Иорам, сынок, Саломея ждёт прихода Амон-Ра в Пещеры. Ею овладевают сомнения, что с ним происходит что-то неладное. Заснула она поздно и во сне начала плакать… Так плачет она всю ночь, а Бунгло бережёт её плач во сне, не даёт мне будить её… Наверное, он прав…
Иорам молчал, не зная, что сказать.
И Захарий молчал, боясь спросить его об Амон-Ра.
Молчание, напряжённое молчание само заговорило. И Захарий понял. Его вдруг что-то кольнуло в сердце. Там, внутри сердца, что-то оборвалось, оборвалась какая-то нить, которая соединяла сердце старого одинокого ювелира с маленьким любимым чудо-мальчиком.
– Да, дядя Захарий, – произнёс после долгого молчания Иорам, – Амон-Ра улетел в Высший Мир, он сгорел в фиолетовом огне духа… Ценою жизни спас он птенчика…
Захарий тихо зарыдал.
Первые лучи солнца осветили площадку перед Пещерами, они обласкали лицо, длинные волосы, маленькую фигурку прекрасной девочки в слезах и разбудили её.
Саломея с трудом открыла распухшие глаза. Бунгло высвободил её из своих лап. Его огромная медвежья морда ласково улыбнулась девочке. Саломея тоже улыбнулась ему в ответ.
– Люблю тебя, Бунгло!.. Спасибо тебе! – прошептала она.
«Ты узнала правду? Ты все видела?»
В ответ на мысленный вопрос Бунгло Саломея сказала:
– Да, Бунгло, Амон-Ра в Пещеры не поднимется… Он улетел в Дальние Миры, но всегда будет рядом с нами… Я видела, как распяли Мессию… Видела, как забросали камнями Амон-Ра… Видела ещё, как дух Амон-Ра, улетая в Дальние Миры, оставлял за собой огненный след… Прекрасное было зрелище, Бунгло…
Саломея заметила стоявшего в сторонке и рыдавшего дядю Захария, а рядом с ним – Иорама и незнакомого мальчика. Она подбежала к Иораму и обняла его, а потом прижалась к дяде Захарию.
– Иорам, не мучайся, я все знаю… – сказала она спокойно. – Не плачь, дядя Захарий, Амон-Ра победил земную жизнь, он сделал то, что надо было ему сделать, и дух его теперь обитает в Царстве Небесном… Не плачь, дядя Захарий… – Саломея поднялась на цыпочки и нежно поцеловала в щеку добродушного старика.
Саломея посмотрела на Филиппа.
– Как тебя звать?
– Филипп… А ты Саломея, я знаю тебя: Амон-Ра рассказывал нам о тебе, о твоей школе… какая ты красивая! – ответил Филипп дружелюбно.
Порам добавил:
– Амон-Ра поручил мне заботиться о Филиппе.
Филипп тут же уточнил:
– Он поручил тебе быть моим учителем и воспитать меня, сделать из меня хорошего человека… Я буду твоим послушным учеником!
В это время он увидел, как приподнялся огромный медведь, встал на задние лапы и подошёл к ним. Филипп знал о Бунгло, ждал встречи с ним, но он не ожидал, что тот такой огромный, как гора. Потому испугался и соб-рался спрятаться за спиной Иорама. Но Бунгло мирно протянул передние лапы, поднял нового члена жителей Пещер Философа, прижал к груди как младенца, заглянул ему в глаза, пробубнил что-то доброе и лизнул его в щеку.
– Бунгло говорит, что принимает тебя как друга, – пояснила Саломея Филиппу.
Филиппу действия Бунгло понравились. Он смело обнял медведя и поцеловал его в ответ.
Тем временем Захарий вытер слезы, успокоился, но оборванная в сердце нить так и осталась оборванной.
– Вернусь в город, – сказал он Саломее и, как бы извиняясь перед ней, что не может остаться, добавил: – есть дела…
– Хорошо, дядя Захарий, но до того, как уйдёшь, хочу кое-что показать тебе. Думаю, я выполняю желание Амон-Ра. Пойдём со мной! – и Саломея повела его в Пещеру Господа.
Пещера была освещена семью свечами.
Захарий оглянулся вокруг, и глаза его остановились на необычном человеческом образе, нарисованном на стене.
– Ты узнаешь Его? – спросила Саломея.
– Да, это Иисус Христос! – уверенно сказал Захарий.
– Его нарисовал дядя Андрей и десять лет ждал в этой Пещере Его появления. Амон-Ра рассказал мне, как однажды, когда Андрей и он помолились здесь, вдруг Иисус Христос сошёл со стены, подошёл к Андрею, положил ему руку на голову и сказал: «Мир вам! Андрей, не задерживайся, поспеши к своему брату…» С того дня прошло два года… – после минутного молчания Саломея добавила, – Дядя Захарий, чувствую, что нужно оставить тебя наедине с образом Иисуса Христа…
Саломея вышла из Пещеры.
