людей отблеском своего богатства: юристы и просители, послы и архитекторы, банкиры, торговцы шелком, поэты и карманники устремлялись в столицу, постоянно увеличивая число ее жителей. В 1326 году, в год рождения Иоанны, только четыре города в Европе могли похвастаться населением в 100.000 человек: Париж, Венеция, Милан и Неаполь. В Лондоне же, проживало всего около 60.000.
Хотя Венеция и Милан, и даже Флоренция с населением в 80.000 человек могли соперничать с Неаполем по размерам, но они не могли сравниться с ним по знатности, поскольку Неаполь был единственной столицей королевства в Италии. Это означало, что среди различных глав государства только семья Иоанны происходила из королевского рода, а в XIV веке, когда все внимание уделялось родословной, это имело очень большое значение. Венеция, обладавшая монополией на перевозки по морским путям, была сильнее экономически, но ею управлял Большой Совет, некоторые члены которого даже не были дворянами. Флоренция могла быть признанным центром европейского банковского дела, но ею управляла постоянно сменяющаяся группа горожан из среднего класса. Самозваные правители Милана из семьи Висконти были представителями мелкой провинциальной знати, безжалостными авантюристами, которые пытались купить себе путь к социальной и политической легитимности. Милан стал герцогством только в конце XIV века.
Родословная Иоанны, напротив, была безупречна. Ее отцом был Карл, герцог Калабрийский, единственный сын и наследник ее деда, Роберта, короля Неаполя, от его первой жены Иоланды, принцессы из Арагонского дома. Матерью Иоанны была прелестная Мария Валуа, дочь могущественного Карла Валуа, младшего сына и брата королей Франции. По отцовской линии французское происхождение Иоанны было еще более впечатляющим: через Карла Анжуйского она состояла в прямом родстве с Людовиком IX, самым почитаемым из французских королей. Людовик был канонизирован в 1298 году, но он был не единственным святым в семье. Двоюродный дядя Иоанны Людовик Тулузский также был причислен к лику блаженных, а сама она состояла в дальнем родстве со знаменитой Святой Елизаветой Венгерской, жившей в XIII веке. Даже воспитатель ее отца, Эльзеар де Сабран, граф Ариано, в конце концов в 1369 году, был причислен к лику святых. В венах Иоанны текла кровь великих людей, королей и королев, коронованных представителями Папы и наделенных таким образом авторитетом Церкви. В наследство ей достались яркие подвиги, отвага в бою, мудрость в управлении, благочестие, рыцарская честь — все лучшее, что мог предложить средневековый мир.
* * *
Еще до того момента, как Иоанна произнесла свое первое слово, ей, по наследству от отца и деда, было суждено стать участницей сложной дипломатической игры, которая определяла политику Европы, и особенно Италии, в XIV веке.
В Средние века Италия существовала только как географическое, а не как политическое образование. То, что мы сегодня называем Италией, было просто мозаикой независимых, враждующих между собой городов, опирающихся на Папское государство и Неаполитанское королевство. В результате человек, живший во времена Иоанны, не считал себя итальянцем, а скорее флорентийцем или венецианцем, пизанцем или римлянином.
Исключением из этого правила был небольшой кружок интеллектуалов, несомненным лидером которого был Франческо Петрарка. Петрарка, посвятивший свою жизнь восстановлению утраченных знаний древних, был увлечен идеей объединенной Италии находящейся под властью мудрого, благожелательного монарха, как первого шага к восстановлению величия Римской империи. На самом деле в Европе уже был император Священной Римской империи, но он жил в Германии, которая к XIV веку была всем, что осталось от обширного государства Юлия Цезаря. У императора в Италии было много сторонников, которые видели в нем влиянии противовес власти Церкви. Это не значит, что те, кто поддерживал императора, выступали против Церкви, просто они не хотели, чтобы их город стал церковной вотчиной, что требовало подчинения всем требованиям папства, например, уплаты большого налога или предоставления одному из его легатов вести судебные дела. Это был светский, политический, а не духовный вопрос. Члены партии, выступавшие в поддержку императора, назывались гибеллинами. По большей части император Священной Римской империи был настолько занят германскими делами, что у него не было ни времени, ни желания собирать армию и отправляться в Италию, чтобы объединить ее силой или иным способом (хотя иногда это все же происходило). В его отсутствие гибеллины были средневековым эквивалентом современной политической партии, занимавшейся всеми вопросами управления, от ремонта дорог до сбора налогов.
В борьбе с гибеллинами за контроль над крупными городами Италии сформировалась другая национальная политическая партия — гвельфы, или папская партия. Как и гибеллины, сторонники гвельфов были во всех частях Италии, хотя они были сильнее на юге (ближе к Риму), так же как гибеллины были сильнее на севере (ближе к Германии). Однако было бы ошибкой придавать этим названиям слишком большое идеологическое значение. Партийная преданность часто зависела от личных амбиций. Если купец из гвельфов обманывал своего партнера, то обиженный мог в отместку перейти на сторону гибеллинов. Точно так же, если молодая гибеллинка предпочла одного любовника другому, отвергнутый и его семья могли стать гвельфами. Концепции разделения местной политической власти между партиями в XIV веке не существовало. Например, когда в 1301 году одно из ответвлений партии гвельфов, известное как черные гвельфы, захватило власть во Флоренции, его члены закрепили свою победу, изгнав всех своих политических противников (известных как белые гвельфы) и присвоив их имущество. Это, естественно, разозлило белых гвельфов, которые моментально перешли на сторону императора и осев городах сочувствующих гибеллинам замышляли свержение черных гвельфов.
Борьба за контроль над Италией еще больше обострилась после того, как в 1305 году папский двор был переведен в Авиньон. Этот отъезд Папы был беспрецедентным в истории Церкви. За исключением некоторых временных отлучек, Папа проживал в Италии со времен Святого Петра. Однако в начале XIV века папский двор, до этого переживший падение Рима, нашествие гуннов Аттилы, иноземное владычество готов, завоевание Карла Великого и унижение нескольких понтификов могущественными германскими императорами, испугался враждебности со стороны собственных непокорных подданными, и сбежал из Рима. Последним Папой, пытавшимся жить в Италии, был Бонифаций VIII, которому пришлось бороться как с французским королем, так и с могущественной римской семьей Колонна. Бонифаций едва не был убит в своем собственном дворце в Ананьи. Хотя в последний момент сторонники его спасли, Бонифаций вскоре умер, будучи уже сломленным человеком, в 1303 году. Такое обращение отбило охоту у преемников Бонифация, которые и так были тесно связаны с французами, рисковать и оставаться в Риме, епископами которого они, по крайней мере номинально, являлись. Авиньон, удобно расположенный на реке Рона, с его приятным климатом, покладистым населением и превосходными винами, казался гораздо более привлекательным вариантом.
Однако то, что Папа больше не проживал в Риме, не означало, что он не желал контролировать Италию. В Средние века Папы не ограничивали свою деятельность религиозными вопросами. Они считали себя государями в полном смысле этого слова и стремились владеть и управлять обширными территориями, осуществлять сюзеренитет на фьефами, приобретать новые провинции, чтобы увеличить свою светскую власть, и собирать армии, необходимые для достижения этих целей, точно так же, как это делал бы