Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дочка
Ерунда, доктор, это все от нервов.
Бдение Гойи
Однажды ночью Франсиско де Гойя увидел во сне качели на эшафоте. Больше ничего в этом сне не было: ни ребенка, который качался бы на качелях, ни расстрельного взвода, который бы кого-нибудь расстреливал, ни казненных осужденных. А Гойя проснулся в паническом страхе. Потом он долго страдал от бессонницы. Наверное, не решался подойти к кровати в страхе, что в следующем сне какие-нибудь призраки из тайных запасов времени будут качаться на пустом эшафоте. Тогда, проведя долгое время без сна, он вспомнил свою мать, которая растила его с нежностью без тепла, и подумал, что вся его потребность в живописи стала печальным следствием этого плодотворного предательства. Так он обрел новое чувство благодарности, именно в тот момент, когда обнаружил дополнительные твердые основания ее ненавидеть. Чтобы отогнать такие неподобающие мысли, он взялся читать Небесную механику Лапласа. Так он запутает бессонницу, думал он, вразумит ее и, в конце концов, укротит. В мире знаков геометрия — это язык разума, но в мире мыслей разум имеет склонность предаваться заблуждению, от которого не может избавиться. Отбросив книгу и побоявшись, что никогда больше не заснет, Гойя обратился к новой стратегии, к мыслям о Микеланджело. Вскоре в его мысленном пространстве возникла Пьета. Теперь он мог передохнуть, любуясь складками, отрицающими тяжесть мрамора. И в тот момент, когда напряжение спало и ему показалось, что теперь он отдохнет, его обуял ужас. Как будто бы в сердце его проник какой-то гипнотический холод. Гойя, как сомнамбула, послушно сел к мольберту и начал писать.
Много лет спустя один знаменитый искусствовед сказал, что высшая свобода дается только тем художникам, которые отринули происхождение судьбы от античного мифа, тем, кто покорно принял неизбежность материи и событий. Гойя, если бы его понял, наверняка бы согласился с этим проницательным замечанием. Но так, в одиночестве и без поддержки будущего, без славы и признания, он сделал то единственное, что умел. Он ополчился на свою бессонницу и попытался достойно ответить на вызов. Так возникла картина под названием Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года.
Электричество
Мама
Ты не спишь?
Дочка (вскакивает.)
Что случилось?
Мама
Я только хотела тебе сказать, что нет электричества.
Дочка
Зачем тебе электричество среди ночи?
Мама
Тебе надо выключить компьютер и телевизор, потому что потом, когда резко дадут ток, все аппараты могут сломаться.
Дочка
Мама, ложись.
Мама
Только не говори потом, что я тебя не предупреждала.
Шаль Елены
В церкви Елена всегда стояла с внутренней стороны первого северного пилона, напротив алтаря. Иногда она садилась на скамью немного отдохнуть во время службы или достать из сумки большую шерстяную шаль, чтобы кому-нибудь дать или самой накинуть, когда было прохладно. Она была благонравной особой, мягкой и ласковой в обхождении. Всегда казалось, что ей всё по душе, поскольку у нее, как и у всех истинно утонченных людей, не было особых претензий ни к обстоятельствам, ни к окружению. А ее понимания, терпения и тепла хватало с избытком на всех и на каждого отдельно. Так, в ее присутствии любой, кто пожелал, мог себя чувствовать защищенным и свободным. А мог и не заметить, ее благосклонность к людям не страдала тщеславием. Елена просто любила людей такими, какие они есть, ее толерантность была следствием многолетнего опыта и материнского тепла со склонностью прощать.
А потом в какое-то воскресенье она не пришла. Ее место у пилона во время службы пустовало. И что-то подсказывало, что она никогда больше не придет. Сначала мне было непонятно это отсутствие, меня сердило, что ее нет. Мне ее не хватало, чтобы иногда прислониться к ней в церкви, когда у меня начинали болеть ноги, или когда мне было холодно. Иногда мне было нужно ее обнять или хотя бы видеть, как она идет по двору к скамьям, неспешным шагом, слегка наклонив голову, со спокойной улыбкой на лице. Мне вообще было непонятно, как теперь все будет, когда ее нет. Больше ничего не было, как раньше.
А шаль после последней встречи случайно осталась у меня, и меня утешало, что, погружая в нее лицо, я согреваюсь. Потом я стала все время мерзнуть, но шаль всегда была со мной, в любое время года. Так прошло некоторое время, а потом вдруг удивительным образом еще раз все изменилось.
Сначала мне показалось, что я ее вижу, но это было только сначала. А потом я прислоняюсь к пилону, и мне удобно, как будто это надежное «материнское» плечо Елены. Потом я начинаю ощущать ее присутствие, иной раз у того же пилона, в другой раз в саду, потом в коридорах дворца и на скамейке во дворе.
Теперь, когда я точно знаю, что она здесь, я больше так не мерзну, могу и другим спокойно одолжить шаль Елены, если кому-то вдруг случайно понадобится.
Порванные чулки
Дочка
Мама, что случилось?
Мама
Я порвала новые чулки.
Дочка
Как? Ты упала?
Мама
Да.
Дочка
Где ты упала? Что случилось? У тебя что-нибудь болит?
Мама
Я хотела успеть на автобус, но споткнулась, когда побежала.
Дочка
Зачем ты бежала за автобусом? Я же дала тебе деньги на такси.
Мама
Не могу я так бросать деньги на ветер. Я не привыкла, чуть что, тратить деньги на такси.
Дочка
Тебе не двадцать лет, чтобы бегать за автобусом. Ты могла себе что-нибудь сломать.
Мама
Новые чулки порвала, совершенно новые.
Дочка
Мама, я куплю тебе чулки, только прошу тебя, не бегай больше за автобусами. А куда ты ездила?
Мама
К доктору, взять направление к ортопеду.
Дочка
К какому ортопеду, зачем?
Мама
У меня рак на правой ноге, ужасно болит.
Дочка
Значит, теперь рак спустился на ногу?
Мама
Ты понятия не имеешь, несчастная.
Дочка
Сначала я тебя водила на компьютерную томографию головы. Помнишь, когда ты ударилась о подоконник, и объявила шишку раком. Потом мы ходили к эндокринологу, а теперь, значит, к ортопеду. Только вот лекарства от давления ты не пьешь.
Мама
Я ежедневно измеряю давление и записываю, поэтому я лучше знаю, когда надо принять лекарство. Лучше запиши меня к ортопеду, я на ногу ступить не могу.
Дочка
Ты эту коленку сейчас ушибла, когда упала?
Мама
Да нет же, я порвала левый чулок, а болит у меня правое колено. Я уже целую неделю капустный лист прикладываю. Запиши меня к ортопеду, и чтобы я
- Дом номер тринадцать. Ведьма по соседству - Айгуль Малахова - Русская классическая проза / Ужасы и Мистика
- Заветное окно - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Вий - Николай Гоголь - Русская классическая проза