Зачарованный Захарий вначале долго смотрел на Образ. Всё внутри его впитывало свет, исходящий от Образа. Свет этот ему уже знаком со вчерашнего вечера, когда он шёл по тропинке к Пещерам Философа.
Тело его задрожало.
Потом он опустился на колени.
Ему захотелось помолиться, но молитв он не знал. Тем не менее, уста его зашевелились. Не думая, зачем он это делает, старый ювелир начал нашёптывать таинства, которыми он пользовался, когда готовил какое-либо изделие. Слова этих таинств, сочинённые им же в течение своей долгой жизни и таинства, заложенные им же в них, произносили его уста как молитвы. Они исходили из глубин его сущности, из самого центра сердца.
Мысли о распятом Христе, о побитом камнями Амон-Ра, чувство страдания от утрат, отвлечённость от внешнего мира и всё большее погружение в некую бездну Света складывались в его душе как молитва, устремлённость. Напряжение струн духа уловило слова, которыми была пропитана Пещера. Слезы умиления и страдания омывали сердце Захария, и он прошептал самозабвенно:
Владыка Всемогущий!
Преклоняюсь перед Твоим Святым Именем! Взвали на плечи мои ношу Твою,
И дай мне нести её по тернистой тропинке К вершине горы,
Откуда смогу постигнуть безграничность Любви Твоей
И осознать глубину Мудрости Твоей. Аминь!
Уста его повторяли эту молитву вновь и вновь, душа Захария возвышалась в иные пространства Света. Там чьи-то заботливые руки опять вернули Захария в Пещеру Господа. «Где я был и где я сейчас?» – подумал старый ювелир. Он встал и как будто на крыльях покинул Пещеру.
Мальчики оживлённо рассказывали Саломее об Иакове и Илье, о строительстве дворца Юстиниана.
Захарий посмотрел на солнце и удивился: оно клонилось к закату. Он провёл в Пещере Господа весь день!
Саломея, увидев его, улыбнулась.
– Дядя Захарий, тебя не узнать, ты весь светишься…
– Спасибо тебе, доченька… – только и сказал Захарий. Сильные переживания не давали ему говорить о чём-либо. Он поцеловал Саломею, помахал рукой мальчикам в знак прощания и шагнул в сторону тропинки. В это время Бунгло успел похлопать его по плечу, мол, «ты хороший, не забывай наши Пещеры».
– Мы навестим тебя, дядя Захарий! – догнал его голос Саломеи.
Шагал Захарий вниз по горной тропинке и уносил с собой более тяжёлую ношу, чем когда поднимался в Пещеры Философа.
Глава 3
Сегодня Илье исполняется пятнадцать лет.
О его дне рождения никто не знает, кроме него самого. Он и сегодня, когда прекрасный дворец будет торжественно передан Августе и Юстиниану, никому об этом не скажет, даже Иакову.
С помощью своего дня рождения Илья измеряет точность расчётов. Два года тому назад, в этот же самый день, было начато строительство дворца. Тогда ему исполнилось тринадцать. Опираясь на свои расчёты, он предполагал завершение строительства ровно через два года, день в день. В прошлом году, отмечая своё четырнадцатилетие, он убедился, что не ошибся. А сегодня ему пятнадцать, и строительство великолепнейшего во всей Иудее дворца завершено полностью.
Да, дворец действительно прекрасен, и стоит он в окружении цветущих садов и тенистых деревьев. Перед ним раскинуто озеро, в котором горделиво плавают лебеди; посередине озера бьют фонтаны из изящных скульптур. Днём в озере отражаются редкие облака, а ночью в нём собираются все звезды неба.
Мраморные скульптуры римских и греческих мастеров, размещённые по всей территории дворца, заставляют приостановиться, задуматься и восхититься. Олени, павлины… И откуда только прилетели целые стаи певчих птиц…
Илья встал сегодня ранним утром, чтобы ещё раз взглянуть на завершённое чудо и принять меры для незамедлительного исправления изъянов, если, конечно, обнаружит их.
Ходит Илья вокруг дворца, смотрит на него то с восточной, то с западной стороны и сам восхищается сказочным видом огромного здания, купола которого гармонично сочетаются с небом.
«Купола… – Илья задумался над этими формами дворца, – как мог выглядеть дворец без этих трёх куполов? Ну, конечно, потерял бы он величественность и связь с Небом… Купола возвышают дворец, делают его лёгким… Особенно средний купол, который выше других… И почему только я их поставил над зданием?» И вдруг он вспомнил, что сделал это в самом конце, когда почти закончил работу над проектом. Тогда ему показалось, что дворец имеет какой-то незавершённый вид и требует чего-то. Но чего? Илья в мыслях продолжал искать решение задачи и не заметил, как рука, без ведома своего хозяина, взяла грифель и на проекте дворца обозначила купола. Вот так загадочно они возникли.