— Нет! — вскакиваю.
— Тогда могу сказать ему, чтобы он ушел, — она пожимает плечами. — Хотя, похоже, это уже без надобности. Он сам уходит.
— Что? — подлетаю к окну.
— Да. Положил букет на траву и пошел вниз по улице.
Наблюдаю, как его спина скрывается за углом здания и несусь к двери.
— Эй! Ты куда? Так мы можем пойти в кафе? Я есть хочу. Ты прямо в тапках пойдешь? — Галка кричит что-то еще. Но я не слышу. В ушах только бешеный стук сердца. Бегу вниз по лестнице. Споткнувшись о порог у выхода, теряю один тапок.
Неважно. На улице тепло. Главное, вовремя успеть.
Перебегаю брусчатую дорожку, устремляясь к газону. К его прощальному жесту. Это все, что останется мне на память от него. После сегодняшнего он больше не придет. Даже настойчивые парни, как правило, не выносят таких ударов по самолюбию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Опускаюсь на колени. Он у меня. Я успела.
Теперь можно не торопиться. Ковыляю по мостовой в одном тапке обратно. А что если Рома вернется? Тогда я точно не смогу уйти от него. Оглядываюсь боязливо и, ускоряя шаг, юркаю обратно в дверь общаги.