— Не поняла вопроса, — пожимаю плечами, всасывая горячую кофейную пенку.
— Прикосновения, объятия, поцелуи, петтинг, интим.
Меня снова окатывает волной жара. Господи, я нанимаю проститута. Докатилась. Может он мне в кофе уже что‑то подсыпал, утащит в подсобку этой самой кофейни и‑и‑и… ещё и денег потом попросит за «услуги».
— Последним не занимаюсь, — видя мои глаза по пять копеек, добавляет Курт‑Вова. — Просто предупреждаю, многие ожидают… — самоуверенно хмыкает, поигрывая бровями.
Да щас!
— А. Нет. Ничего такого, — сухо говорю я и отвожу взгляд в окно. — Максимум за руку подержаться при родителях.
— Правша, левша?
— Что?
— Ты правша или левша? — щелкает ручкой в воздухе и заносит ее над бумажкой.
— Правша… боже, к чему такие подробности? — смотрю, как он вписывает эту информацию в пустующую графу.
— Чтобы не попасться на такой мелочи.
— Какой серьезный подход…
— Это бизнес, — хмыкает он. — Ты платишь, я отрабатываю. Что ж, — складывает бумажку вчетверо и убирает в карман. — Я подготовлюсь и завтра встретимся для прогона.
— Прогона?
— Покажешь квартиру, отрепетируем легенду, чтобы не было несостыковок и нас не подловили.
— И такое бывает?
— Чего только не бывает, — снова зелень атакует, спа‑си‑те!
Воздуха не хватает, естественный теплообмен подводит, увлажняя подмышки.
Вова встаёт из‑за стола, опускает солнцезащитные очки на глаза и протягивает мне руку. Я слегка тушуюсь, перекладываю стаканчик с кофе в другую руку и протягиваю ладонь для рукопожатия. Хватает и пары секунд в крепкой мужской руке, чтобы снова ощутить себя подтаявшим мороженным, готовым стечь под стол.
— И последнее, — говорит он, наклоняясь.
Упирает одну руку в стол, вторую тянет к моему лицу. Я замираю примерно как те мыши, что попали к Яше в террариум и знают, что их сейчас сожрут. Он же не… не…
— Бумажка, — сдирает что‑то у меня со лба. Перевожу взгляд на зажатый между пальцами НеКобейна кусок листа и покрываюсь густым румянцем. Ах вот, как порвался бланк.
Женщина‑беда. Женщина‑катастрофа. Женщина‑влюбляюсь‑с‑первого‑взгляда‑в‑совсем‑неподходящих‑парней.
— Голова нужна не для того, чтобы ей орехи колоть, — усмехается парень напрокат. — Трунь! — щелкает мне по носу.
И в дятлов.
Глава 2
Ида
Сегодня эта идея кажется мне ещё более нелепой. Никто не поверит. Может, и к лучшему. У отца не только спину заклинит, но и сердечко, если увидит размалеванного, словно холст, парня, которого я представлю, как избранника.
О чем я только думала! Чем?
Явно не мозгом, зачарованная образом плохиша. Правильно мама говорит, дурында и есть. Всегда ведусь на внешний лоск и в последнюю очередь включаю мозги.
Например, пошла учиться на филологический, вообще не подумав, куда я потом с этим образованием сунусь. Просто шла за красивой мечтой, влекомая образом литературного Питера. Квартирники, слеты поэтов и я посреди творческой элиты — прочно засели в мозгу. В принципе, первые годы учебы все так и было: мы зачитывались Бродским, забив чью‑нибудь комнату, как кильки банку, передавали с рук на руки священного Оруэлла, пока обложка его не затерлась до дыр. Устраивали жаркие споры о запрещенке: Набокове и Солженицыне, Замятине и Хемингуэе.
Но с получением диплома все изменилось. Жизнь встретила нас, вчерашних вдохновенных студентов, не ласково. Мне, как старосте курса, зарекомендовавшей себя исключительно надёжной отличницей, удалось заполучить освободившееся место на кафедре. За смешные для жизни в культурной столице деньги. Остальным с нашего потока не повезло даже так.
И только подпольные продажи курсовых и дипломных работ не даёт отбросить надежду и укатить в свою родную деревню. Удается даже копить.
И что я сейчас делаю со своей свинкой, заботливо напичканной купюрами Центробанка России? Правильно, разбиваю, чтобы остаться выживать в городе‑мечте, а не пахать в поле от зари до зари.
Стоит ли этот псевдо‑рокер таких жертв с моей стороны?
Смотрю на румяную свинку в руках, потом на телефон перед собой. Позвонить ему и все отменить — займет полминуты. Убедить родителей, что я не создана для жизни в Прудах — вся жизнь.
Это небольшая плата за ближайшие годы спокойствия. Ведь так?
Так?
— Ой, все, дай сюда, — уставшая от моих внутренних дебатов Ангелина, вырывает у меня из рук ретро‑копилку и, хорошенько замахнувшись, разбивает ее об пол.
Ожидаемого звона не происходит.
Свинка неуверенно трескается, являя нам сложенные квадратиками купюры. Ангелина замахивается ногой и добивает несчастное создание, прожившее со мной большую часть жизни. Правда, откармливать ее я стала только последний год, так что теоретически, я готовилась к убою.
— Все! — довольная собой, заявляет подруга.
Она, в отличие от меня, никогда ни о чем не жалеет, приняв решение. И тут, она приняла его за меня.
— Боже, как ты меня уговорила? — тихо стенаю я. — С чего я решила, что это вообще сработает?
— Сработает! — уверенно говорит подруга. — Они ж у тебя старой закалки. Замужем — значит самостоятельная, не замужем — нихай поле перекапывать, ишь чё удумала, в городе задницу просиживать, когда бурак не сеянный!
Я не удерживаюсь и громко хрюкаю в ладони. Ангелина очень смешно пародирует, как ей кажется, говор типичного представителя деревни. Я ее не разубеждаю, хотя такую речь можно услышать только от старшего поколения, у которых до сих пор антенна телек ловит. Сначала даже обидно было, ну что за стереотипы, я же так не разговаривала, когда только приехала! А сейчас просто смешно.
— Но парень, это ещё не замуж, — сменив хохот на икоту, говорю я.
— Главное их убедить, что туда все и идёт! Ну какой родитель потащит дочь в деревню свою, когда тут городская прописка светит? В культурной столице!
— Наверное, — не слишком уверенно соглашаюсь я.
«Убедить» здесь главное слово. Сомнительно, сомнительно. Как бы после этого Курта Кобейна они меня, не собирая вещей, за шкирку не утащили домой.
— Может, сослаться на модный вирус и отсрочить приезд родни? — размышляю вслух. Вполне себе альтернативный вариант.
— Ида, давай, прекращай. Отличный план, эффективность гарантирована. Парень профи.